Республика Ночь - Г. Зотов

Ответом на вопрос было полнейшее безмолвие.

– Мы были уверены, – обессилев, хрипел слепой узник. – Чужаку невозможно пробиться к Навуходоносору: слишком, уж слишком много охраны. А ведь для вселения в тело Ликаон обязан подойти к человеку вплотную, коснуться его. Наследник же трона в Вавилонии всегда свободно передвигается по дворцу. На царевичей никогда не покушались. Я не знал, кто это будет. Мелех Аркадии получил от Навина задание вселиться в душу первого сына царя. ТЫ ЗАРАЗИЛ СВОЕГО ОТЦА ПРОКЛЯТИЕМ ЛИКАОНА. Сделал так, что он превращается в волка. Убей же меня прямо сейчас. Моя месть завершена – отныне Вавилон обречен.

…Царевич почти потерял сознание: все происходило как в бреду. Его туловище превратилось в мешок с потрохами, руки безвольно болтались вдоль тела. Язык не желал повиноваться: он мычал, но не мог открыть даже рта – слюна склеила зубы, словно строительный раствор. Сквозь сияние ярких звезд Мардук наблюдал: огромный волк подошел к Нергалу и заговорил с ним человеческим голосом… голосом его отца.

– Спасибо, жрец, – щелкнул клыками черный монстр. – Отныне – я твой вечный должник. Нас осталось только двое, и мы обязаны начать дело заново. Работы будет много. И я знаю, что смогу рассчитывать на тебя.

Нергал склонился перед Хозяином, облобызав каждый коготь.

– Беспросветная ночь накроет весь мир, – прорычал волк. – Мы окажемся его полноправными властителями. О чем еще можно мечтать? Конечно, жрец – тебе хорошо бы отдохнуть. Но нам пора за работу. Время не ждет.

Он повернул голову в сторону слепца, сидящего на ступенях трона: тот раскачивался из стороны в сторону, сухие губы кривились в улыбке.

– Тебя никто не собирается убивать, Иехония, – отчеканил Зверь. – Я оставлю мелеха Иудеи служанкой на нашем празднике. Мы обратим твое тело, но ты не станешь одним из нас. Сделаешься жалким рабом, каким был и при жизни. Ты хотел отомстить? Извини, не получилось. Раньше я был царем Вавилона, а теперь превращусь в бога – повелителя Вселенной.

Улыбка Иехонии мгновенно угасла. Волк прыгнул, оттолкнувшись от лап золотого дракона: скрипя когтями, огромный зверь двинулся в направлении царевича. Мардук стоял не в силах пошевелиться. Он судорожно сглатывал – кадык на шее двигался туда-сюда. Им овладело полное безразличие. Волчья пасть со струйками слюны, свисающими меж кривых зубов, приблизилась: дыхание отдавало застарелой гнилью.

Существо издало рокочущее урчание – оно могло показаться любовным.

– Разумеется, ты не виноват, Мардук. Я сам не знал, кто я такой: как же я могу винить в этом незнании тебя? Мое желание захватить дворец было ошибкой, вызванной глупым, смешным нетерпением. Я и забыл, что у меня впереди вечность… куда торопиться? Мне преподан хороший урок: теперь я буду действовать мудро и осмотрительно. Обращать людей постепенно, шаг за шагом создавая бессмертную армию верных слуг. Мы уйдем из Вавилона, начнем творить детей в других городах, увеличивая войско тьмы. Через год будет объявлено, что я заболел и скоропостижно умер. Проведя мои пышные похороны, вступишь на трон Дракона. Через год-полтора «умрешь» и ты сам: разыграем болезнь либо отравление – и мы исчезнем. Зачем нам Вавилон, сынок? Нас ждет власть над Вселенной.

Пасть широко раскрылась – Мардук почувствовал запах крови.

– Закрой глаза, – приказал ему волк. – Это не будет больно…

Царевич не издал ни звука. Его глаза остались широко открытыми.

…Как еще раньше предупреждал Мардука мертвый Ша-маш, это действительно оказалось совсем не больно. И быстро – словно вспышка.

Глава VII. Дверь из серебра (Данный комплекс, село Тромбозное)

…Несмотря на необычность, домик за черным забором оказался довольно невзрачным. Здание выполнено опытными строителями в форме круглого шара, словно шляпка поганки сидит на низкой ножке гриба. Из непонятного красного камня – по-моему, это песчаник. Во дворе – железная вышка-антенна, чем-то похожая на Эйфелеву башню… кажется, в домике расположена радиостанция. С каждого боку – по деревянной пристроечке, с «<гнездом» для снайпера. Позади дома просматривается зеленое поле с асфальтовой полосой – в середине белеет силуэт легкого самолета. Вокруг «поганки» прохаживаются охранники: я уже знаю, что в магазины автоматов забиты серебряные пули. Хозяин песчаного домика – парень с приличными средствами: даже короткая очередь обойдется ему самое меньшее в $50 тысяч. И сдается мне, он вовсе не настроен экономить.

Милена убирает «кольт» от моего затылка. Он теперь ей без надобности, бежать мне некуда – снайпер с вышки «<снимет» выстрелом. Босые ноги с впадинками на лодыжках ступают по мокрой траве, мой взгляд, как ранее у Веры, фокусируется на пальцах с черным лаком. Мертвенно-бледная кожа ступней испачкана землей, кое-где проглядывают ссадины – но крови нет. Моя попутчица уже давно не ела: также, как и я. Еще совсем немного, и мы обезумеем от голода, превратимся в вампи-ров-берсерков Автоматчик у порога кивает Милене, как старой знакомой: она салютует ему рукой.

Гибель Кати напрасна. Темный Повелитель – как же я так промахнулся? Почему не раскусил ее сразу? Конечно, Милена давно работает на них…

Офицер Зубкова пригибает мою голову, чтобы я не стукнулся о притолоку: она расположена слишком низко. Какая милая забота. В приемной густая тьма: без преувеличения, можно рукой пощупать, окна отсутствуют. Меня это не смущает, богатые вампиры не признают других домов, кроме как в стиле пещерного «ретро». Ведь в трансильванские подземные гроты не проникало солнце. Так оно, безусловно, удобнее. Встаешь из гроба днем, дрожа от приступа голода, идешь на кухню открыть пакет крови, и не надо дергаться – зашторил ли ты стекла, чтобы не ошпариться губительными лучами? Да, это недешевое людское жилье, в котором вынужден обитать я. Слышится странное, трубное гудение: похоже, у нас здесь камин. Медные створки наглухо закрыты, не видно отблесков пламени: к стенке чьей-то заботливой рукой прислонена кочерга. Вампиры любят холод, а вот людям требуется тепло. В комнате почти никакой мебели, глинобитный пол покрыт старым ковром с витиеватыми узорами, в каждый из четырех углов брошена шелковая подушка. Разве что в центре стыдливо теснится кофейный столик: на скатерке в одиночестве коротает время чашечка из японского фарфора. Раздается звонкий хлопок в ладоши: зажигается свет. Вздрогнув, я начинаю пятиться. Задеваю столик, чашка печально звякает. Всего в двух метрах от меня, одетый в кимоно, стоит нукекуби. Несмотря на пару суток погони, он игнорирует мое присутствие. Смотрит на Миле-ну очень недобрым взглядом.