Национальная Россия: наши задачи - Иван Ильин

Поэтому первое, что обязан выговорить идейный и ответственный демократ, есть пессимистический диагноз и прогноз: коммунистическая революция не приблизила Россию к народоправству, напротив – она подорвала все его живые основы, имеющиеся налицо в Императорской России.

Революция длится уже 32 года; и она еще не окончена. За это время коммунисты сделали все, чтобы убить в некоммунистической массе русского народа чувство государственной ответственности и духовного предстояния; чтобы сделать государственное начало ненавистным для русской души, синонимом бессмысленной каторги; чтобы отучить русского человека от свободного и верного политического изволения; чтобы погасить в его душе гражданина и приучить его к рабству; чтобы внушить ему презрение к унижениям избирательной комедии. Какое же «народоправство» может быть построено на этом?

За эти долгие, мучительные годы советская власть делала все, чтобы отучить русских людей от свободной лояльности, чтобы смешать ее в душах с пресмыканием, с грубой лестью и подлым доносительством. В советской России право стало равнозначным произволу и насилию; в душах угашалось всякое уважение к закону; правонарушение стало основной и необходимой формой жизни. Еще в 1919 году из Совнаркома была формулирована директива: «сущность революции состоит в открытом попирании всякого права, включая и собственные декреты революции». И вот по этой директиве – чиновник становился разбойником и взяточником, а социальный отброс возводился в чиновники. Загнанный же русский обыватель, – в порядке жизненной самообороны от революционного разбоя, превратил «блат» в естественный и неизбежный способ борьбы за существование. Сверху сделано было все, чтобы смешать «мое» и «твое», «мое и казенное» – в одну неразличимую кучу, чтобы вытравить из душ всякую имущественную законность и честность. Какую же демократию можно построить на таком «воровстве»?

Коммунисты и поныне продолжают делать все, чтобы лишить народ русского национально-государственного кругозора и подменить его всемирно-революционным угаром, заносчивостью, самоуверенностью международного авантюризма. То чувство державной правоты и державной меры, которое столетиями воспитывалось в русской душе и на котором строилась вся Русь от Киева до Петербурга, попрано и распалось. Четвертый десяток лет коммунисты истощают без всякого национального смысла жертвенность, чувство долга и силу служения, присущие русскому народу, как редко какому другому; проматывается русский патриотизм; разочаровывается русское самоотвержение; русский гражданин проходит величайшую принудительную школу политического разврата. Нужно совсем не знать историю и ничего не понимать в политике, чтобы пытаться строить демократию на этом разврате.

Русский человек никогда не жил чужою мыслью. Он всегда предпочитал думать «глупо», но самостоятельно; идти в разброд и тонуть в разногласии, но не подчиняться слепо чужому авторитету. И вот четвертый десяток лет из него выколачивают, революционной «учебой», голодом, страхом, навязчивой пропагандой и партийной монополией печати, – способность к самостоятельной мысли. В его образовании – все опошлено, искажено и пролгано; в его принудительном «миросозерцании» – все мертво, трафаретно, безбожно и аморально. Он в течение целых поколений оторван от верного знания – и о самом себе, и о других народах. Он слеп в политике и часто не знает о своей слепоте, и все чаще принимаете свою слепоту за высшую умственную «зрячесть». Предлагать ему народоправство можно только в надежде: заменить тоталитарный трафарет коммунистов новым, тоже тоталитарным партийным трафаретом. Что же может быть противнее истинному демократу, чем такая фальсификация «народоправства»? Или они попытаются создать новый «демократический фашизм», чтобы, воспевая свободу, попирать ее от лица новой, неслыханной в истории псевдодемократии?

После большевиков Россию может спасти или величайшая государственная дисциплинированность русского народа, или же национально-государственно-воспитывающая диктатура. Какая же психологическая наивность нужна для того, чтобы «верить» будто русский народ, всегда страдавший недостатком характера, силы воли, дисциплины, взаимного уважения и доверия, найдет в себе именно после этих долгих лет рабства и растления эту сверхвыдержку, эту сверхумеренность, сверхволю и сверхсолидарность для осуществления демократического строя?

Подорваны все духовные и все социальные основы демократии – вплоть до оседлости, вплоть до веры в труд, вплоть до уважения к честно нажитому имуществу. В клочки разодрана ткань национальной солидарности. Повсюду скопилась невиданная жажда мести. Массы мечтают о том, чтобы стряхнуть с себя гипноз подлого страха и ответить на затяжной организованный террор бурным дезорганизованным террором. И в этот момент им предложат: 1. «Демократическую свободу», 2. «Право всяческого самоопределения» и 3. «Доктрину народного суверенитета».

Кто же будет отвечать за неизбежные последствия этого?..

О свободной лояльности

Когда мы говорим о «лояльности», то мы разумеем согласие и готовность гражданина признавать и блюсти законы своей страны. Английское слово «лоо» означает «закон, право»; согласно этому «лойэл» надо переводить – «верный, честный, законопослушный». И вот всякий правопорядок, всякий государственный строй покоится на согласии граждан верно и честно блюсти действующие законы: не преувеличивать произвольно свои полномочия, не преуменьшать произвольно свои обязанности и избегать всего запрещенного.

Принудить граждан к этому нельзя. Нет такого режима, который обеспечил бы механическую покорность граждан. Правда, современное нам поколение тоталитаристов-террористов изобрело такие меры, которые отпугивают граждан от всякой открытой непокорности и закрепляют их повиновение страхом, голодом, ссылкой, всяческими унижениями и оскорблениями, пытками и казнями. Но жестоко ошибается тот, кто думает, что этот режим обеспечивает «законопослушность» в стране. Никогда и нигде еще произвол чиновников и партийцев, дерзание «урков», признающих один только «блат», изощренная ловкость отчаявшихся граждан и, главное, внутреннее отвращение всех честных и свободолюбивых людей к «декретам» «своей страны», и к противоестественным и варварским распоряжениям «своей власти», не достигали такого развития и такой силы. Люди повинуются потому, что не сумели преодолеть свой страх; они покоряются и проклинают; они «подписывают»– и внутренне отрекаются. И ждут только такого стечения обстоятельств, и ищут только тех лазеек, которые дали бы им возможность осуществить свою жизненную потребность в непослушании и свою мечту о «нелегальности».

Напрасно продажные журналисты пишут в Европе о том, что коммунизм «воспитывает» русский народ к законопослушности и дисциплине и укрепляет в России лояльность и правопорядок. В действительности происходит обратное: противоестественный режим, закрепляемый страхом и предательским доносом, разлагает русское правосознание до глубины, подрывает его основы (религиозность, чувство собственного достоинства, честь, совесть и веру в добро), взращивает в людях вкус к «блату» и безразличие к «доброму имени». Никогда еще и нигде страх не воспитывал правосознания и рабский порядок жизни не вел людей к свободному повиновению. Нигде еще и никогда тирания не научала граждан чтить закон и право, и не прививала им добровольной лояльности.

А между тем, истинная лояльность свободна и добровольна. Каждый из нас призван к ней и каждый из нас должен сам, без принуждения и страха – постигнуть ее сущность, признать ее необходимость для родины и ее значение в собственной жизни и добровольно вменить себе свои полномочия, обязанности и запретности, выражаясь юридически – весь свой «правовой статус». В этом никто никогда не заменит «меня самого»: ни родители, ни учителя, ни полиция, ни судьи, ни правительство. Этого не вынудят у человека ни тюремщики, ни палачи. Это есть дело духа и притом личного духа и свободного духа. Нельзя быть «верным» от страха; такая верность недолговечна: пройдет страх, и человек станет предателем. Нельзя быть «честным» по принуждению; и там, где принуждение кончается, из такой «честности» вырастает обман или прямая подлость. Честным, верным, законопослушным можно быть только самому, по личной убежденности, в силу личного решения, по зову личной чести и совести, из чувства собственного достоинства, на основе крепкой веры в Бога. Нет этого – и нет правосознания и лояльности: человек превращается из гражданина в плута, в ловчилу, в авантюриста, в лицемера, в полупредателя; он становится вечным кандидатом в уголовные или в дезертиры и сам утешается поговоркой – «не пойман – не вор». Он не опора правопорядка, а живая брешь в нем. В государственном здании – он «картонный кирпич». В армии – он, по древнему русскому слову «бегун и хороняка».