Национальная Россия: наши задачи - Иван Ильин

2. Но человек есть не только живой организм: он есть живой дух. Духу же подобает свобода веры и любви, созерцания, убеждений и творчества. Дух есть живая личность, ответственная перед Богом и отвечающая за себя перед другими людьми, – за свои верования и воззрения, за свое делание и неделание. А ответственность предполагает свободу. При этом надо разуметь не «метафизическую свободу воли», а отсутствие общественно-политического принуждения в нашем духовном самоопределении; не отсутствие законов (уголовных, гражданских и политических), не разнуздание человека, не злоупотребление правами и преимуществами, но законное ограждение внутренней духовной жизни человека. Человек имеет священное, неотъемлемое право на духовное самоопределение и на духовное творчество; узреть Бога в небесах и ризу Его – в земной природе: избрать себе исповедание и церковь; полюбить нравящееся и отвергнуть ненравящееся. Самостоятельно внять закону своей совести и попытаться осуществить его; увидеть красоту и попытаться художественно изобразить ее; выработать себе воззрения, убеждения и миросозерцание; познавательно исследовать то, что его пленяет, и самостоятельно добиваться истины; найти в себе живого субъекта права и определить свои политические воззрения; самостоятельно построить себе семью, жилище и жизнь. Вся эта духовная деятельность полноценна только тогда, когда она в своем внутреннем существе не регулирована обязательными запретами и предписаниями, идущими извне, от других людей или от государственной власти. Она должна быть самопочинна и самодеятельна, повинуясь только совестному (Божьему) зову и личному дарованию человека. Тогда ею правит вдохновение; тогда она может быть цельна и искренна; тогда она цветет и плодоносит. Тогда она свободна. И все так называемые «права личной свободы» имеют лишь тот смысл, что они политически ограждают творческую самодеятельность человека, как организма и как духа.

Надо понять, что религиозная вера может быть цельна и искренна только тогда, когда она свободна. Приказ и требование бессильны создать веру. Запрет и гонение не могут прекратить ее. Ибо вера есть цветок Благодати, дар веющего Духа. И все приказы и запреты могут привести только к притворству и лицемерию. Но притворствовать и лицемерить будут не лучшие люди, а худшие. Поэтому исповедные гонения дают преимущества худшим людям и осуществляют отбор лжецов и симулянтов. Вера есть личная и добровольная связь души с Богом; именно поэтому на нее нельзя покушаться, ее нельзя вымогать, ее нельзя преследовать и гнать.

И Императорская Россия разумела это и выговаривала открыто. В статье 67 Основных Законов (в Свод Законов см. том I, часть I, раздел I, статья 45), свобода веры присвоялась всем русским гражданам, включая и язычников: «Да все народы, в России пребывающие, славят Бога. Всемогущего разными языки по закону и исповеданию праотцев своих, благословляя царствование Российских Монархов и моля Творца вселенной о умножении благоденствия и укреплении силы Империи». Императорская Россия понимала, что только искреннее верование полноценно и что только свободное верование может быть искренним. Мы не сомневаемся в том, что будущая Россия восстановит эту свободу, – не свободу соблазна, лукавого совращения, извращения, сатанизма и безбожной пропаганды, но свободу Богосозерцания и Богоисповедания.

Далее нам необходимо понять, что любить, созерцать, исследовать и творить человек может только по внутреннему дару и влечению, согласно требованиям сердца, вдохновения и совести. Все это полноценно только тогда, когда свободно. Нельзя полюбить по приказу и разлюбить на основании запрета. Нелепо ждать художественного искусства от «социальных заказов», скрепленных голодом и террором. Ученый, готовый исследовать по предписанному методу и трафарету, – есть не ученый, а лишенный духовного достоинства симулянт. Ибо творчество есть всегда дело свободы и предметного вдохновения.

Наконец, мы должны убедиться в том, что все живые источники человеческого качества – от элементарной порядочности до высших ступеней святости, – суть дело с в о б о д ы, т. е. не навязанного и не вынужденного другими людьми, самостоятельного приятия и осуществления. Так, чувство собственного духовного достоинства – эта воспитанная в нас христианством живая основа личности и ее служения (морального, общественного, гражданского и воинского), есть дело свободного опыта и свободного утверждения: кто сам не воспринимает в себе Божьего сына, того не исправит никакой террор. Чтобы пробудилось в человеке чувство чести, надо погасить в нем раба; и совесть есть прямое проявление личной свободы в добре; и патриотизм можно пробудить и расшевелить в людях, для того, чтобы он свободно загорелся в них, но навязать его невозможно. И самый высший героизм, и самое чистое самоотвержение являются проявлением свободной, доброй воли.

Кто берет у людей свободу, тот лишает их всех источников добра в жизни. Путь к вере, к любви, к смирению и геройству, к очевидности и художественному созерцанию – есть путь свободы, личного обращения к лучу Благодати. Покорность же без свободы ведет в лучшем случае к законничеству (к внешней, мертвой лояльности), но не к любви. А без свободной любви – иссякает в жизни всякое благо: вера и знание, совесть и честность, правосознание и верность, художество и хозяйственный труд, патриотизм и жертвенность. И потому государственная власть, подавляющая свободу человека, строящая все на тоталитарности и терроре, подтачивает свои собственные силы и силы управляемого ею народа.

И вот будущей России предстоит сделать выбор – между свободным человеком и рабом, между воспитанием народа к свободной качественности духа и тоталитарным террором. И ныне уже ясно, что именно она выберет. Безумию левого большевизма Россия должна противопоставить не безумье правого большевизма, а верную меру свободы: свободу веры, искания правды, труда и собственности. Это не будет свобода разнуздания. Эго не будет свобода соблазна, преступления, эксплуатации, предательства, шпионства, революции и анархии. Это будет свобода здорового, органического инстинкта и свобода духовного опыта, пределы коей будут указаны в законе.

Россия велика, многолюдна и многоплеменна, многоверна и многопространственна. В ней текут многие воды и струятся разные ручьи. Она никогда не была единосоставным, простым народным массивом и не будет им. Она была и будет Империей, единством во множестве: государством пространственной и бытовой дифференциации и в то же время органического и духовного единения. Она и впредь будет строиться не страхом, а любовью, не классовым произволом, а правом и справедливостью, не тоталитарностью, а свободой.

Что же предстоит в России

Взвесив все высказанное нами об основах народоправства, всякий трезвомыслящий и ответственный демократ должен со скорбью признать, что русский народ после тридцатилетнего разгрома, насилия, обнищания и всяческого разврата окажется неспособным к осуществлению демократического строя, до тех пор, пока он не восстановит в себе честь, совесть и национально-государственный смысл. Ныне в его душе все элементарные и необходимые основы народоправства подорваны, поруганы, извращены или прямо упразднены тоталитарными коммунистами. Русский народ существует, но существование его подобно мученическому унижению его собственных беспризорных детей. Состояние его – религиозное, духовное, интеллектуальное, волевое, политическое, хозяйственное, трудовое, семейственное и бытовое – таково, что введение народоправства обещает ему не правопорядок, а хаос, не возрождение, а распад, не деление, а «войну всех против всех»; это было бы последним и горшим бедствием. За кошмарной эпохой революционного «якобинства» началась бы эпоха затяжной «жирондистской» анархии – со свирепой крайне правой тиранией в заключение. Ребячливо и безответственно– закрывать себе на это глаза.

Поэтому первое, что обязан выговорить идейный и ответственный демократ, есть пессимистический диагноз и прогноз: коммунистическая революция не приблизила Россию к народоправству, напротив – она подорвала все его живые основы, имеющиеся налицо в Императорской России.

Революция длится уже 32 года; и она еще не окончена. За это время коммунисты сделали все, чтобы убить в некоммунистической массе русского народа чувство государственной ответственности и духовного предстояния; чтобы сделать государственное начало ненавистным для русской души, синонимом бессмысленной каторги; чтобы отучить русского человека от свободного и верного политического изволения; чтобы погасить в его душе гражданина и приучить его к рабству; чтобы внушить ему презрение к унижениям избирательной комедии. Какое же «народоправство» может быть построено на этом?