Конан "Классическая сага" - Роберт Говард

— Подойди сюда, — сказал он. — Сядь на подоконник, и я поддержу тебя, пока ты не упрешься ногами в петлю. Не смотри вниз, но держись за мою руку, пока не почувствуешь под собой веревку. Готово! А теперь держись за веревку обеими руками.

— Веревка колет пальцы, — пожаловалась Джамиля. — И такая высота!

— Что поделаешь, госпожа. Держись, начинаю опускать.

Перебирая руками веревку, Конан медленно опустил женщину на землю. Потом он ощупал крюк, крепко упирающийся в подоконник. Если спуститься сейчас по веревке, сообразил Конан, то нельзя будет рывком освободить его, а веревка еще нужна, чтобы взобраться на внешнюю стену.

Конан втащил веревку в комнату, снял крюк с подоконника и придвинул к окну массивную кровать Джамили. Пропустив свободный конец веревки под ножкой кровати, он тянул ее до тех пор, пока веревка не сложилась пополам.

Опустив оба конца веревки за окно и крепко уцепившись за них, Конан перевалился через подоконник и повис довольно высоко над землей. Развязав петлю, он с ловкостью пантеры прыгнул на землю и тянул за крюк до тех пор, пока вся веревка не легла, свернувшись кольцами, у его ног.

Перепуганная Джамиля, прижавшись к стене, смотрела на спящего тигра широко раскрытыми глазами; в ноздри ей бил неприятный, резкий запах зверя. Быстро смотав веревку и подобрав с земли плащ госпожи, Конан покровительственно обнял ее за плечи и в молчании провел по зеленому дерну мимо спящего Кирмизи. Оказавшись у внешней стены, Конан вновь раскрутил железный крюк и вновь забросил его на стену. Он уже собрался было лезть наверх, когда Джамиля, вскрикнув, предупредила его о надвигающейся опасности. Обернувшись, он увидел, что тигр поднялся на четыре лапы и, пошатываясь, бредет к нему. Очевидно, доза снотворного была невелика, несмотря на то что Конан полностью опустошил флакон.

Конан вовремя успел выхватить меч: тигр, раскатисто прорычав, сжался для прыжка — и тут же, как распрямившаяся струна, взвился в воздух с открытой пастью, в которой пенилась слюна.

Конан, широко расставив ноги, взмахнул мечом — и поразил огромного, летящего на него с оскаленными зубами и выпущенными когтями зверя: удар пришелся в голову, прямо меж сверкающих изумрудами глаз. Под тяжестью чудовищной туши Конан потерял равновесие и отлетел назад к стене, тигр рухнул на него.

Джамиля, не видя Конана, взвизгнула, но тут же прикрыла рот унизанной драгоценностями рукой.

— Ты жив, Ниал? — прошептала она.

— Почти, — проворчал Конан, выбираясь из-под полосатой туши, как жук из-под камня.

Поднявшись на ноги, он взглянул на зверя, который лежал распростертый, с мечом Конана, застрявшим в расколотом черепе. Встав босой ступней тигру на голову, Конан могучим рывком высвободил клинок.

— Проклятье! — пробормотал он. — Клянусь, никогда больше не впутаюсь в такую заварушку. Это выше сил человеческих. К счастью, добрая сталь выдержала удар.

— Ты ранен? — с трепетом в голосе спросила Джамиля.

— Кости целы, хотя царапин и синяков достаточно. Меня как будто сквозь строй прогнали.

Вытерев лезвие о тигриный мех, Конан вложил меч в ножны. Взобравшись по веревке наверх, Конан сел верхом на стену, поднял принцессу и с осторожностью опустил ее на улицу. Освободив крюк, он спрыгнул вниз и обулся.

— Надень плащ и опусти капюшон, — приказал Конан. — У городских ворот стоят стражники, и потому тебе придется сыграть роль моей возлюбленной — одной из девиц, что живет в Кшесроне. Понятно?

— Надеюсь, уважаемый Ниал, что ты не допустишь со мной излишних вольностей, — предупредила Джамиля. — Ведь я особа приближенная к государю.

— Не беспокойся, хотя тебе лучше позабыть об этом, если хочешь выбраться из Йезуда.

— Но…

— Никаких «но», госпожа. Или ты делаешь, что я велю, или остаешься здесь. Выбирай.

— О, я поняла, поняла, — закивала Джамиля.

Прихрамывая от ушибов, Конан повел смирившуюся особу прочь.

Проходя мимо одного из огражденных стеной внутренних двориков храма, Конан вдруг замер на месте и велел остановиться Джамиле.

— Что там? — прошептала женщина.

— Послушаем. — Он приложил ухо к камню, знаком приказав госпоже молчать.

Из-за стены доносились голоса: двое во внутреннем дворике о чем-то усиленно спорили. Звучный, будто колокол, голос принадлежал Верховному Жрецу; второй из собеседников, по-видимому, был жрец более низкого ранга.

Верховный Жрец произнес:

— Боюсь, дети не успеют достаточно вырасти за несколько месяцев.

— Но, ваше святейшество! — возразил другой голос. — Мы не сумеем избавиться от короля при помощи одних лишь пустых угроз. Он подумает, что мы запугиваем его воображаемыми призраками.

— Это он попусту хвастает, а не мы, дорогой мой Мирзес. Королю неплохо бы знать, что его разношерстная армия, едва завидит детей Заца, тут же рассеется в панике. Мы обладаем самым ужасным орудием с тех пор, как изобретен меч.

— Но как убедить его?

— Вскоре прибудет еще один посол. Если не подействуют уговоры, я возьму посланника Митридата с собой в подземелье и покажу ему их.

— Допустим, и это не поможет.

— Тогда мы претворим наш Великий Замысел в действие. Хоть дети не вполне еще выросли, они достаточно велики, чтобы исполнить предназначенное.

— Зац да благословит вашу затею, господин, — пробормотал Мирзес.

— Не беспокойся, — звучным голосом ответил Феридун. — Я сумею управлять ими, как и другими животными. Как моему новому викарию, тебе следует также знать, что…

Голоса зазвучали тише — наверное, беседующие удалились в храм. Конан кивнул Джамиле, и они продолжили путь. Но хрупкая туринка не поспевала за Конаном: обутая в изящные туфельки, она то и дело спотыкалась о булыжники.

— Позволь, я понесу тебя! — предложил Конан. Она слабо запротестовала, но киммериец подхватил ее на руки и понес к городским воротам.

Вскоре, при свете луны, низко висящей над Карпатами, Конан предстал перед удивленными бритунийцами с ношей на руках. Поставив закутанную в плащ женщину на землю, он обвил ее загорелой рукой:

— Играй свою роль, черт побери, но молча! Их может насторожить твой выговор.

— Ниал-сердцеед, ты опять за свое! — развеселился один из стражников.

— Спокойно, ребята, — откликнулся Конан. — Я должен проводить девушку домой: ее родичи не свободны от предрассудков!

Рывком он притянул к себе Джамилю. Она принужденно захихикала и положила голову ему на плечо. Стражник отпустил сальную шуточку насчет недавнего времяпрепровождения парочки — и Конан почувствовал, как женщина застыла от негодования. Но дверца в воротах была уже открыта, и он немедля вывел свою спутницу из города и заторопился вниз, к подножию утеса.

Громовые удары в дверь разбудили хозяина гостиницы Бартейка. Он с неохотой вылез из постели и через окно выкрикнул проклятия, добавив:

— Любому олуху известно, что на ночь гостиница запирается!

— Да провались ты со своей гостиницей! — взревел Конан. — Сейчас же разбуди господина Парвеза, а не то я по бревнышку раскатаю этот свинарник! Скажи ему, что прибыл знатный путешественник.

Вскоре позевывавший туранец появился у порога, запахнутый в пестрый домашний халат.

— Вот она, — отрывисто бросил Конан. — Здорова, но очень слаба.

Парвез опустился на одно колено.

— Моя госпожа! — воскликнул он, и слеза блеснула у старика на щеке. — Входи, умоляю!

— Ты совершил чудо, молодой господин! — обратился он к Конану. — Но могу ли я получить обратно свой перстень с печатью?

— Ах да, я и забыл про него, — отозвался Конан. Он снял кольцо и отдал его Парвезу.

— Еще вопрос: не видел ли ты моего прислужника Чагора?

— Нет. А что случилось?

— Парень исчез вместе с лошадью. Никто ничего не знает. Что ж, мы должны проститься: нельзя ждать, пока жрецы обнаружат пропажу пленницы. Бартейк, будь добр, разбуди мою охрану, надо выехать до рассвета.

— Позволь мне поблагодарить тебя, достопочтенный Ниал, — сказала Джамиля. — Если ты окажешься в Туране, проси у меня сколь угодно великой награды, и я буду страстно убеждать короля даровать ее тебе. Прощай! — И туринка скрылась за дверями гостиницы.

Проспав остаток ночи в своей каморке, Конан с утра ревностно принялся за работу; четыре жреца и два бритунийских стражника, зайдя в кузницу, застали его у наковальни. Жрец, в алом тюрбане и темно-голубом балахоне, перешагнул через порог, возвысил голос, дабы перекрыть удары молота:

— Это ты кузнец Ниал, верно? Из храма похищена знатная госпожа. Ты не видал ее?

— Что еще за госпожа? — проворчал Конан, внимательно разглядывая свое изделие. Ударив молотом еще несколько раз, он сунул железяку в печь и повернулся к вошедшим.