Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

… — Что ж, бить негров — это всегда хорошо, — убеждённо заключил Тиль, выслушав наш рассказ. — У меня двадцать пять человек, и я пойду с вами.

Лёгким движением, небрежным и красивым, он перемахнул обратно на свой корабль. Повернувшись на пятках, вскинул руку:

— Я иду за вами!

Со Свеном и Тилем мы разошлись почти сразу, а Ян повёл нас к крепости тропинками через горные леса. Сам он шёл с передовым дозором, и царило у нас полное молчание. Не потому, что идти по горным стёжкам-дорожкам было тяжело, а просто на всех внезапно снизошло очень серьёзное настроение.

Не знаю, как остальные, а я вновь и вновь обдумывал свой поступок. В смысле — то, что я сам пошёл на помощь незнакомым людям и веду в сражение своих друзей. И не есть ли это признак сумасшествия?

Если честно, я так ни до чего определённого и не додумался. Может, и успел бы, но шагать в самом деле было трудно, и я скоро отключился от отвлечённых мыслей, сосредоточившись на дороге. Как это часто бывает, в мозгах засела одна строчка: «На палубу вышел, а палубы нет — её кочегары пропили!» Она и крутилась там, как магнитофонная лента, склеенная в кольцо.

Начало резко смеркаться — как раз когда мы выбрались на какой-то перевал. И в сумерках увидели впереди цепочку огней — частую и широкую, дугой охватывающую подножье скал.

— Мы здесь были, — тихо сказал Альхимович, догоняя меня, — только выходили с другой стороны.

А через секунду и Ян сказал:

— Это наша крепость.

Определить расстояние до ночных огней было трудно. Они казались близкими, но что уж я знал точно — так это насколько обманчивы ночные расстояния на свет. Однако Ян расстояние знал:

— Тут восемь километров, — пояснил он, сбрасывая наземь плащ. — Сейчас, наверное, надо отдохнуть, князь. А действовать перед рассветом. Тут негры не появятся, они не знают тропы на перевал.

— Хорошо, — кивнул я, снимая вещмешок. — Огня не разводим.

— Замёрзнем, — подал голос Олег Фирсов.

— Ничего с нами не сделается, — возразил Саня, — сплошная романтика… Ужинать будем?

— Непременно, — отозвался я, — и как можно плотнее. А в следующий раз поедим у чехов… Ян, ваши нас накормят?

— Конечно, — серьёзно сказал чех. — Вы же идёте сражаться вместе с нами…

…Мы пожевали запасы, взятые с собой, буквально запихивая в себя еду — есть никому не хотелось — и начали укладываться. Часовых я решил не выставлять — зачем? Лучше пусть отдохнут до утра. Завтра будет интересный день.

Я поймал себя на этой ироничной, нехарактерной для меня мысли, уже когда завернулся в одеяла и улегся рядом с остальными. Возились недолго — за последние шесть часов все очень устали, да и настроение не было говорить, тем более — шутить.

Я думал, что не усну. Или, во всяком случае, засыпать буду долго… но самом деле я просто выключился, едва натянул верхний край второе одеяла на лицо на манер капюшона.

Мне снилось, что я стою на кирсановской автобусной станции, одетый совершенно так же, как сейчас, с оружием… Вокруг — пусто, и улица пустынна, только ветер кружит на подъездной дороге клочки бумаги и тёплую пыль. Вроде бы лето. А потом подходит пустой автобус без водителя, двери открываются бесшумно, и машина замирает этим проёмом прямо передо мной.

Внутри по-прежнему пусто. Солнечно.

И — страшно.

Заплутал — не знаю где,Чудо чудное глядел…По холодной по воде,В жалком рубище,Через реку — через миг —Брёл, как посуху, старик —То ли в прошлом его лик,То ли в будущем.

А старик всё шёл — Как сон.По пороше босиком,То ли вдаль за горизонт,А то ли вглубь земли…И чернела высота,И снежинки, петь устав,На его ложились стан,Да не таяли.Полем, полем, полем,Белым-белым полем дым…Волос был чернее смоли —Стал седым…Вдруг — в звенящей тишине —Повернулся он ко мне,И мурашки по спине —Ледяной волной!На меня глядел — и спал!«Старче, кто ты?!» — закричал,А старик захохотал,Сгинув с глаз долой…

Не поверил бы глазам.Отписал бы всё слезам.Может, всё, что было там —Померещилось……Но вот в зеркале, друзья,Вдруг его увидел я.Видно, песня та моя —Всё же вещая…

Я проснулся от холода, беспощадно забиравшегося под одеяло. Было ещё совсем темно, только светили звёзды. Многие уже поднялись и жевали завтрак.

— Проснулся? Доброе утро, — Сергей протянул мне длинную полоску копчёного мяса. Меня трясло от пронизывающей свежести, но, когда я сбросил одеяла, дрожь постепенно стала проходить.

— Может, мы что-то не то делаем, а? — тихо спросил я Сергея, принимая мясо.

— Ты думаешь о том, что мы можем погибнуть? — проницательно поинтересовался он, жуя свою порцию.

— Я думаю о том, что мы можем погибнуть, — согласился я и передёрнулся.

— Здесь или где-то ещё, сейчас или потом… — Сергей пожал плечами и вытер руку о шуршащую палую листву. — Что же теперь — спрятаться в какие-нибудь болота и сидеть там?

— Ты уверен, что это не лучший выход? — напрямик спросил я.

Сергей ответил не сразу. Он потянул из ножен свой палаш и положил его на ладонь, любуясь сумрачным блеском лезвия.

— Никто не скажет, что я струсил, — тихо проговорил он наконец. — Я не знаю, сколько мне придётся тут прожить, но я хочу жить, а не прозябать. Если бы ты позавчера решил не идти, я бы ушёл сам.

— Скажи, — спросил я, — Ленка хотела пойти с тобой?

— Конечно, — он удивлённо взглянул на меня…

…Уходя, мы бросили одеяла и вещмешки в одну кучу у корней дерева. Я оглянулся через плечо.

И подумал, что, может быть, эти вещи так и останутся лежать тут, пока не засыплет их снег уже близкой зимы.

— Ну ты-то всегда хорошо бегал, — Вадим подтянул на груди перевязь меча. — А я терпеть не могу.

— Я тоже ещё не бегал на пять километров, — заметил я. — Тем более — за такие призы.

Подошёл Ян, пожал мне руку:

— Удачи вам.

— Тебе — тоже. Доберись, — я помедлил и хлопнул его по плечу: — Доберись, слышишь?

Он кивнул и бесшумно канул в подлесок.

Я медлил, словно время, оттягиваемое мной, могло что-то изменить — и боя не будет. Потом оглянулся на своих.

Они все были уже на ногах — переминались, переглядывались, но молчали, и оружие у всех было взять удобней под руки. И во взглядах, брошенных на меня, было понимание.