Обжигающий поцелуй - Кайла Грей

— Но твоя сестра была сильной женщиной, — продолжал Хью. — И решительной. Когда она поняла, что я намерен сделать, она стала бороться как дьявол. Но я все-таки отнес ее к пруду и держал под водой до тех пор, пока она не захлебнулась. Маленькая сучка не оставила мне выбора. Вы, Грэмы, ужасно упрямые…

Мэдлин чувствовала, как гнев кипит у нее в горле. Она представила, через что пришлось пройти бедной Элизабет. И что Кейн, должно быть, чувствовал, когда нашел ее.

— Я всегда знал, что это сделал ты, — тихо сказал Кейн. — Но ты позаботился о том, чтобы я чувствовал себя виноватым. Но теперь…

— Теперь, Хью, твоя власть над Кейном закончится навсегда, — перебила Мэдлин. — Он прочтет эти страницы и все узнает. Собственно, и сейчас уже все знает.

— Хью пожал плечами и проговорил:

Все это не имеет значения, моя дорогая. Мне не нужны эти страницы, чтобы иметь власть над Кейном. Я всегда превосходил его во всем — еще с детских лет. И найду способ с ним управиться.

— Нет, Хью, не найдешь. — Кейн покачал головой. — Для тебя все кончено.

— Кейн Грэм настоящий мужчина, — заявила Мэдлин. — А ты, Хью, никогда не был им и уже не станешь. — Она вытащила из потайного кармана сложенные листки и протянула Кейну.

Он взял их, но по-прежнему смотрел Мэдлин в лицо. И она видела боль в его глазах — не только боль о прошлом, но и ту, которую причинила ему сама.

Кейн наконец-то развернул листки, и Мэдлин, отвернувшись, быстро поднялась по лестнице; сейчас она чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо прежде.

Глава 36

Бон-Вью гудел от голосов гостей, и было ясно, что сегодня вечером все заняты. «Морской призрак» вернулся задолго до полудня, и Майлз с Джаксом отвезли Хью с корабля прямо в суд. Эти двое прибыли на плантацию перед самыми сумерками, чтобы присоединиться к адмиралу, Заку и Кейну, курившим сигары в библиотеке. Адмирал давал выход своим переживаниям из-за разбитого сердца дочери, и Майлз пытался утешить его.

— Ваша дочь еще совсем молода, адмирал. И она обязательно найдет человека, достойного ее любви.

— Да, я знаю, — со вздохом кивнул Брэдфорд. — Но ведь какой скандал… Весь Вильямсберг будет говорить об этом.

— Пусть говорят, — заявил Майлз. — Какое это имеет значение? Мы все знаем правду. Кроме того, Оливию нельзя винить за преступления Хью. Ее единственная вина в том, что она доверяла человеку, которого любила. Любой мужчина, который полюбит ее, поймет это.

Адмирал снова кивнул.

— Знаете, я, наверное, попрошу мою жену пригласить Нейтана на обед через недельку-другую. Если кто-нибудь и сможет поднять настроение Оливии, так это он. И кто знает?.. Может быть, эти двое наконец-то поймут, что созданы друг для друга.

Майлз улыбнулся и затянулся сигарой, потом сказал:

— Вот и хорошо, адмирал. Думаю, вы разрешили проблему.

— Ах, не знаю… — пробормотал адмирал. — Возможно я уже слишком стар и кое-чего не понимаю, но очень надеюсь, что моя девочка будет счастлива.

— Обязательно будет, — заверил его Майлз.

— По крайней мере она сейчас уснула. — Брэдфорд улыбнулся. — Этот отвар, который ваша кухарка дала ей, действительно успокоил ее.

— Конечно, успокоил. Напитки нашей Фэнн должны быть известны по всему миру, — заявил Майлз. — Давайте, я налью вам еще бренди, адмирал.

Майлз подошел к буфету и налил два бокала бренди. Потом посмотрел на старшего брата, изучавшего карты.

— Я пас, — сказал Кейн, бросая карты на стол и откидываясь на спинку стула.

— Ты уже пятый раз подряд сбрасываешь карты, братец, — заметил Зак. — Просто не хочешь сосредоточиться—вот и все.

Кейн пожал плечами и посмотрел на дверь.

— Он определенно думает о чем-то другом, — сказал Джакс с многозначительной улыбкой. — Уж я-то, парни, точно не стал бы проводить вечера с вами, если бы наверху меня ждала красавица жена.

— Да, верно. И мы все знаем, что ты давно уже подыскиваешь себе такую, — со смехом заявил Майлз. — Проблема лишь в том, что жена должна быть одна, а для тебя это неприемлемо.

Джакс тоже рассмеялся.

— У меня много подружек. Готов уступить тебе любую — которая понравится.

Кейн был слишком расстроен и, слушая шутки, даже не улыбнулся. Допив свое бренди, он молча вышел из комнаты.

Кейн в задумчивости расхаживал по комнате, которую когда-то занимала Мэдлин, а теперь временно жила Оливия. А вот где сейчас находится Мэдлин — об этом он мог только догадываться. Ему очень хотелось думать, что жена сейчас — в их общей комнате. И что ждет его с нетерпением. Но он понимал, что глупо на это надеяться. Он не видел Мэдлин с того момента, как она отдала ему страницы из дневника на пушечной палубе.

Кейн собирался поговорить с ней, но сначала хотел немного побыть один, чтобы собраться с мыслями. Черт возьми, если уж быть честным с самим собой, то он сейчас просто пытался оттянуть этот момент.

Наконец, собравшись с духом, Кейн вошел в их общую комнату — и замер в изумлении: такого он никак не ожидал увидеть. Мэдлин, обнаженная, лежала в ванне, а ее роскошные волосы были высоко подняты и заколоты шпильками.

— Ах, наконец-то… — Она улыбнулась ему. — А я гадала, придешь ли ты когда-нибудь.

Кейн приблизился к ней и в смущении пробормотал:

— Я думал, что ты… что ты хочешь побыть в одиночестве.

Он уселся на кровать и снял сапоги. Заметив, как жена проводит губкой по плечам, спросил:

— Может, нужна помощь?

— Да, конечно. — Мэдлин снова улыбнулась, но было заметно, что она сильно нервничает.

Кейн опустился на колени рядом с ванной и, закатывая рукава, спрашивал себя: «А может, мне это снится? Может, это сон?»

— Линни, ты хорошо себя чувствуешь? Я могу привезти сюда доктора, если…

Она покачала головой:

— Нет, я в полном порядке.

— Дорогая, наверное, ты злишься на меня?..

— Нет, разумеется. А вот ты должен на меня злиться. Я ведь не говорила тебе про Джеффри. Не хотела доверять тебе, потому что…

— Ты уверена, что действительно хорошо себя чувствуешь? У тебя нет причин извиняться.

Она расплылась в улыбке и протянула ему губку.

— Со мной все в порядке, Кейн. Да, в полном порядке. И вообще мне гораздо лучше, когда ты рядом.

— Правда?

— Ты избегаешь меня, Кейн. Почему?

— Я вовсе не избегаю… А вот ты меня избегаешь.

Мэдлин помолчала, о чем-то задумавшись, и вдруг прошептала:

— Я знаю, что ты все еще злишься на меня. Ведь я боялась сказать тебе, что едва не убила человека… То есть я думала, что убила. А потом, когда уже решилась рассказать тебе об этом, ты рассказал мне про Элизабет. И я тогда подумала… — Она умолкла, и к глазам ее подступили слезы.