Я тебя искал. Я тебя нашла - Наталья Литтера

– Да, Илья, – Таня задумчиво повертела чашку. – Вернее, не он сам, а его жизнь. Она другая, понимаешь? Чтобы нам быть вместе, придется многое менять. И в большей степени мне.

О, это Дуня понимала отлично. Гораздо лучше, чем представляла себе ее дочь. Вопрос был только один: Таня на это готова?

– Ты на это готова?

– Да, – ответ прозвучал уверенно и просто. – Только… только я пока не знаю, как это сделать… по-умному. Вот ты же сумела?

Нет, девочка, я как раз не сумела.

– Я ничего не меняла, – ответила Дуня.

– Разве жизнь с папой не заставила тебя изменить что-то?

Дуня задумалась.

– Наверное, – согласилась она медленно, – но это не было… это не было болезненно, я не ломала себя.

– Я тоже не ломаю, но я не хочу наделать ошибок. Мы встречались, и все было романтично и красиво – цветы, кафе, свидания, а потом я прожила с Ильей вот эти полтора месяца и увидела его настоящую жизнь. Она непростая, и я как-то должна все это…

Таня замолчала, Дуня улыбнулась понимающей женской улыбкой. Да, ее дочь рядом с этим мальчиком повзрослела. Повзрослела так, как ни с одним из своих предыдущих поклонников.

– Не торопись, – сказала она дочери. – Все потихоньку само придет в нужное состояние. Начни с малого, прислушивайся к себе, прислушивайся к нему.

– Да, – задумчиво проговорила Таня. – Наверное, так и надо сделать. Не буду торопиться. – Потом она подняла глаза и спросила совсем другим, оживленным голосом. – Мам, а ты помнишь, как возила нас на ледовый «Щелкунчик», где еще Иня потерялся? На мне было платье в горох и такой же бант.

Дуня совсем забыла про тот день, но сейчас, когда Таня спросила – вспомнила. И исчезновение сына, и свою панику, и встречу с женой Ильи около лотка с сахарной ватой.

– Помню, – удивленно ответила она.

– И Илья помнит, представляешь? Он тогда меня впервые увидел и запомнил.

– Не может быть.

– Еще как может, – Таня засмеялась. – Это вообще удивительная история. Илья меня запомнил и позвонил в эфир, когда понял, что это именно я.

И Таня рассказала невероятную историю их знакомства, к которой приложил свою руку Иня. Дуня слушала и не могла поверить. Как же причудливо складывается жизнь. Как же играет людьми судьба.

Почему-то уже не удивлялась, что этот мальчик запомнил Таню. Ведь он его сын. Он тоже никогда ничего не забывал.

Иван пришел, когда они из кухни перебрались в комнату. Муж остановился в дверях. Две пары абсолютно одинаковых темных глаз смотрели друг на друга, и как только Иван распахнул руки, Таня тут же кинулась к отцу. У Дуни заблестели глаза, и она украдкой смахнула появившиеся некстати слезы. У мужа и дочери всегда были свои очень близкие отношения, и этот первый разлад дался обоим очень тяжело.

Иван крепко обнимал дочь, а потом слегка отстранил ее за плечи, начал любоваться и говорить:

– Казалось бы куда – а все хорошеешь!

– Ты тоже! – не осталась в долгу Таня.

Оба сели на диван, и муж скомандовал:

– Ну, рассказывай! И показывай фото.

Таня не ожидала таких слов. Она вопросительно посмотрела на отца: «Я не ошиблась?» и только после того, как Иван утвердительно кивнул: «Нет, ты не ошиблась», вынула из кармана свой телефон и начала показывать и рассказывать. Это было что-то совершенно невообразимое. Иван снял разделявший их заслон, и рассказ дочери напоминал лавину, которая накрывала обоих. Таня показывала концертные залы, рассказывала про «Дойче Граммофон», и как там все серьезно, и что в некоторых случаях на записи собирают слушателей, чтобы музыкант чувствовал отдачу. Она показывала концертный зал в Вербье, загружала видео репетиций. Рассказывала, рассказывала и не могла остановиться. Дуня наблюдала за обоими, она видела, как меняется лицо мужа. После того, как дочь сказала, что выходит замуж, после того, как он узнал, за кого именно, Иван не интересовался пианистом Ильей Королёвым. Ему казалось, что он и без того знает достаточно. И только сейчас муж начинал понимать, что недостаточно. Только сейчас он начинал осознавать, с кем собирается связать свою жизнь их дочь. И дело не в имени, дело в масштабе этого человека. Пару раз Иван поднимал голову и смотрел на Дуню слегка ошалевшими глазами. Она беззвучно разводила в ответ руками. Да, Вербье, да, «Дойче Граммофон», такие дела, Ваня.

Выплеснув наконец все свои эмоции, Таня торжественно указала на стоявший на столике коньяк и сказала:

– Это тебе, папа.

Коньяк папе был кстати.

Время прошло быстро, Таня глянула на часы и поднялась.

– Мне пора, – сказала она.

Уже прощаясь в коридоре, добавила:

– Илья передавал вам привет. И маме, – чмокнула Дуню в щеку, – и папе, – поцелуй достался Ивану.

Муж потер задумчиво щеку и ответил:

– И ему привет… и чмоки.

– Папа, сразу видно, как много ты в последнее время общался с Иней, – улыбнулась Таня. – Надо же… чмоки.

Таня ушла, а они остались вдвоем в коридоре, задумчиво смотрели на захлопнувшуюся дверь.

Наконец Иван произнес:

– Надо как-то аккуратно подготовить маму. Что ее мечта сбылась. И у нас в семье появился выдающийся пианист.

Дуне показалось, что она ослышалась. У нас в семье… он сказал: «У нас в семье…»

Она внимательно посмотрела на мужа, открывая и закрывая рот, а потом раскинула руки и практически кинулась ему на шею. Ваня! Дон Кихот ты мой самый лучший!

И тут входная дверь открылась. На пороге возник сын. Он окинул взглядом родителей, демонстративно закрыл ладонями глаза и сказал:

– Я ничего не вижу, мне еще нет двадцати одного года.

И так с закрытыми глазами начал стягивать обувь:

– Я Таньку встретил на улице, она сказала, что оставила для меня подарок. И еще привезла сыр, шоколад и какую-то колбасу. Вы тут не все без меня съели? Мне глаза уже открывать можно?

Иван, обнимая одной рукой жену, другой потрепал сына по макушке.

– Таня не сказала про самое главное. Про коньяк. Но тебе нельзя, тебе же еще нет двадцати одного года.

* * *

Сестра вернулась, и жизнь Ини стала как-то светлее. Оказывается, он соскучился. Ведь столько лет жили в одной квартире, а после, когда она переехала к умнику, часто пересекались, перезванивались. В общем, без Таньки было одиноко.

Зато за прошедшие полтора месяца начали меняться отношения с отцом. Ваня уже практически смирился с тем, что они никогда друг друга не поймут. Отец – хозяин собственной фотостудии, солидный и именитый фотограф. Он никак не мог понять мятущуюся Ванину душу. Вот вроде