Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

Приходил Тит Оосава, причетник Церкви в Коодзимаци, просит прибавки к содержанию (10 ен от Миссии), отец–де вышел в отставку и просит пособия. Отказал, ибо прибавить ему — нужно прибавить и другим, более его достойным, что Миссия не в состоянии сделать, а вместо того написано о. Павлу Савабе, чтобы у христиан своего прихода истребовал помощи для Тита. Что это, в самом деле, христиане не имеют никакого милосердия к служащим у них и для них! Русская Церковь–де заботится о них! Господи, и когда же это христиане наши почувствуют себя христианами! До сих пор все и везде какие–то недоноски, не имеющие права, собственно говоря, даже и на общечеловеческое имя, не только на христианское, ибо и язычники, и самые дикари знают и умеют каким–нибудь добром платить служащим им, а наши христиане не платят почти нигде и ничем служащим им священникам, проповедникам, причетникам.

17/29 октября 1895. Вторник.

О. Павел Савабе приходил по поводу вчерашнего письма: не может и надеяться выпросить у своих прихожан какую–нибудь плату для Тита Оосава; служил он усердно и очень полезен Церкви — это все видят, но до денег коснется — Тита окажется как будто на свете нет. Ему самому — о. Павлу — почти совсем перестали давать обещанное к содержанию от Миссии; 20 ен он получает от Миссии, 9 ен обещались давать ему прихожане. Прежде, при Ниицума, давали вдвое больше, но порасстроилась Церковь, не могли всего держать; так, по крайней мере, 9 ен крепко–накрепко обещались доставлять излюбленному о. Павлу Савабе. И вот теперь никогда он их не получает сполна; и что получает, то с большими просрочками, так что теперь, в конце октября, он еще и за прошлый месяц не получил. Куда уж тут хлопотать еще о Гите! Дал я о. Павлу 3 ены, посоветовал испросить у христиан, по крайней мере, единовременную помощь, что и он находит возможным, и удовлетворить Тита в его просьбе хоть этою помощью.

В одиннадцать часов вместо класса пения собрались все учащиеся в Соборе, и отслужен был благодарственный молебен о благополучном возвращении по окончании академического образования Емильяна Хигуци и Марка Сайкайси. Потом, в двенадцать часов, был обед у меня, накрытый в редакции Синкай, на десять человек, то есть семь академистов, с двумя ныне прибывшими, Иннокентий Кису, тоже учившийся в России, отец Емильяна — Николай Хигуци — и я. В конце обеда, за здоровье и успехи новоприбывших, выпили по рюмке малиновой наливки, шесть бутылок которой Емильян привез из Петербурга от моего товарища по Академии и сотрудника Миссии о. Иоанна Иоанновича Демкина.

Вечером ученики Семинарии, Катихизаторской школы и Певческой справляли Симбокквай по случаю прибытия академистов. Я заплатил за это удовольствие 4 ен, проведя, впрочем, вечер в переводе Евангелия с Павлом Накаи, которого по окончании занятий, в девять часов, тоже угостил наливкой о. Демкина.

18/30 октября 1895. Среда.

Погода была такая скверная, и горло, и голова до того разболелись, что едва мог одолеть обычные часы занятия переводом. Церковных писем читать не мог; только послал на дорогу по Церквам оо. Мии и Судзуки и о. Такая.

19/31 октября 1895. Четверг.

О. Сергий Судзуки из Оосака спрашивает, можно ли ему похоронить по–православному, с проводами в облачениях и пением «Святый Боже», католика семнадцати лет, умершего от холеры и сожженного, которого его католический священник отказался отпевать, потому что тот не принял Таинства покаяния и причащения? Родные–де просят. Отвечено: «Никак нельзя».

О. Симеон Мии пишет, что в Церкви Мацуе такое расстройство, что Петр Такемото просит его поскорей побыть там, или соглашается сам прийти к нему для сообщений, если дано будет ему хоть в половину меньше того, сколько нужно на дорогу. О. Симеон по этому поводу пишет свои соображения касательно путешествия по Церквам с о. Сергием Судзуки. Я ответил, чтобы он по всем Церквам проехал вместе с о. Сергием, ибо он еще слишком не опытен путешествовать в первый раз одному; в такие же дальние Церкви, как Мацуе и Ионако, о. Симеон может отправиться и один, вернув о. Сергия в Оосака. И пусть отправится в Мацуе исправить, если можно, что напортил там Лука Кадзима. Наверное, дело денежное; Лука вошел в долги и оставил их неуплаченными. Если так, то пусть о. Симеон наперед имеет в виду, что Миссия не поможет ни копейкой, во–первых, потому, что на такие экстренные расходы нет денег; во–вторых, потому, что заплатить за Луку, значит — платить потом за всех, ибо всякий, узнав, что Лука задолжал и за него заплатили, задолжает и потребует уплаты. Пусть о. Симеон там ясно укажет, что Луке всегда аккуратно было высылаемо из Миссии его содержание (13 1/2 ен и 3 1/2 квартирных); если же он не удержался в пределах его, то — это боль самого Луки, и никого более. Миссия может иметь отношение к этому делу только то, чтобы исключить Луку из службы, если его дела хоть в каком–нибудь отношении вредят Церкви.

Иоанн Хатакеяма, из Магата, пишет, что сын его на Формозе помер; пришлют его пепел и кости; так для торжественного погребения их просит выслать в Магата хороший гробный покров и хорошие стихари, здесь–де покров и стихарь плохи. Уж слишком! Написано соболезнование в его печали по сыне и прибавлено, что и здесь покров старый, а стихарей лишних нет; пусть позаимствует, если хочет, в ближайших Церквах; и указано, где новые. Однако на Формозе, от климата, много мрет японского войска: и простого, и чиновного. Даже главнокомандующий Великий Князь Китасиракава помер, хотя это еще почему–то скрывают, объявляя в газетах лишь, что он болен. Доктор Оказаки, бывший у меня сегодня, говорил это; а он узнал от домашних Князя, в Дворце которого идет приготовление к похоронам; объявят, должно быть, когда привезут его прах с Формозы.

Сегодня кончили Евангелие от Марка и принялись за перевод Евангелия от Луки.

Расчетный день показывает, что цены на все постепенно возвышаются, а бедные мои катихизаторы все на том же скудном содержании — 8–12 ен, и 8 иногда при большом семействе. Боже мой, как мне жаль их! А чем помочь? Только местные христиане могут помочь им, а они и знать не хотят об этом, сваливая все на Русскую Церковь.

20 октября/1 ноября 1895. Пятница.

От священников — бедные отчеты: почти нигде нет крещений. О. Петр Кавано жалуется на Исайю Мидзусима, что в Оита, и пишет, что христиане оттуда просят убрать его, ибо–де горд, ленив, да и сам смотрит в лес — старается будто бы поступить на гражданскую службу; впрочем, христиане официального прошения о. Петру еще не подавали. А Мидзусима в то же время пишет, что у него слушает учение ныне один очень серьезный ученый чиновник; прекратил было по случаю вмешательства России, но ныне опять слушает; есть и еще хорошие слушатели. О. Петр в своем письме упоминает, что Мидзусима только хвастает, что у него есть слушатели, на самом же деле нет; будучи в Оита, о. Петр потребовал, чтобы Мидзусима познакомил его с своими слушателями; Мидзусима сводил его домов в пять, и нигде не видали хозяина — в отлучке–де; жены же, видно, что поверхностно знакомы с Мидзусима, и если которые слушали учение, то раз–два — не больше. Словом, видно, что Мидзусима и о. Петр совсем разладили друг с другом; первый, должно быть, презирает последнего за малоученость сравнительно с ним, чем подливает масло в огонь. А Мидзусима действительно порядочный в японском смысле ученый и владеющий кистью; потерять его для службы Церкви было бы жаль. И потому ему пошлется частное письмо с зовом сюда и с прибавкою 4 ены частно, если он будет здесь, кроме проповеди в городе, писать в наши журналы.