Кандидат - Роман Корнеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё это промелькнуло в голове у Янека за долю секунды. Он, настороженно оглядываясь, вертел головой, стараясь не обращать внимания на непонимающий взгляд интерна.
Пора.
Так, это уже интересно.
Янек осторожно, стараясь не издавать ни звука, подошёл к третьему в правом ряду, если смотреть от лифта, саркофагу и принялся пристально рассматривать многоцветную картину, отображаемую встроенной в стенку эрвэ-панелью.
Так-с, старый знакомый. Очень старый. Когда Янек ещё только получил в Госпитале полную практику и был допущен в святая святых, а то было девять лет назад, этот саркофаг уже стоял на привычном месте. Какое-то чудовищное происшествие привело этого человека, имя которого знал, наверное, один лишь архив ГЦ, под крышку аппарата жизнеобеспечения, лишив возможности жить, как все люди, на долгие и долгие годы.
Старейший пациент их отделения, ему никогда никто не писал, о нём никогда никто не справлялся, он некогда вообще выжил только чудом, но оставался при этом беспрестанно, фантастически стабилен, все стадии регенерационных процедур проходили точно в срок, ни единого отклонения, ни одной несовместимости.
Этот пациент помнился Янеку натуральным кадавром — замершим в толще раствора бесформенным клубком тканей, прошитых распялками и контрольными усиками приборов. Постепенно сие плачевное состояние осталось лишь полузабытым воспоминанием — сейчас его тело находилось в столь великолепном состоянии, что ему мог бы позавидовать любой атлет.
«Бы».
Вот уж точно.
Хотя… скоро, такими темпами, придёт и его очередь выписываться.
Нужно будет узнать поподробнее.
Десять лет… а ведь, подумать только, его действительно скоро предстоит вернуть к жизни. Наконец. Единственно радовало, что его ждут, даже по прошествии такого огромного времени, ничуть не более неприятные ощущения, чем были тогда у Янека. Физиологически — то же самое. Только в промежутке перед пробуждением к жизни — десять лет. Заснул, проснулся в колбе. Только постарели все вокруг. А он словно не изменился. Узнать бы, почему этим человеком ни разу никто не интересовался?
Отчёт.
Пациент стабилен. Завершающая стадия приживления клеточных культур тканей. Жизнеспособность — абсолютная. Согласно распорядку процедур на это полугодие запланирована имплантация утерянных объёмов базовых следовых включений нервной, лимфатической, дыхательной, кровеносной систем…
Мягкий голос в голове вернул мысли в былое русло. И чего ему вдруг почудилось? Нет, нервишки нужно лечить.
…реабилитация временно приостановлена вследствие неадекватно возросшей нервной активности.
Что-о?!
Янек привычно пробежал пальцами по сенспанели. Пальцы чуть дрожали.
Причина приостановления реабилитационных мероприятий?
Абнормальный всплеск альфа-волн лобных долей головного мозга.
На какой стадии приостановлен процесс?
На стадии имплантации следовой начинки.
Сколько процентов следовой начинки активировано?
Ноль.
Сколько процентов базового набора имплантировано?
Ноль.
Активизация мозговой деятельности совпадает с началом процедуры имплантации?
Да, с точностью до пяти десятых секунды.
Можешь привести аналог с той картиной альфа-волн, что наблюдалась в тот момент?
Да, это был аналог болевой реакции. Негатив. Болевая реакция в подобном состоянии у пациента заведомо отсутствует. Ошибка распознавания образа. Адекватная интерпретация сигнала невозможна.
После прекращения имплантации попытки повторялись?
Да.
Сколько раз?
Подсчёты не велись.
Имплантаты были извлечены?
Нет.
Куда же они делись?
Мне это не известно.
Сколько времени пациент находится в этом состоянии?
Вопрос некорректен.
Сколько времени длятся попытки имплантации пациенту следовой начинки?
Пять месяцев, шесть дней…
Кто из персонала следил за процессом? Кто принял решение о прекращении операции в момент кризиса? Какова его компетенция?
Персонал во время манипуляция, как правило, не присутствовал, операция стандартная, состояние пациента…
Достаточно, кто принимал решение о прекращении операции? Ты? Госпитальный Главный Церебр?
Нет, поступал приказ. Мы подчинялись. Ждали. Потом снова пытались продолжить цикл реабилитации.
Почему это всё не было занесено в журнал? Почему не был вызван дежурный?
Таков был приказ, запись в журнале была стёрта.
Кто отдавал приказ?
Рэдэрик Ковальский.
Янек недоумённо повертел головой. Бред какой-то, посторонние люди распоряжаются в Госпитале, как у себя дома…
— Так зовут того, кто лежит в саркофаге. Ну, пациента.
Голос Стася, что стоял уже рядом, с прищуром разглядывая расцвеченную огнями эрвэ-панель сошедшего с ума саркофага, показался ничего не понимающему Янеку гласом здорового посреди сумасшедшего дома.
— Я сверился с картотекой, — пояснил практикант.
Та-ак…
— В трёхминутный срок репорт обо всём этом должен лежать у меня на столе. Протоколы попытаться поднять из архива, срочно собрать все службы техподдержки и дежурный медперсонал этой секции Госпиталя. Выполнять.
Невозможно. Приказ о неразглашении этой информации имеет высший приоритет.
— Ещё раз. Кто отдал приказ?
Рэдэрик…
— Стоп. Ты знаешь, что именно так зовут твоего пациента?
Да.
— Так каким же образом он тебе мог отдать хоть какой-то приказ, тем более такого приоритета?
Согласно Конвенции Медицинской Гильдии Галактической Интендантской Службы любое решение пациента является первичным для обслуживающей его техники. Без исключений.
Вам это известно — почти обиженным тоном добавил голос.
Это уже был перебор. Они смотрели друг на друга, ничего не понимая. Пальцы у Янека тряслись так, что он вынужден был сжать ладони под подбородком в каком-то нелепом рукопожатии. Секунды рвутся куда-то вдаль, а он, опытный врач, стоит как столб и ничего не предпринимает…
— Этот пункт распространяется только на пациентов, способных совершать адекватные действия и отвечать за них. Как пациент, находящийся без сознания уже почти десять лет, может отдавать такие приказы?!
Неверное утверждение. Пациент в сознании.
Сумасшествие… церебр саркофага абсолютно недееспособен… как они могли это прозевать?!
— Пациент не слышит, не видит, не чувствует, не разговаривает, у него полностью купирована мозговая активность. Он без сознания, — кого он уговаривает?!
Нет. То есть ваша информация верна, но пациент мыслит. Он не прекращал мыслить ни на секунду.
И тут Янек увидел то, что впоследствии долгие годы не могло изгладиться из его памяти. В голубоватом растворе, наполнявшем саркофаг, что-то шевельнулось. Одно слаженное колыхание паутины нитей, и за прозрачным щитком показалось лишённое бровей и ресниц лицо взрослого младенца, чьи открытые настежь глаза смотрели на него в упор, не мигая. В третий и последний раз пробудился в его голове невыносимым спокойствием голос.
Пора.
Видение больше не повторилось.
Последовавшие за этим дни безумного хаоса не очень отчётливо отпечатались в памяти Янека, происходившее ему припоминалось лишь какими-то урывками, все кричали, бегали, вели какие-то споры, собирали срочные совещания…
Подробностей так и не раскопали, перерыли все записи архива, что имели хоть какое-то отношение к злополучному саркофагу, который впоследствии разобрали буквально по атомам, так ничего и не обнаружив.
Почему-то хорошо помнилась короткая и, на фоне всего остального, какая-то слишком будничная операция
