Грозовой сумрак - Елена Самойлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если такое тут творится днем… то что ждет нас ночью, когда с заходом солнца проснутся Сумерки, затаившиеся в каждом доме?
- Не бойся, маленькая ши-дани. - Тонкие сильные пальцы фаэриэ погладили мои волосы, чуть сжали плечо. - Мы выберемся. Только не отходи далеко от Раферти, и все будет хорошо. А за меня не беспокойся - ветер нельзя убить.
Я кивнула и взглянула на странника, спокойно раскладывающего свои пожитки на резной крышке алтаря. Говорят, что Идущие по Дороге могут выйти откуда угодно и вывести с собой одного человека, одного попутчика, - хоть из Сумерек, хоть из Холмов. Любой путь ляжет под их шаги ровно и легко, ни одна тропинка не вильнет в сторону, не уведет невесть куда. И ни один замок не удержит Идущего, ни одна дверь не окажется слишком прочной.
Одинокий удар колокола, слишком реальный, слишком громкий, чтобы быть всего лишь «воспоминанием города». Раферти поднял голову к потолку и вздохнул:
- Кажется, Сумерки появятся здесь гораздо раньше, чем я думал.
Пепельно- серый свет в окошке стремительно тускнел, уступая место красноватой мгле, словно быстро наступающая ночь была окрашена заревом пожарищ…
ГЛАВА 12
Чернеющая мгла в узкой прорези потолочного окошка - как угольная яма, роняющая в молельный зал невесомые хлопья непроглядного мрака. Огонек оплывшей свечи, прилепленной Раферти на краешек алтаря, пугливо дрожал и пригибался под малейшим порывом ветра, отбрасывал на мрачные, облупленные стены причудливые тени. Зыбкий золотисто-рыжий свет вырисовывал контуры человеческих тел на мраморном полу, обращал серый пепел и черную гарь в алмазную пыль и агатовые узоры - словно цветное стекло, когда-то бывшее искусными витражами под потолком, было смолото в мелкую крошку и стало частью страшноватого оберега, превратившего церковь в волшебную крепость.
Сидя на крышке алтаря, я чувствую себя маленьким ребенком, который впервые остался один в темной комнате. В каждом шорохе, каждом звуке чудится притаившееся под кроватью или в шкафу чудовище, которое только и ждет удобного момента, чтобы наброситься. И робкий лепесток свечного пламени не столько разгоняет пугающую тьму, сколько помогает ожить причудливым теням на стенах, делает лужицы мрака на полу еще чернее и непроглядней.
Страшно мне.
Потому что если ребенок в любой момент может позвать маму, которая одним своим присутствием, как по волшебству, обратит скрывающихся за шкафом призрачных чудищ в скомканную одежду или в позабытые после дневных забав игрушки и куклы, то мне позвать некого. Остается только сидеть на жестком алтаре за запертыми дверями старой церкви, пугливо жаться к крепкому плечу фаэриэ и ждать, пока Раферти не скажет, что нам пора.
Пора подниматься и идти туда, где набирает силу незавершенное проклятие, где тени свиваются в крепкие жгуты, в щупальца мрака, а Сумерки сильны, как нигде в мире людей. Потому что выбора у нас в общем-то и нет никакого - либо сидеть тут до рассвета и с первым лучом солнца стать частью узора, покрывающего пол, либо попытаться выбраться за городские стены, невзирая на расплодившихся донельзя сумеречных тварей, которыми стали принесенные в жертву жители Балларда.
Тишину раскалывает мерное постукивание - Раферти отбивает концом своего посоха какой-то странный ритм, похожий на стук сердца. От ударов пыль вздымается маленьким невесомым облачком, оседает на потемневшем от времени и непогоды резном дереве, подчеркивая выбоины и прожилочки. Я бы попросила его перестать - но слушать зловещую тишину, постепенно наполняющуюся звуками той, иной жизни, еще страшнее.
Это как огромная приливная волна, которая поначалу негромко шуршит гребешками пены где-то далеко-далеко, у самого горизонта, белой ниткой протягивается над ярко-синей поверхностью, оттягивает линию прибоя в море, обнажая покрытую ракушками и водорослями песчаную отмель. Ее сложно заметить, пока она далеко, но постепенно нарастающий гул заставляет сердце пугливо сжиматься, а в момент, когда ты осознаешь неизбежность происходящего, волна уже горой нависает над обмелевшей бухтой, изгибается белопенным горбом проснувшегося чудовища, сыплет мелкими капельками, срывающимися с гребня…
Иная, пробудившаяся в навалившейся на город мгле, жизнь принесла в ночной воздух приглушенные, искаженные крики, эхом раздающиеся со всех сторон, лязг металла и протяжный скрип ржавых петель. Глухой удар, от которого вздрогнула запертая дверь храма, частая рябь, пробежавшая по рисунку на полу, - как круги на каменной воде. Колдовство, от которого страх хватает за горло жесткой ледяной ладонью. И сразу вслед за рябью - надрывный крик на десятки голосов, горестный плач, взвившийся к потолку молельного зала и сразу же раздробленный эхом на разрозненные обрывки.
Я сжалась, как от удара невидимой плетью, вцепилась побелевшими от напряжения пальцами в одеревеневшую руку фаэриэ. Рей даже не вздрогнул - только обнял меня крепче.
- Не бойся, маленькая ши-дани.
- Он совершенно прав. - Раферти поднялся, покрепче затянул завязки потрепанного плаща, поудобнее перехватил резной деревянный посох. - Бояться надо не плакальщиков, что заточены в камнях церкви, а тех, кто остался за ее пределами. В любом случае нам пора. На дорожку мы уже посидели, долгих проводов нам устраивать некому, посему - спасибо этому дому, а мы пойдем к другому.
С этими словами странник ударил концом посоха по мраморному полу, и мне почудилось, будто бы по каменным плитам ровной широкой лентой развернулась едва заметная серебристая тропинка, исчезнувшая в щели под плотно прикрытыми дверями.
Дорога, которая выведет куда надо, пусть даже не всегда самым коротким путем. Она может быть прямой и извилистой, нырять в глубокие каверны и подниматься в горы, сворачивать к коварным болотным топям и пересекать каменные ладони площадей, но всегда приводит к поставленной цели.
- Ну, с Хранителем, - пробормотал Раферти, первым ступая на призрачную ленту.
С еле слышным скрежетом покинула ножны столь дорогая сердцу фаэриэ железная дева, тяжелая сабля с искусным узором на темной рукояти, поймала на отполированное до зеркального блеска лезвие отражение огонька почти потухшей свечи.
- Странник, что ж ты свечу оставил? - негромко поинтересовался Рей, беря меня за руку и увлекая по еле заметной на пыльном полу призрачной тропке. - Или ты видишь в темноте, словно кошка?
- Огня там и без нас хватает, вот увидишь. - С этими словами Раферти отодвинул тяжелую кованую задвижку и широко распахнул дверь, переступая через потрескавшийся, покрытый густым слоем жирной черной копоти порог церкви. - Да и негоже забирать свечу из церкви, пускай здесь догорает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});