Без очереди в рай - Диана Вежина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И всё-таки кое-какие выводы для себя я сделала. Позволите? Во-первых, капитан отнюдь не прост, даром что простых людей вообще не существует (нужно пояснять? Разве только журналистам и политикам). Во-вторых, мне как-то показалось, что Тесалов обитает здесь не так давно — года два-четыре. Такое ощущение, и это уже в-третьих, на уровне фантазии на заданную тему, что капитан когда-то был женат. Потом развелся, разменял или купил жилье — и сразу же обставил на свой вкус, словно бы стремился поскорей отделаться от прошлого. Веселенький, похоже, у него был брак (не слишком чересчур? И любим же мы, бабы, посочувствовать… еще бы знать, кому). Теперь живет довольно замкнуто, но гости здесь бывают, ежели судить по выданным мне тапочкам — иногда и женщины; с другой-то стороны, вот если так подумать, а почему бы иногда и нам не быть, а применительно ко мне сейчас — не есть, э-э… н-да.
Да, кстати, о насущном:
— Кто-то, помнится, на ужин намекал?
Что занятно, капитан и в самом деле закончил омовение практически одновременно с закипанием чайника. Деталька, но приятно, что подмечено. В ванной он переоделся в брюки от спортивного костюма (не путать с пузырящимися на коленях тренировочными) и черную футболку с пижонским ярко-красным номером «13» во всю грудь. Д-декадент… Я бы, кстати говоря, не слишком удивилась, окажись, что вольный стиль одежды на сегодняшний, предположительно интимный, вечерок Юрий выбрал из своеобразной деликатности: у меня же, очевидно, в рюкзачке парадных туалетов не имеется! Или я его переоцениваю всё-таки?
Замнем для ясности.
Короче, чайник засвистел, Тесалов вышел, я:
— Кто-то, помнится, на ужин намекал? — приветствовала я его на кухне.
— А запросто. — Тесалов улыбнулся. — Ты как по части азиатской кухни? Правда, суп из ласточкиных гнезд или, например, суши из рыбы фугу предложить сегодня не могу…
— Ну, настолько далеко мой ориентализм не простирается, — улыбнулась я.
— И правильно, всё в меру хорошо. А то еще бывают яйца по-китайски, приятель мне рассказывал. Это подают тебе яйцо, скорлупку отколупываешь, а оттуда — глаз, смотрит на тебя — и горючими слезами плачет!
— Не порти аппетит!
— Хм. Я слыхал, что это объедение… А как ты насчет жареного риса с мясом птицы, овощами и креветками? Я под птицей подразумеваю курицу.
— Пожалуй что рискну.
— Договорились. Намекаю: ванная свободна. Давай-ка ты туда, а я пока займусь. Полотенце для тебя там приготовлено.
Заботливый какой.
— Спасибо.
— Было бы за что.
Ну, за что-нибудь, я допускаю, было.
Не забыв про рюкзачок с вещичками, я закрылась в ванной. Наконец-то, благодать какая — смыть с себя усталость, килограммов так несколько. У Тесалова нашелся даже тонизирующий гель и массажная мочалка нужной жесткости. Кр-р-ромешный наслаждец!
(А интересно, если бы я знала, что весь мой разговор с Елизаветой Федоровной благополучно отпечатался в памяти тесаловского ноутбука? И, пока я нежилась под хлещущими струйками воды, милейший капитан с оным деловито ознакомился? То — что тогда? Ну, тогда бы я, по крайней мере, могла бы похвалить себя за сообразительность: дражайший херр Тесалов в самом деле был по жизни далеко не прост. Не правда ли? Возможны варианты.)
Как бы там ни было, после омовения я себя почувствовала бодрячком — свежая, готовая к употреблению, как крахмальная салфетка в хрусточку.
Капитан на кухне споро резал овощи. Стол уже частично был накрыт: стоял приличного размера заварной чайник из керамики, две таких же чашки с блюдцами, тарелочка с нарезанным прозрачными кружочками лимоном, початая бутылка коньяка и пара стопок. Создавалось впечатление, что вся посуда на столе, в том числе и керамические стопочки, была из одного сервиза. На уровне исполнено, вполне.
— Привет. Ты проходи, — не отрываясь, пригласил Тесалов, — садись, где больше нравится… удобней вон туда. Я пока тут форточку открыл, тебя не просквозит?
— Нормально, жарковато у тебя. — Я опустилась на указанный мне стул. — Помочь тебе? — из вежливости предложила я.
— Изыди, сатана. — Тесалов ухмыльнулся: — Женщина и кухня — вещи несовместные; по крайней мере, если женщина в гостях.
— Похвальная позиция. Мне нравится, — усмехнулась я, — за исключением разве что «в гостях, по крайней мере»… Увлекаешься керамикой? — кивнула я на сервировку.
— Скажем, не люблю плохой фарфор. Керамика прикольнее, — капитан слегка пожал плечами, — ну и сразу некий антураж, опять-таки… — Он мельком улыбнулся: — Грешен, в чем-то я, пардон, чуть-чуть пижон — иногда, замечу, для разнообразия.
— Ну, если иногда и для разнообразия, то можно… иногда, — не стала я настаивать. — А ты не суеверен, как я погляжу, — обратила я внимание на «несчастливый» номер на его футболке.
— А никуда не денешься. — Он вновь пожал плечами (редкостно универсальный жест, в чем-то философский даже): — По жизни у меня вообще кругом тринадцать, знаешь ли, — заметил капитан, — тринадцатый этаж, квартира, обрати внимание, четыреста тринадцать. И родился я тринадцатого декабря — твоя воля, верить или нет, но аккуратно без тринадцати минут тринадцать.
— Здо́рово. — Стрелец, однако, свой; а кстати, сам подставился: — И сколько тебе лет?
— Тридцатник стукнет.
— Молодой ышшо.
— Не жалуюсь пока. — Капитан насмешливо прищурился: — Еще вопросы будут?
А как же!
— Разумеется, — я решила протестировать свои умозаключения: — Ты был женат?
Капитан кивнул:
— Два года разведен.
— Понятно. — Что-то я сегодня правда шибко умная. — И что же так? С женой не повезло? Стерва, дрянь и тройня от соседа? — не то сострила, то ли обострила я.
— От детей Бог миловал, а что до остального… хм. — Тесалов как бы даже призадумался. — А в остальном — ты знаешь, таки да: стерва, дрянь и всё такое прочее!
— По крайней мере честно, — усмехнулась я.
— А врать нехорошо. — Блин, острослов в погонах! — Так, вроде бы и всё, все ингредиенты подготовлены. Перекур, пока креветки размерзаются. Сейчас… — Тесалов сполоснул и вытер руки. — Чай настоялся, как ты — не откажешься? Я, правда, не спросясь зеленый заварил…
— Годится.
Юрий сел за стол, разлил по кружкам чай, откупорил бутылку с коньяком:
— По стопочке, да? В качестве аперитива.
— В качестве аперитива, зеленый — с коньяком? Эклектика, однако, — бормотнула я.
— Нам, русским, всё в струю. — Тесалов подмигнул: — За нас с тобой, не против?
— Принимается.
Мы мельком чокнулись. Стопарик коньяку, запитый терпким чаем (коий, кстати говоря, отличный антидот, в данном случае читай: нейтрализатор) прошел на ять: «на сердце» не скажу, но в желудке точно потеплело.
