Офисные записки (СИ) - "Кьяза"

Страсть может быть бережной и ласковой. Каждое почти невесомое прикосновение губ вызывало в бурю эмоций, каскад невероятных ощущений во всем теле. Исчез вечерний Питер, шорох волн Невы, рев моторов автомобилей, голоса редких прохожих. Даже ветер словно растворился, устыдившись мешать нам. Лишь мы, пьянящие поцелуи и бьющиеся в унисон два сердца.

Я благодарна ему, что из нас двоих он первый остановился. Без слов, тяжело дыша, прижал к себе, поглаживая по волосам. Я чувствовала, как изредка он касался губами макушки. Когда нам обоим удалось восстановить дыхание, Витольд тихо шепнул:

— Милая, запомни ощущения, запомни момент. Когда станет плохо или будешь сомневаться, а меня не будет рядом, просто вспоминай этот поцелуй.

Я кивнула, не в силах говорить. Ощущения были словно после долгой дороги я вернулась домой. Потихоньку в голове прояснилось, дыхание выровнялось. Слегка отстранившись, я промолвила:

— У меня в ночь поезд.

— Я обещал отвезти тебя к родителям. Сдай билет, вечером из Пулково вылетает самолет на Москву. В полночь будем там, Богдан довезет нас домой.

— Я не готова.

— Поэтому твоя комната полностью в твоем распоряжении. Только надо к тебе заехать, взять все для работы. И еще… Тебе очень дороги эти бантики?

Он с улыбкой дотронулся до них, осторожно снимая с волос.

— Это просто заколки.

— Это хорошо, — он размахнулся и вышвырнул их в Неву, — у тебя паспорт с собой?

— Да, — я растерянно смотрела на него.

— Когда тебя сегодня увидел в ресторане, почувствовал себя Гумбертом. Нет, мне нравится, как ты выглядишь, нежно и красиво, но я слишко устал от перелетов, голодный, потому что пообедать нам не дали и мне сейчас для полноты ощущения не хватало лишь объяснений с полицией и уверения, что я не педофил.

— Ах это, — выдохнула облегченно я.

— А этого мало? Ну извини, что разочаровал. Но то, о чем ты подумала, записано в стратегических планах, — усмехнулся он и легонько чмокнул в нос оторопевшую меня, — Ландыш, отомри, я пошутил. Пока пошутил.

— Вы когда голодный, теряете свое чувство юмора. Пойдемте, нам надо на метро, — я тоже решила отшутиться, потому что намеки опять пугали.

— Зачем?

— Едем к маме и папе, наши вещи там, да и вам надо пообедать.

— Ландыш, уже давно придумали такси.

— Вы сноб.

— Нет, милая, это любовь к комфорту. И так быстрее доберемся до еды.

Машина нашлась быстро, и даже доехали мы без пробок. Поднимаясь по лестнице, я нервничала, потому что реакцию родителей не могла представить, да и мое отношение к их молчанию. Рука Витольда тут же легла на плечо, словно ободряя.

Нас ждали. Родители молчали, тревожно вглядываясь в мое лицо. Витольд помог мне раздеться, сам снял куртку. Отец не выдержал:

— Ланда, ты как?

— В порядке. Я пока не готова говорить на эту тему. Мам, мы голодные, я сейчас приготовлю обед и потом…

— Уже все готово, мы с папой все сделали, — захлопотала мама, — Вит, пойдем покажу где руки помыть.

Проследив за ними взглядом, я повернулась к отцу.

— Ланда, ты взрослая, понимаю, что диктовать не имею право…

— Пап, когда вы возобновили общение?

— Когда недавно к тебе приезжали в Москву.

— Пап, прости, но тогда я может быть и прислушалась бы к твоим словам, но сейчас буду сама решать.

— Его дочь тебе ровесница.

— В современном мире это норма. Или ты хочешь сказать, что вы с мамой старые? Извини, я голодная. Если можно мы пообедаем, а потом уедем. Завтра на работу.

— Ландик, я же переживаю.

— Мил, в Санкт-Петербурге достаточно гостиниц и ресторанов с приемлемым сервисом, — угрожающе начал Витольд, но отец от него отмахнулся:

— Остынь, ревнивец, и вообще думай, как разговариваешь с потенциальным тестем.

От сползания на пол меня спасли крепкие объятия. Витольд немного помолчал и задумчиво протянул:

— В общем то резонное замечание, о такой постановке вопроса я не думал. Спокойно, Ландыш, папа шутит.

— Да ну вас обоих, — отец развернулся и пошел на кухню.

Я повернулась к архитектору и умоляюще сложила руки:

— Пожалуйста, можно не так быстро, а? Для меня это как-то чересчур.

— Конечно, милая. Я не спринтер, я стайер. Но стратегические цели лучше сразу обозначить.

Слова перемежались легкими поцелуями, так что к концу его речи я уже даже не улавливала смысл. Лишь бы не останавливался.

— Вит, твою налево, — возмутился вернувшийся за стулом отец, — ну хоть постеснялся. Хотя о чем это я.

— Мил, ты вроде сам разрешил. Даже на тестя согласен. Следующий этап сделать тебя дедом.

И это взрослые люди? И они мне что-то пытались рассказать, логически рассуждать, взывать к моей неопытности, давя своим авторитетом и делясь мудростью? Сначала меня сильно крутанули вокруг себя, прикрывая от прилетевшего полотенца.

— Что? Я не готова становится бабушкой!!

— Леночка, из тебя получится очаровательная бабушка. Ай, больно! Мил, усмири свою жену, я же не могу драться с тещей!

— А я ей помогу!

— Так все, други, мне надоело. Я же и сдачи дать могу! Ландыш, отойди, чтобы не задело!

Я послушала последнего мудрого совета. Сначала отошла на пару шагов, потом еще немного дальше, смотря на возню взрослых состоявшихся людей, которые вели себя как детсадовцы. Постепенно куча мала переместилась в гостиную, где все перешло в битву подушками. Немного понаблюдав, я ушла за планшетом, потом вернулась в гостиную:

— Витольд Лоллиевич, а где ваш паспорт? Мне билеты надо заказать.

— Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич, — пропыхтел он откуда то с пола, теперь оба мужчины отбивались от мамы, — бумажник в куртке, там возьми телефон и карту на оплату.

— Угу, — пошла в указанном направлении.

Устроилась на кухне, быстро заказала билеты на ночной рейс. Они пришли, когда я уже доела суп. С моей стороны это было чистой воды позерство, потому что невозмутимо работать ложкой, когда из гостиной доносятся вопли, очень сложно. Я боялась, что соседи вызовут полицию.

Витольд устроился рядом, с насмешкой наблюдая мое показательное выступление. Я упрямо игнорировала его взгляд.

— Во сколько самолет?

— В десять минут двенадцатого. Прилет в половине первого.

— Хорошо.

Он позвонил Богдану, чтобы тот встретил нас. Родители молчали, следя за нами. Витольд же сосредоточился на обеде, лишь изредка по губам иногда проскальзывала загадочная улыбка. Я уже собиралась надуться, как меня сцапали после обеда и усадили к себе, не отпуская уже до отъезда, что совпадало с моим желанием. Родители не стали спорить или призывать к порядку.

Папа отвез нас сам. Полет я проспала, Витольд занимался проектом. Богдан не подал и виду, когда встретил нас на выходе из зала прилета. Он молча забрал багаж, лишь подмигнул мне, что быстро засек Витольд. Москва вновь вернула величавого архитектора. Он лишь одернул водителя, самолично усаживая меня в машину.

— Богдан, серьезней. Сначала к Ландышу, потом ко мне.

— Хорошо.

Когда мы поднимались, Витольд привлек меня к себе и попросил:

— Возьми все необходимое. Я не хочу тебя отпускать.

— Придется немного подождать.

Он устроился в большой комнате на диване, пока я собирала необходимое на три дня. Я торопилась, но все равно не успела. Витольд уснул. Непробиваемый, железный, невозмутимый и ироничный, гроза офиса, вызывающий трепет у офисных обитателей, с длинным списком регалий спал, запрокинув голову на спинку дивана. Я тихонько достала плед и прикрыла его. Мужчина даже не пошевелился. Я на цыпочках прокралась на кухню набрала номер водителя:

— Богдан, тут такое дело.

— Что случилось? Мне подняться?

— Нет, нет, ничего не случилось, только… В общем, Вишневский уснул у меня на диване, пока ждал. Я могу тебя попросить завтра с утра подвезти ему одежду для работы сюда. У меня нет правда телефона Тамары Андреевны…

— У меня есть. Ландыш, ты уверена? Я могу подняться и забрать его.