Невеста рока. Книга первая - Деннис Робинс

Форминстеры только что поженились. Сибилла, сама великолепная наездница, была очень красивой женщиной с длинными золотистыми волосами и ярко-синими глазами. Помимо красоты она славилась своей добропорядочностью и бесконечной влюбленностью в молодого мужа.

Посещение Кадлингтона такой женщиной было для владельца замка необычным. Сен-Шевиот избегал женитьбы, а своих любовниц менял весьма часто, что было в порядке вещей для многих людей его круга. И вообще условности утомляли Сен-Шевиота.

Ночью он устроил пышный пир, и леди Форминстер сидела по правую руку от хозяина. Ее муж Джордж заметил, что Сен-Шевиот часто наклоняется к ней и что-то шепчет на ухо, отчего Сибилла явно чувствует себя неловко и почти ничего не ест и не пьет, краснеет и нервничает. Сен-Шевиот выпил больше, чем обычно, и внезапно воспылал страстью к светловолосой красавице. Джордж Форминстер угрюмо наблюдал за этим зрелищем, весьма сожалея о том, что привез жену в Кадлингтон, несмотря на то, что ожидалась великолепная охота, а гостеприимство было щедрым. Он недолюбливал Сен-Шевиота, но его привлекло сообщение о матером олене-пятилетке, какие сейчас были чрезвычайно редки в здешних местах.

Позже, когда оркестр заиграл тихую мелодию, а большинство гостей перешли в библиотеку, чтобы сыграть в карты, Сен-Шевиот застал Сибиллу в полном одиночестве в галерее, где она — любительница живописи — с любопытством рассматривала старинные портреты его предков. Их всех без исключения называли Черными Баронами, ибо у всех были волосы цвета воронова крыла и черные глаза, что унаследовал от своих предков и Сен-Шевиот.

Сибилла скромно и учтиво кивнула ему. Он выглядел ослепительно в темно-красном камзоле, атласном жилете с вышитыми цветами и шелковых панталонах, обтягивающих его стройные ноги. Очень скоро он намекнул ей, какие низменные желания овладели им. Поняв, что он сильно пьян, она попыталась ускользнуть от него. Но он грубо схватил ее и стиснул в пылких объятиях. Сибилла вырывалась и протестовала, однако, обезумевший от страсти и вина, он шептал:

— Я схожу с ума от белизны вашей кожи и красоты ваших волос! Уходите от Форминстера ко мне, и я положу к вашим ногам весь мир!

Он так дико смотрел на нее, что молодая женщина отчаянно закричала.

Джордж Форминстер услышал этот крик и поспешил на помощь супруге. Оба мужчины были превосходными фехтовальщиками, и оружие не замедлило появиться. Веселое, праздничное настроение вечера немедленно переменилось. Гости побросали карты. Мужчины кольцом обступили дуэлянтов в портретной галерее, наблюдая схватку между разъяренным мужем и Сен-Шевиотом.

Спустя несколько секунд несчастный Джордж Форминстер рухнул на пол, обливаясь кровью. Рана была серьезной, ибо шпага чуть не задела сердце. Сен-Шевиот оказался более сильным фехтовальщиком. Пьяный ли, трезвый ли, он умел обращаться со шпагой едва ли не с дьявольским проворством.

Когда рыдающая золотоволосая Сибилла склонилась над раненым мужем, она сразу потеряла для Сен-Шевиота всю свою привлекательность. Он больше не смотрел в ее сторону и был в ярости из-за того, что его втянули в шумный скандал. Ведь ему хотелось забавы, веселья, а не того, что произошло. Капли пота выступили на его лбу. Он поправил сбившийся во время схватки кружевной воротник и с досадой швырнул шпагу на пол. Испуганные слуги сразу же бросились ее поднимать. Затем лорд поклонился растерянным гостям, стоявшим вокруг с открытыми ртами.

— Веселью конец, — произнес он. — Отправляйтесь спать. Нам завтра рано вставать на охотничьи сборы.

Никто не возражал. Слово Сен-Шевиота было для собравшихся приказом, И все тут же разошлись.

Вскоре с этим эпизодом было покончено, никто не смел даже упоминать о нем. Из замка выехала карета Форминстеров, увозя бесчувственного Джорджа и его жену. С ними отправился личный врач Сен-Шевиота.

Однако воспоминания об этом прискорбном инциденте не давали покоя лорду и испортили ему весь день. Он ненавидел слабость в себе, как и в других. И гневался на себя за то, что выпил лишнего и оскорбил Сибиллу Форминстер. Эти маленькие глупые губки не стоили поцелуя… и того, что случилось потом, размышлял Сен-Шевиот. Да, неважно началась охота, намеченная на конец недели! К тому же общество теперь лишилось одного из лучших стрелков, ибо совершенно ясно, что Форминстер больше никогда не покажется в Кадлингтоне.

За свою жизнь Сен-Шевиот нажил врагов намного больше, чем друзей. Вокруг него ходили всевозможные нелицеприятные слухи, женщины его побаивались, однако мужчины находили весьма интересной личностью, да и многие дамы состязались друг с другом, добиваясь его расположения. Но тщетны были усилия выйти замуж за барона и стать хозяйкой Кадлингтона, самого большого и роскошного замка в Бакингемшире.

Огромный лес, окутанный пеленой проливного дождя, хмуро взирал на лорда, когда он, сбавив скорость, приблизился к вершине холма. Сквозь октябрьскую мглу его манили слабые огоньки, мерцающие в домике смотрителя. Сен-Шевиот больше не слышал из глубины леса звуков охотничьего рожка и яростной какофонии собачьей своры. Все вокруг было тихо. Лорд остановил коня, чтобы сделать глоток бренди из серебряной фляги. Он насквозь промок и дрожал от холода. Больше всего ему хотелось покинуть своих гостей, сесть в карету и умчаться в Лондон. Сейчас лучше всего было бы отправиться в «Уайтс»[54], расположиться там за карточным столом, а потом — поздний ужин с какой-нибудь симпатичной особой женского пола, покладистее, чем Сибилла Форминстер.

Безжалостный, пронизывающий до костей ветер с холодным дождем хлестал по лицу Сен-Шевиота. Он рукавом вытер глаза. Внезапно его жеребец попятился, негромко заржал и чуть не сбросил недоумевающего всадника с седла. Однако Дензилу удалось удержаться. Он зло обругал испуганное взмыленное животное, затем, пристально вглядевшись в серую пелену дождя, различил две фигуры: мужскую и женскую. Они, прижавшись друг к другу, обнимались под какими-то мешками, словно крестьяне, пытающиеся укрыться от бури. Должно быть, они скрывались в кустах и жеребец Сен-Шевиота испугался их внезапного появления из тумана.

— Какого черта вы оба здесь делаете? — гневно спросил его светлость.

Оба вздрогнули, сняли с голов тряпье, и барон смог получше разглядеть незнакомцев. Юноша не старше двадцати лет поддерживал девочку-горбунью, голова которой едва достигала его плеча. Однако одеты они были довольно прилично: юноша — в поношенные камзол и накидку, а горбунья — в плащ и шляпку. Но они так промокли и являли собой такой жалкий вид, что Сен-Шевиот, презрительно глядя на них сверху вниз, коротко рассмеялся.

— Не удивительно, что Аполлон чуть не обезумел при виде вас, я и сам еще ни разу не видел таких привидений, — хмыкнул он. — И что же вы, оборванцы, делаете в такую погоду здесь, на Кадлингтон-Хилл?

Юноша, приблизившись к всаднику, проговорил:

— Сэр, кто бы вы ни были, не надо оскорблять меня и мою сестру!

Он произнес эти слова с большим достоинством, что весьма удивило Сен-Шевиота, который, смахнув с лица капли дождя, посмотрел на незнакомцев повнимательнее. Теперь он заметил, что у молодого человека тонкое, красивое лицо с большими выразительными глазами; копна его каштановых волос была мокра от дождя и растрепана порывами ветра. Это были не крестьяне, а явно городские люди. Сен-Шевиот внезапно заинтересовался ими.

— Кто вы такие и что делаете в моих владениях? — осведомился он.

— Меня зовут Певерил Марш. А это моя сестра Элспет.

— Что вас привело сюда в такое ненастье? — снова спросил Дензил, переводя взгляд с юноши на горбунью, которая вдруг тихо застонала и лишилась чувств.

Юноша подхватил ее, положил на обочину дороги и опустился рядом на колени, вскричав:

— О, ради Бога! Элспет, сестра моя любимая!

Дензил нахмурился. Он догадался, что обморок не случаен. Несчастная девушка, судя по всему, была безнадежно больна. Барон ненавидел болезнь в любом ее проявлении, но даже он, человек отнюдь не жалостливый и не милосердный, не мог ускакать отсюда, оставив эту беспомощную пару во власти надвигающейся ночи. Тем более что буря усиливалась. И он, стараясь перекричать завывания ветра, громко спросил у юноши:

— Во имя Небес, ответьте, чем она больна? Почему вы оказались здесь?

— Моя сестра умирает, — хрипло произнес молодой человек, поднимая бледное лицо, залитое дождем и слезами. — О Боже, что я наделал, позволив ей покинуть Лондон и отправиться в столь долгий путь!

— К кому же вы направлялись?

— К миссис Инглби, сэр, из Уайтлиф.

— Из Уайтлиф? Так это же в миле отсюда, вниз по холму.

— Совершенно верно, сэр. Мы заблудились, и у нас нет денег на экипаж, поскольку почти все наши средства мы потратили, чтобы добраться из Лондона в Монкз-Рисборо.