Альберт Эйнштейн - Владимир Львов

Нельзя оказать, чтобы это было обнадеживающим началом, и, ломая голову над вопросом, что делать дальше, Закс позвонил вечером в Белый дом с просьбой принять его вторично. «Президент приглашает мистера Закса позавтракать с ним завтра утром», — прозвучал в телефон голос секретаря, и когда утром они сидели опять за столом у Рузвельта, Закс попросил разрешения рассказать один «исторический факт», который мог бы походить на анекдот, если б не имел слишком больших последствий для истории. Рузвельт кивнул в знак согласия головой.

— Изобретатель парохода Фултон, — начал Закс, — зная о намерениях Наполеона совершить высадку в Англии, обратился к императору с предложением построить флотилию паровых судов, которые могли бы пересечь Ла-Манш при любом ветре. Наполеон высмеял и отверг это предложение. Оно звучало немножко странно для уха политиков, надеюсь, вы поверите этому, дорогой Фрэнк! — закончил свой рассказ Закс и пристально посмотрел на Рузвельта.

Тот слушал, наморщив лоб и не произнося ни слова. Потом нажал на кнопку звонка и, написав записочку, приказал немедленно передать ее адресату. Через несколько минут явился военный адъютант президента бригадный генерал Эдвин Уотстон, известный в интимном кругу под прозвищем Па.

— Надо действовать, Па! — озабоченно сказал Рузвельт, показывая на письмо Эйнштейна.

Глава шестнадцатая. Тень Хиросимы

1

Весна совершала свое вторжение на Мерсер-стрит.

Хозяин дома номер 112, в фуфайке с расстегнутым воротом и в туфлях на босу ногу, отложив листы бумаги с выкладками, сидел у радиоприемника и слушал последние известия. Новости были превосходные: русские вели операции в Бранденбурге, сердце проклятого рейха. Скоро, очень скоро они будут на берегах поросшего кувшинками знакомого озера, что в нескольких автобусных остановках от Потсдама! Прозвучало еще одно знакомое географическое название, и, изумленно приподняв бровь, он услышал, что американская авиация совершила массированный налет на город Ульм, «успешно уничтожив большое число домов и стратегических объектов». Он что-то не припоминал о наличии в Ульме стратегических объектов, разве что только к ним не принадлежал дом владельца мучной лавки на Вокзальной улице, где родился он сам, Альберт Эйнштейн! Диктор перешел к Венгрии. Попытка немцев зацепиться в районе Балатон лопнула. Территория Венгрии скоро будет освобождена совсем. В этой связи он подумал о Сциларде, и, как это часто бывает, через несколько минут телефон донес голос самого Сциларда. Чикагский физик находился в Принстоне и просил позволения срочно зайти. Еще через полчаса они уже беседовали, сидя перед большим окном, из которого виднелись зеленые просторы Нью-Джерси.

Сцилард был встревожен и делал тщетные попытки скрыть эту тревогу. В его обычно безукоризненном немецком языке шипящие звуки «ш» и «ч» появлялись чаще, чем это было им положено. Он сказал:

— Рассуждая формально, я не имею права говорить с вами о том, о чем буду говорить.

Эйнштейн вопросительно посмотрел на гостя.

— Да, да, формально это так. Но по существу… — и Сцилард сказал Эйнштейну, что то, о чем тот писал президенту 2 августа 1939 года, находится в завершающей стадии. Встает вопрос, что делать дальше. Германский фашизм сокрушен, и, благодарение богу, Гитлеру не удалось добиться того, что сделано здесь, в Америке…

Сцилард изложил вкратце результаты расследования, произведенного особой разведывательной группой, созданной осенью сорок третьего года для выяснения вопроса о германской атомной бомбе. Группу, получившую шифрованное название «Аль-зос», возглавил известный физик Сэмюель Гаудсмит. Эйнштейн сказал, что он хорошо помнит Гаудсмита по Лейдену, где тот работал в двадцатых годах у Эренфеста над «спином»[67] электрона. «Да, да, — подтвердил Сцилард, — это тот самый Гаудсмит». Его группа шла в первом эшелоне войск Эйзенхауэра во Франции, и в сентябре прошлого года, когда танки Паттона перебрались, наконец, через Рейн, Гаудсмит и его люди наложили руку на институт физики в Страсбурге. Они нашли там связку бумаг с подробным отчетом о ходе атомных работ в Германии. Выяснилось, что еще в июне сорок второго года министр вооружений Шпеер дал установку не рассматривать урановую бомбу как первоочередное мероприятие. Он сослался при этом на директиву «фюрера», приказавшего отпускать деньги только на те виды нового оружия, которые могут быть пущены в ход не позднее чем через полгода! Разрушение партизанами норвежских заводов тяжелой веды и недостаток электроэнергии для очистки урана лишили окончательно атомный проект реальной базы. К весне сорок четвертого года, в итоге, находился в постройке лишь небольшой опытный реактор в подвале института физики в Берлине — Далеме («В вашем бывшем институте», — добавил Сцилард). В феврале сорок пятого, спасаясь от советских войск, его перевезли в горный район Хехинген, в Швабские Альпы… Гаудсмит и его бригада спрыгнули туда на парашютах за несколько часов до подхода французских частей генерала Делаттра. «Альзосцы» обнаружили там незаконченный монтажом реактор и взяли в плен группу физиков во главе с Вейцзекером и Ганом.

— Как видите, — закончил Сцилард, — немецкая атомная бомба не состоялась. Зато мы держим бомбу сегодня в наших руках…

— Помните, я говорил вам о возможности возникновения такой ситуации? — перебил Эйнштейн.

— Да, помню, — откликнулся Сцилард, — и должен сознаться, что тогда, пять лет назад, я не мог себе даже представить трагизма этой ситуации! Если тогда все мы тревожились, не опередят ли нас немцы, то сейчас вопрос всех вопросов состоит в том, что делать нам с нею дальше…

— Для вас это вопрос! — с укоризной в голосе воскликнул Эйнштейн.

— Для меня нет, но ведь дело не во мне…

И Сцилард рассказал о разговоре, который имел место между Сэмом Гаудсмитом и прикомандированным к нему майором из военного ведомства. Когда Гаудсмит заявил майору (это было еще в Страсбурге), что «у немцев, слава богу, нет бомбы, и мы тоже, значит, в ней нуждаться не будем», майор, прищурившись, посмотрел на Гаудсмита и с ударением сказал: «Ну нет, теперь, когда мы ее имеем, мы ее используем так или иначе. Я хочу, чтобы вы это поняли, Сэм!» Среди военных, — добавил Сцилард, — имеется влиятельная группа, в том числе начальник штаба Маршалл и министр Стимсон, которая требует, чтобы японские города были превращены в полигон для испытания бомбы. Они жаждут крови и разрушений! Особенно воинственно настроен начальник атомных работ Лесли Гровз. Как говорят его подчиненные, он даже во сне мучается кошмаром: как бы не закончилась война прежде, чем будет сброшена его бомба! Еще трагичнее то, что среди физиков, занятых в работах, также имеются люди, готовые пойти на бессмысленные разрушения и убийство людей. Например, Эдуард Теллер…