Звёздный десант - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Образованный выродок – это выродок в квадрате, – сказал Гай поучающе. – Как выродок, он нас ненавидит. А образование помогает ему эту ненависть обосновать и распространить. Образование – это, дружок, тоже не всегда благо. Это как автомат – смотря в чьих руках…
– Образование – всегда благо, – убежденно сказал Мак.
– Ну уж нет. Я бы предпочел, чтобы хонтийцы все были необразованные. Тогда бы мы, по крайней мере, могли жить как люди, а не ждать все время ядерного удара. Мы бы их живо усмирили.
– Да, – сказал Мак с непонятной интонацией. – Усмирять мы умеем. Жестокости нам не занимать.
– И опять ты как ребенок. Не мы жестокие, а время жестокое. Мы бы и рады уговорами обойтись, и дешевле бы это было, и без кровопролития. А что прикажешь? Если их никак не переубедить…
– Значит, они убеждены? – прервал его Мак. – Значит, убеждены? А если знающий человек убежден, что он прав, то при чем тут хонтийские деньги…
Гаю надоело. Он хотел уже как к последнему средству прибегнуть к цитате из Кодекса Отцов и покончить с этим бесконечным глупым спором, но тут Мак перебил сам себя, махнул рукой и крикнул:
– Рада! Хватит спать! Гвардейцы проголодались и скучают по женскому обществу!
К огромному изумлению Гая, из-за ширмы послышался голос Рады:
– А я давно не сплю. Вы тут раскричались, господа гвардейцы, как у себя на плацу.
– Ты почему дома? – гаркнул Гай.
Рада, запахивая халатик, вышла из-за ширмы.
– Меня рассчитали, – объявила она. – Мамаша Тэй закрыла свое заведение, наследство получила и собирается в деревню. Но она меня уже рекомендовала в хорошее место… Мак, почему у тебя все разбросано? Прибери в шкаф. Мальчики, я же просила вас не ходить в комнату в сапогах! Где твои сапоги, Гай?.. Накрывайте на стол, сейчас будем обедать… Мак, ты похудел. Что они там с тобой делают?
– Давай, давай! – сказал Гай. – Разговорчики! Неси обед…
Она показала ему язык и вышла. Гай взглянул на Мака. Мак смотрел ей вслед со своим обычным добрым выражением.
– Что, хороша девочка? – спросил Гай и испугался: лицо Мака вдруг окаменело. – Ты что?
– Слушай, – сказал Мак. – Все можно. Даже пытать, наверное, можно. Вам виднее. Но женщин расстреливать… женщин мучить… – Он схватил свои сапоги и пошел из комнаты.
Гай крякнул, сильно почесал обеими руками затылок и принялся накрывать на стол. От всего этого разговора у него остался неприятный осадок. Какая-то раздвоенность. Конечно, Мак еще зелен и не от мира сего. Но как-то опять у него все удивительно получилось. Логик он, вот что, логик замечательный. Вот ведь сейчас – чепуху же порол, но как у него все логично выстроилось! Гай вынужден был признаться, что, если бы не этот разговор, сам он вряд ли дошел бы до очень простой, в сущности, мысли: главное в выродках то, что они выродки. Отними у них это свойство, и все остальные обвинения против них – предательство, людоедство и прочее – превращаются в чепуху. Да, все дело в том, что они выродки и ненавидят все нормальное. Этого достаточно, и можно обойтись без хонтийского золота… А хонтийцы что – тоже, значит, выродки? Этого нам не говорили. А если они не выродки, тогда наши выродки должны их ненавидеть, как и нас… А, массаракш! Будь она проклята, эта логика!.. Когда Мак вернулся, Гай набросился на него:
– Откуда ты знал, что Рада дома?
– Ну как – откуда? Это и так было ясно…
– А если тебе было ясно, массаракш, так почему ты меня не предупредил? И почему ты, массаракш, распускаешь язык при посторонних? Тридцать три раза массаракш…
Мак тоже разозлился.
– Это кто здесь посторонний, массаракш? Рада? Да вы все со своим ротмистром для меня более посторонние, чем Рада!
– Массаракш! Что в уставе сказано о служебной тайне?
– Массаракш-и-массаракш! Что ты ко мне пристал? Я же не знал, что ты не знаешь, что она дома! Я думал, ты меня разыгрываешь! И потом… о каких служебных тайнах мы тут говорили?
– Все, что касается службы…
– Провалитесь вы со своей службой, которую нужно скрывать от родной сестры! И вообще от кого бы то ни было, массаракш! Поразвели секретов в каждом углу, повернуться негде, рта не раскрыть!
– И ты же еще на меня орешь! Я тебя, дурака, учу, а ты на меня орешь!..
Но Мак уже перестал злиться. Он вдруг мгновенно оказался рядом, Гай не успел пошевелиться, сильные руки сдавили ему бока, комната завертелась перед глазами, и потолок стремительно надвинулся. Гай придушенно ахнул, а Мак, бережно неся его над головой в вытянутых руках, подошел к окну и сказал:
– Ну, куда тебя девать с твоими тайнами? Хочешь за окно?
– Что за дурацкие шутки, массаракш! – закричал Гай, судорожно размахивая руками в поисках опоры.
– Не хочешь за окно? Ну ладно, оставайся…
Гая поднесли к ширме и вывалили на кровать Рады. Он сел, поправил задравшуюся пижаму и проворчал: «Черт здоровенный…» Он тоже больше не сердился. Да и не на кого было сердиться, разве что на выродков…
Они принялись накрывать на стол, потом пришла Рада с кастрюлей супа, а за нею – дядюшка Каан со своей заветной флягой, которая одна только, по его заверениям, спасала его от простуды и других старческих болезней. Уселись, принялись за суп. Дядюшка выпил рюмку, потянул носом воздух и принялся рассказывать про своего врага, коллегу Шапшу, который опять написал статью о назначении такой-то кости у такой-то древней ящерицы, причем вся статья была построена на глупости, ничего, кроме глупости, не содержала и рассчитана была на глупцов…
У дядюшки Каана все были глупцы. Коллеги по кафедре – глупцы, одни старательные, другие обленившиеся. Ассистенты – болваны от рождения, коим место в горах пасти скотину, да и то, говоря по правде, неизвестно – справятся ли. Что же касается студентов, то молодежь сейчас вообще словно подменили, а в студенты к тому же идет самая отборная дурость, которую рачительный предприниматель не подпустил к станкам, а знающий командир отказался принять в солдаты. Так что судьба науки об ископаемых животных предрешена… Гай не слишком об этом сожалел, бог с ними, с ископаемыми, не до них сейчас, и вообще непонятно,
