По велению сердца - Киран Крамер

Он приготовился к худшему.

— Прошу вас, не говорите только, что и вы уходите!

— Конечно, нет. Я же вам только что сказала! Я вам верна. Вы заслуживаете моей преданности. Просто иногда кое-что происходит, и получается — то, что вы знаете о себе и о мире, — все неправда. Я вам предана, но я больше не могу быть счастливой. А мне так этого хочется. — Она смотрела поверх его головы на оплывающую свечу, стоявшую на каминной полке.

— Вы несчастны?

Маргарет поспешно кивнула.

— Мне очень грустно, — шепнула она.

— Но что произошло? Просто скажите. Я не стану на вас сердиться.

— Ладно. — Она кивнула.

Пришлось ему забыть о собственных бедах, ради того, чтобы стать хорошим слушателем и заботливым хозяином.

— Ваш брат… — Она замолчала. Глаза ее наполнились печалью.

— Мой брат? — Его сердце пустилось вскачь, снедаемое горем и тревогой. — Мой брат вас обидел?

— Нет, — прошептала она.

Слава Богу. Напряжение слегка отпустило.

— Но он обидел того, кого я любила, — продолжала Маргарет. — Знаю, что и вы ее любили.

Кого же Финн обидел? Еще одну женщину?

— Что он сделал? — Против воли Дункана его голос задрожал от гнева. — И кому?

— Это Эйслин. Он разбил ей сердце, — с тоской произнесла Маргарет.

Господи, только не Эйслин!

Надежды, которые он начал было питать насчет Финна, рухнули, словно карточный домик.

Эйслин была красивой девушкой лет двадцати с небольшим. Конечно, она не устояла перед чарами Финна! Дункану вспомнился вечер, когда он сказал брату, что Эйслин уезжает. С какой беспечностью воспринял Финн эту новость!

Он припомнил разговор с Эйслин накануне ее отъезда. Он должен был догадаться, что она говорит неправду!

Сейчас он был потрясен до глубины души. Его грызло чувство вины — он проявил преступное небрежение!

— Почему она не сказала мне?

— Она не хотела, чтобы вы знали, — пояснила Маргарет. — И она боялась. Не вас! Но она боялась вас огорчить.

— Итак, полагаю, никакой больной сестры не было.

Маргарет покачала головой.

— И никакой семьи, ради которой нужно было возвращаться в Друмри. Говорю вам — ей было невыносимо больно лгать вам. И ваших денег она не хотела. Просто не знала, как выпутаться из всей этой лжи.

— Понимаю, — грустно сказал он. — И нисколько ее не виню. — Он помолчал, прислушиваясь к возне Руби на кухне. — Когда это случилось?

Горничная, казалось, несколько приободрилась.

— Он увидел ее в тот же вечер, когда вернулся в Лондон. А во второй раз — когда вы привели его познакомиться с Джо. Думаю, он приходил сюда еще раз в ваше отсутствие, и после этого он прислал ей записку и попросил о свидании. Он был такой красивый, милорд. Ей льстило его внимание.

Задавая следующий вопрос, Дункан не смотрел на Маргарет:

— И он ее соблазнил?

— Да, — прошептала она. — Но она хотела быть с ним. Отдала ему свое сердце, вот почему ей пришлось уехать. Она не желала его больше видеть. Он сказал, что продолжения не будет, потому что это слишком рискованно.

— О Господи, — прошептал Дункан.

Маргарет утерла слезу.

— Бедняжка Эйслин! Он бросил ее раньше, чем она догадалась. Она сказала мне, что жалеет, что встретила его. Он ее одурачил. Она сказала, что не может ходить с гордо поднятой головой, как прежде.

Дункан закрыл глаза. Брат проделал этот трюк снова. Пронесся опустошительным ураганом, оставив позади еще одну несчастную женщину.

Проклятый Финн!

Дункан открыл глаза и попытался стать рассудительным и энергичным хозяином дома, каким и предполагала видеть его прислуга.

— Я рад, что вы пришли ко мне. Однако должна же быть причина, зачем вы мне все это рассказали.

— Я не могу больше выполнять мою работу так, как следует, — хмуро ответила она. — Не могу забыть того, что случилось с Эйслин. Сижу здесь с вами — а вы такой внимательный, такой заботливый! И я вдруг поняла — не дело, что вы не знаете правды. Эйслин тоже мучилась, но она очень боялась, что вы разгневаетесь. Узы крови очень сильны, милорд.

— Узы крови? — Он горько рассмеялся. — К черту узы крови! Я хочу, чтобы Эйслин вернулась.

Маргарет покачала головой.

— Слишком поздно, милорд. Она хочет начать заново. С самого начала.

Но что, если она ждет ребенка?

— Маргарет, мне нужно с ней увидеться. Мы должны быть готовы к осложнениям.

Интересно, скольких отпрысков Финна ему придется усыновить? Сколько раз придется вызволять брата из беды?

«Я знаю, что вам нравится исправлять неправедное. Но есть вещи, которые не исправить», — так сказала Марша. И только теперь его осенило: он никогда не мог исправить Финна!

И собственно, это не его задача.

Финн — взрослый человек. Да, у них был плохой отец. Да, возможно, Финн унаследовал его губительную склонность потакать собственным прихотям. Тем не менее Финн должен стать капитаном собственного корабля. Даже если этот корабль несет на гибельные скалы.

Дункан проглотил стоящий в горле ком. Наверное, лучше знать горькую правду и идти к новым горизонтам, нежели бесконечно преследовать некий мираж. Но он не знал, сможет ли он идти к новому горизонту, ведь Финн его брат!

Он снова закрыл глаза, пытаясь сопротивляться горю, поселившемуся в его сердце, которое уже болело — так сильно, что он поник головой. Маргарет коснулась его руки:

— Милорд?

Прошла целая минута, прежде чем он смог ответить ей со всей невозмутимостью:

— Да, Маргарет.

Что-то сделалось с его голосом. Возможно, это заметил только он сам. Столько лет Дункан учил себя казаться жизнерадостным, каковы бы ни были обстоятельства. Быть вожаком, который ведет за собой людей. Но его голос стал ровнее. Он почувствовал некоторое облегчение. В голове прояснилось.

— Думаю, вам не стоит беспокоиться из-за осложнений, к которым нам нужно готовиться, — сказала горничная. — Не стану сообщать подробности, но Эйслин сказала, что она не… — Покраснев, она умолкла.

Он понял.

Даже если и так, Эйслин все равно страдает. Женщина, которая была на его попечении, как некогда Марша. Как-то она справится с бедой? И сколько времени ей понадобится?

— В любом случае мне нужно с ней увидеться, — сказал он. — Я напишу ей прямо сейчас и начну готовиться к поездке. Тем временем позвольте заверить вас, что отныне вход в этот дом моему брату заказан. Я прослежу, чтобы Дженкинс выполнял это распоряжение самым строжайшим образом.

Маргарет утирала слезы.

— Я не могу просить вас об этом! Он вам брат, а я никто.

— Как это — никто? Ничего подобного, — возразил он.