Бумажный грааль - Джеймс Блэйлок

– С вами, – сказал Говард, посмотрев в лицо Сильвии. – Конечно, я с вами. – И тут же почувствовал облегчение, а еще ощутил себя агентом какой-нибудь тайной службы, которого отправляют на задание лишь с обрывками информации, потому что ему нельзя доверить все в целом. – Выходит, рисунок попал к Майклу Грэхему, и Джиммерс, как мы догадываемся, его охраняет. Это я понимаю. Но при чем тут машина Джиммерса?

– Ее построила «Гильдия святого Георгия» в тесном сотрудничестве с Моррисом и иже с ними. Изобрел ее некий Уилям Кибл, правая рука Морриса, впоследствии он стал известным в Лондоне изготовителем заводных игрушек. У этогомалого были престранные идеи. Это случилось через несколь ко лет после возвращения из Святой земли, когда битва как раз разгоралась. Рисунок спрятали в Ред-хаусе, доме Морриса в Аптоне, который был построен лишь для того, чтобы этот рисунок спрятать, хотя биографы тебе этого не скажут – вероятно, потому, что сами не знают. В саду при доме был кирпичный колодец с черепичной крышей, очень красивый. Вот где они его спрятали – опустили в ведре в колодец. Колодец спроектировал архитектор Филип Уэбб. Да, а с помощью машины, думаю, после смерти Раскина перенесли… некие ценные предметы подальше от врага.

Это было в тысяча девятисотом, а сам Раскин уже десять лет был безумен, как Шляпник. Была одна шайка, которая пыталась помешать похоронить его в Вестминстерском аббатстве. Сам догадайся почему. Наконец его закопали в Конистоне, в Озерном краю, но – строго между нами – он там не остался.

– Ушел?

– Вопрос того, где оказались в конечном итоге его кости, остается открытым. Было несколько попыток их заполучить – пара-тройка в последнее время. Но в Конистоне их нет уже многие годы. И готов поспорить, их там никогда не было.

С минуту дядюшка Рой изучал свои ногти, потом сказал:

– Конечно, знаю я это по большей части от Джиммерса. А нам обоим известно, чего это стоит. Возможно, вздор от начала и до конца.

– Но мы ведь хотим получить рисунок? – спросил Говард.

– О нас тут лучше не думать.

– Ладно. Но с практической точки зрения… Мы его хотим получить? Он нам нужен?

– Мне – определенно нет. Я за версту бы его обходил.

– А как насчет меня? Меня ведь как будто вызвали найти его, забрать себе, или помочь его защитить, или еще, сам не знаю, что.

Дядюшка Рой пожал плечами:

– Возможно, старик знает. Он, наверное, сейчас рыбачит у пруда, пытается подцепить лосося.

Как раз когда он произнес эти слова, Говард почувствовал, как стул под ним двигается. Воздух словно наполнился смутным гулом, и на мгновение Говарду показалось, что за окном проехал грузовик. Потом заскрипели доски, на полках зазвенела посуда. Взвились занавески, и кофе плеснул из все еще полной кружки Говарда.

– Землетрясение! – закричал дядюшка Рой, одним махом выскочил из кресла и побежал к ближайшему дверному проему. На голову ему дождем сыпалась побелка.

20

Говард встал, наступив для пробы на больную ногу, и тут же последовал второй толчок, – словно что-то огромное ударилось о землю. Снова рухнув в кресло, Говард вцепился в подлокотники, ожидая, что вот-вот обвалится крыша. С трудом поднявшись на ноги, он доковылял до дверного проема, где оперся руками о косяки. Старый дом кряхтел и покачивался, по потолку побежали зловещие трещины. В кухонных шкафчиках отчаянно звенели друг о друга стаканы, с грохотом хлопнула дверца буфета и что-то разлетелось о кухонный стол.

А потом все кончилось, и наступила ужасающая неподвижная тишина, во время которой ни он, ни дядюшка Рой не рискнули двинуться с места. Но земля не шелохнулась. Утро началось снова. За окном перекликались птицы. Где-то дальше по улице залаяла собака. Говард распрямился и проковылял на середину комнаты, чтобы остановить люстру, которая еще раскачивалась из стороны в сторону, расшатывая штукатурку вокруг крюка.

Собака замолкла. Говард и дядюшка Рой постояли еще с минуту неподвижно, ожидая, что все начнется опять, но ничего не произошло. Вместе они пошли на кухню. На столе лежал выпавший из развороченного буфета разбитый фарфоровый Шалтай-Болтай тети Эдиты.

– Вот черт! – вполголоса сказал дядюшка Рой, осторожно взяв двумя пальцами отбившуюся макушку.

– А если «суперклеем»? – спросил Говард.

– В этом случае, боюсь, не поможет. Но давай сохраним осколки, на случай если Сильвия придумает, что с ними делать. – Они молча сложили осколки в бумажный пакетик. – Сильное было, – сказал дядюшка Рой о землетрясении. – Готов поспорить, баллов пять или шесть. И эпицентр совсем близко. Когда толчки такие резкие, легко определить. Основательно тряхнуло. – Они вернулись в гостиную и снова сели, обоим было не по себе. С минуту оба молчали, потом дядюшка Рой сказал: – О чем мы, черт побери, говорили?

– О рыбалке, – ответил Говард. – Вы рассказывали, что Грэхем проводит время, удя лосося. Но откуда взяться лососю в этой илистой дыре?

– Сейчас его там нет. Но в дождливые годы пруд с Пудлинговым ручьем соединяет протока. Когда-то она существовала круглый год, и случалось, в пруд заплывал лосось. Но это было еще до засухи. Как бы то ни было, он рыбачит, не важно, есть там лосось или нет. Он привык удить с валунов под своим домом. В океане тут полно лосося, или, во всяком случае, раньше было. У рыбаков сейчас дела плохи и будут еще хуже, если выгорит затея консорциума с добычей шельфовой нефти. Это все Лейми и твой приятель Горноласка. Их консорциум – сущий осьминог: запустил щупальца во все, что только можно придумать. – Он тряхнул головой, разозлившись от одной только мысли о миссис Лейми. – Да и вообще в ручьях тут было полно рыбы… раньше, когда в них еще была вода. Но все меняется. Это Грэхем может ответить на твои вопросы. Только вчера он меня спрашивал, тот ли ты, кто любит рыбачить. Ну не странно ли? Тот же вопрос, который задал тебе я.

– Да уж, совпадение, – отозвался Говард.

– Ну, он как будто сам догадался… о том, что ты рыбак. Но предупреждаю, разговаривать с ним трудно. Он то здесь, то где-то далеко-далеко, сам понимаешь. Иногда свет горит, а иногда внутри и нет никого, одна только маленькая лампочка от фонаря, а порой – просто тьма кромешная.

– В летнем домике?

– Не в домике. У него в голове. Он быстро сдает. Хрупкий, как старая паутина. Это одна из причин, почему он перебрался из дома на утесах в лес. Его дни, кажется, сочтены. Он устал, выдохся. Борьба ему уже не по силам. Даже встать и натянуть сапоги не по силам. У него ничего, кроме рыбалки, не осталось. Возможно, он кое-что поймал, когда написал тебе письмо. Времени заняло немало, но под конец он все же тебя вытащил. Крючок засел крепко. – Дядюшка Рой подмигнул. – Так вот, в летнем домике он жил урывками больше года, хотя мы и пытались делать вид, что он еще в своем доме на утесах. Они пронюхали, что что-то происходит, поэтому Джиммерсу пришлось подстроить трюк с самоубийством. Не слишком удачно вышло. Я бы все обставил иначе. Грэхем просто хочет покоя, и он его заслужил.