Семь грехов куртизанки - Селеста Брэдли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я должна быть свободной, — медленно проговорила я.
Сударь вздохнул.
— Я не хочу, чтобы ты была свободной. Я хочу, чтобы ты была моей.
Грусть охватила меня, и я подняла руку, чтобы погладить красивое, свободное от маски лицо, которого никогда не видела.
— Но я не могу быть твоей, потому что должна принадлежать себе самой.
Он долго молчал, обнимая меня. В тот день мы больше не говорили об этом. Нежное, безмолвное «прощай» тянулось вместе с дневными часами, наполняя каждую улыбку и каждое случайное прикосновение особым смыслом.
Когда я открыла глаза следующим утром, повязки, закрывавшие мое лицо в течение семи дней, исчезли.
И я была одна.
Несколько дней спустя Лебедь, которая переняла от него обязанности сиделки, зашла ко мне в спальню, когда я завтракала за маленьким столиком у окна. Я сидела в халате, мои волосы были заплетены в косу за спиной, а глаза мечтательно устремлены в сад за окном. Я наконец-то встала на ноги и, хотя лицо было по-прежнему опухшим, а нос до сих пор побаливал, видела, что с каждым днем выгляжу все лучше и лучше.
Я подняла голову и увидела, что Лебедь смущенно поглядывает на газету у себя в руках.
— Кто шокирует публику сегодня? — с улыбкой спросила я. — Мы с тобой притихли. Боюсь, что Лондону скучно без нас.
Лебедь посмотрела мне в глаза.
— Лорд Б.
Я осторожно взяла газету, словно та могла меня укусить. В самом деле, передовица повествовала о том, как на пресловутого повесу напал загадочный человек в маске. Гуляку основательно отделали, притом на людях. И хотя любопытных наблюдателей было немало, когда вызвали караульных, свидетелей найти не удалось.
Я положила газету рядом с тарелкой. Очень долго я только смотрела на свои руки и ничего не говорила. Лебедь подошла ближе и ласково опустила руку мне на плечо.
— Офелия, с тобой все хорошо?
Я повернулась к ней с такой широкой улыбкой, что мое заживающее лицо заболело.
— Надеюсь, он заставил его умолять о пощаде!
Лебедь закусила губу, но улыбка все равно прорвалась.
— Нехорошо было со стороны Сударя так на него нападать.
— О да. Весьма предосудительно.
— Как думаешь, он сильно пострадал?
— Думаю, он пострадал ровно настолько, насколько это положено, — проговорила я, не скрывая удовольствия. — Тут говорится, что у него разбит нос, вывихнута челюсть и сломано несколько ребер.
Лебедь погладила меня по волосам.
— Ну, тогда это приемлемо.
Я посмотрела на подругу.
— Знаю, что разочаровала тебя.
Она покрутила мне ухо кончиками пальцев.
— Замолчи, дуреха. Мы все время от времени оступаемся. Просто, когда это случилось с тобой, поблизости оказался буйный сумасшедший.
Я вздохнула.
— И впрямь я везучая, да?
Я поправлялась все быстрее и быстрее и наконец смогла принимать посетителей. Одним из первых был джентльмен, который за последние несколько недель не раз оставлял у меня свою карточку. Мистер Эймон Уэйнрайт оказался элегантным мужчиной лет пятидесяти. Он весьма эффектно выглядел в хорошем костюме. Его лицо было худым и напоминало ястреба, а виски отмечала седина. Он понравился мне с первого взгляда.
Я села медленно, поскольку мои раны еще время от времени давали о себе знать. Гость последовал моему примеру, не спуская с меня внимательных глаз.
Я улыбнулась.
— Что я могу для вас сделать, мистер Уэйнрайт?
Он задумчиво посмотрел на меня.
— Понимаете, я надеялся, что смогу сделать что-нибудь для вас, мисс… Ласточка.
Я удивленно захлопала ресницами.
Он продолжал:
— Моей дочери Элис всего шестнадцать, но недавно она твердо решила выйти замуж за некоего молодого человека. Я презирал его, но Элис ничего не желала слушать. Я боялся, что он уговорит ее бежать. Пытаясь перехитрить охотника за приданым, я сказал, что отдам за него дочь, только если он рассчитается со всеми своими долгами.
Я отпрянула.
— Ах… Лорд Б.
Мистер Уэйнрайт посмотрел на свои большие, умелые с виду руки.
— …И запустил цепь событий, которая закончилась для вас этим… неприятным инцидентом.
Я нахмурилась.
— Этот «неприятный инцидент» едва не стоил мне жизни.
Мистер Уэйнрайт шумно глотнул. Я видела стыд и сожаление в его глазах.
— Я понятия не имел, до чего он может дойти, — медленно проговорил он. — Признаться, меня это даже не интересовало.
Во мне вспыхнула жалость.
— Мистер Уэйнрайт, вы ответственны за злодеяния этого человека ничуть не больше, чем его кредиторы. Он мог добыть эти деньги разными путями, а еще лучше вообще не проигрывать их в карты. Он поднял на меня руку, а не вы.
— То, что он поднял руку, уже преступление, — угрюмо сказал мистер Уэйнрайт. — Не знаю, почему вы не подаете в суд, но уверен, что у вас есть на то причины. А он уже поплатился тем, что окончательно лишился руки моей дочери. Хотя Элис по-прежнему отказывается верить в его жестокость, она не выйдет за него, пока я жив. — Мистер Уэйнрайт выпрямился в кресле и улыбнулся мне. — Как бы то ни было, я пришел предложить вам любую помощь, оказать которую в моих силах. Я пользуюсь некоторым влиянием и располагаю средствами. Быть может, я сумею в чем-нибудь вам посодействовать?
Я наклонила голову набок и улыбнулась ему.
— Вы хороший человек, мистер Уэйнрайт, потому что превыше всего ставите благополучие дочери. Многие продали бы своего ребенка за такие полезные связи. Я знаю это, потому что мои родственники пытались.
— Боюсь, я испортил ее, — пожал он плечами. — Моей дорогой жены не стало три года назад. Плохо, если девушка теряет мать как раз тогда, когда становится женщиной.
Я посмотрела на свои стиснутые ладони.
— Это верно.
Потом я задрала подбородок и подарила гостю улыбку, которая, как я надеялась, согрела его своим теплом и украсила мои пострадавшие черты.
— Однако я уверена, что ваша жена была очень счастливой женщиной.
Он покраснел. На самом деле. Восхитительно!
— Думаю, это было взаимным.
Я поняла, что этот мужчина — такой богатый, красивый и добрый мужчина, который любил свою дочь, невыносимо терзался одиночеством.
Сударь ушел. Я знала, что он не вернется. Мы оба нарушили собственные правила. Наша дружба переродилась в нечто, способное погубить нас обоих, если мы дадим этому волю.
В то же время я понимала, что, с одной стороны, не готова была окончательно распрощаться с Ласточкой, а с другой — я не хотела возвращаться к былым вершинам популярности и скандальной славы. С меня было довольно скандалов и опасности.