Завораш (СИ) - Галиновский Александр

Понемногу пыль оседала, однако ангел продолжал смотреть перед собой, не в силах осознать услышанного. Так он продолжал стоять, глядя как сотрясается в кашле тело Бригадира, а в голове его тем временем крутилась всего несколько слов: «Распадается. Он распадается».

***

Падение, падение, падение. Мир превращается в бесконечную карусель без красок, цветов, запахов. Лишь ощущения: скользящего по коже воздуха, жжения в кровоточащих царапинах. А ещё шум. Шум в ушах, ведь он так и не пришёл в себя до конца после того обвала. Бригадир не ошибся, и кусок острова действительно отвалился. Значило ли это, что бескрылый был честен и в остальном, и рассказанное им — все, до последнего слова правда?

Да, он свободен, и он летит!

Можно закрыть глаза и представить себе, что ноги его не скованы, и от них не тянется верёвка, соединяющая его с островом будто пуповина.

Так почему его выпустили в небо, но при этом оставили на привязи? Ответ очевиден: Бригадир и прочие уверены, что он решит проверить услышанное и постарается опуститься как можно ниже, чтобы своими глазами увидеть, что бескрылые лгут… Или, наоборот, правы.

Он уже убедился в существовании ламий. Что было на очереди? Земля внизу? Не за этим ли он решил лететь вертикально вниз, пока хватит верёвки?

Ведь именно на это и рассчитывал Бригадир?

Некоторое время ангел раздумывал над тем, чтобы сорвать планы бескрылых, вернуться на остров и наотрез отказаться спускаться. Возможно, Бригадир и мог сбросить его со связанными руками против ламий, но сможет ли он заставить его подчиняться?

— Нет, не сможет, — пробормотал себе под нос ангел, и ветер тут же стер его слова с губ.

И хотя он не сомневался, что бескрылые просто так его не отпустят, Тисонга решил действовать им наперекор. Ведь всё началось с того, что он проявил участие к их беде, а они отплатили ему неблагодарностью. Отплатили правдой, поправил он себя. Поведали о том, чего он никогда не услышал бы в Башне или в городе, от других ангелов, от Учителя. Лишь сейчас ангел в полной мере ощутил, что новое знание изменило его. Не сделало другим, нет, просто заставило задуматься о таких вещах, о которых он и не думал раньше. Отныне мысли его текли иначе, их обычный ход нарушился, а в душе поселилась тревога: если вокруг существует столько лжи, и эта ложь очевидна, не может ли оказаться так, что всё вокруг — обман?

Может быть, именно это объясняло, почему он вдруг рванул вниз, а не вверх?

Неизвестно, как на Острове расценили его поступок. Лебёдка наверняка стала разматываться быстрее. Рано или поздно верёвка закончится, и тогда ангела ждёт самое неприятное: его примутся тянуть назад как попавшую на крючок рыбёшку. Вот если бы одна из ламий случайным образом перерезала трос… Последнее, как нетрудно догадаться, было не самым вероятным вариантом. Невозможно, чтобы верёвка лопнула. Или лебёдка на том конце сорвалась и полетела вниз, в бездну, увлекая трос, а вместе с ним и Тисонгу — за собой.

— Нет, — повторяет он в третий, а может и в четвёртый раз, — Нет.

***

Это действительно был обвал. И остров действительно рассыпа́лся, да. Основная его часть по-прежнему была монолитной, однако на окраинах земная кора истончалась и периодически ломалась под весом мусора, построек, под собственным весом, наконец. Все это летело в пустоту и исчезало в пелене тумана.

Сейчас такая же пелена висела вокруг, мешая рассмотреть в деталях, что именно произошло. Тисонга слышал крики — не слишком отчётливо, и видел тени, то и дело появляющиеся и исчезающие на самом краю восприятия. Он сделал несколько шагов вперёд. Он мог бы улететь, воспользовавшись суматохой, но почему-то не стал этого делать. Бригадир все так же сидел, качая головой, будто один из тех механизмов, который ему было назначено обслуживать.

Тисонга приблизился к месту обвала. В голове у него все ещё звучали слова Бригадира, что остров распадается. Интересно, подобное происходило только с их островом, или и с остальными? Ещё шаг. Здесь пыль заворачивалась в вихри.

Внезапно чья-то рука схватила его за запястье. Ангел обернулся. Позади, покачиваясь как тот, кому сложно удержать равновесие, стоял Бригадир. Крови на его лице стало больше, часть её была размазана по щеке.

Крики стали громче, а тени, стремящиеся к ним из тумана — отчётливее. Бригадир все ещё не отпускал его запястье, и эта хватка была крепкой. Неужели он всерьёз думал, что ангел собирается бежать? Что он готов броситься в бездну?

Тисонга оглянулся на то, что осталось от островного берега. Облако пыли разогнало ветром, и то, что он увидел, показалось ему ужасно будничным и одновременно грандиозным. Часть суши попросту исчезла, а вместе с ней в бездну отправились груды мусора, часть построек и даже целые участки труб, тянущихся от погодных установок вглубь земли. Сейчас из них наружу выплёскивалась грязная жидкость.

С того места, где он стоял, был хорошо виден край острова — его новая граница. Исчез фрагмент размером от десяти до пятнадцати шагов, образовав лакуну, окружённую с трех сторон земляными выступами. Ангел не сомневался, что и они вскоре станут жертвой подобного обрушения — нужно лишь время…

— Уже… покидаешь нас? — произнёс Бригадир с вялой полуулыбкой. На его губах лежала пыль, делавшая их серыми как у мертвеца.

Тисонга оставил вопрос без ответа, красноречиво поняв вверх скованные кандалами руки.

Подоспели другие не-ангелы, кто-то взял его под руку и потащил назад под землю. Машины продолжали гудеть, а молчаливые бескрылые сновали вокруг как ни в чем ни бывало. Внутри по-прежнему пахло ржавчиной и потом. И Тисонга, которого вели все дальше по катакомбам, в самое чрево острова, подумал, что никто из окружающих его бескрылых не отчаивается по поводу разрушений, словно ничего значительного не произошло. Возможно, кто-то пострадал, кто-то погиб — им было все равно.

— Куда мы идём? — спросил он у Бригадира; тот молча плелся рядом, — Что там, внизу?

— Увидишь, — был ответ, — Уже недолго.

Каким всё теперь казалось далёким! Башня, проделки брата, даже сны, в которые он окунался с головой. И он вспомнил свой последний сон. Тот, в котором он видел монету. Кусочек металла растаял у него в руке, будто и не бывало. Дурной знак, подумал Тисонга.

— Вы, крылатые, — голос Бригадира вернул его из забытья.

Воспоминания оказались ненадёжным убежищем. Тисонгу по-прежнему окружали мрачные стены механического святилища бескрылых.

— Думаете, вы узурпировали это право — летать? Сначала люди нижнего мира, затем — мы. Настоящие ангелы! Вы единственные, у кого осталась эта привилегия. Люди нижнего мира пострадали за свои знания, их лишили самой возможности подняться в воздух. А что же мы? Мы тоже провинились в чем-то?

Внезапно собственные крылья показались ангелу слишком тяжёлыми. Он взглянул на Бригадира и впервые понял, что смотрит в такие же жемчужно-белые, как и у него самого, глаза.

— Но там, где бессильна плоть, могут пригодиться инструменты, — Бригадир поднял руку и оттянул рукав.

Там, где заканчивалась ладонь, рука переходила в два металлических стержня, вставленных прямиком в плоть. Только на контрасте металла и желтоватого материала, обтягивающего ладонь Бригадира, было понятно, что рука у него не настоящая, а ладонь и с пальцами — такой же протез, лишь немного более искусно сделанный.

— Крылья можно построить. Точно так же люди нижнего мира строили механизмы, способные дать им возможность летать. Более того, этими крыльями можно управлять. Даже этой рукой я могу делать простые манипуляции.

Бескрылый согнул и разогнул конечность, пошевелил ладонью. Теперь, когда Тисонга смог рассмотреть её во всех подробностях, она казалась ему неживой и искусственной. Затем Бригадир опустил руку и сдвинул рукав на прежнее место.

— Поэтому, чтобы построить искусственные крылья взамен ангельских было лишь вопросом времени. Парусина, воск, лёгкое дерево. Все эти материалы можно найти совершенно свободно. Единственное, чего ангелы не смогли лишить нас — это наших талантов.