Бриллианты с царской иконы - Ольга Баскова

Абруццио чуть не расцеловал нового приятеля.

– Вот вам моя рука. – Он протянул Савину широкую ладонь в белой перчатке. – Отныне вы можете на меня рассчитывать.

– И вы на меня. – Николай с удовольствием пожал генеральскую руку. – Я немедленно телеграфирую друзьям и своему управляющему. Нужно подготовить необходимые бумаги для продажи лошадей.

Абруццио снова раздвинул тонкие губы:

– Жду вас у себя в особняке с хорошими вестями.

Савин опять затряс его руку, подумав, что, разумеется, он принесет генералу только хорошие новости, и поспешил откланяться.

Хозяин коня, цирковой артист Пьетро, одолжил свою животину только на два часа. В противном случае Николаю пришлось бы заплатить в десять раз больше.

Он чувствовал, что генерал восхищенно смотрит ему вслед.

Генерал Джузеппе Абруццио был видным членом высшего общества Рима, и Николай сделался завсегдатаем его особняка.

Эмоциональный итальянец и азартный русский быстро нашли общий язык.

Савин заверил генерала, что коннозаводчики обрадовались такому предложению – продать коней итальянской армии – и документы придут со дня на день.

Корнет показал письма от друзей, где подробно говорилось о породах лошадей, и назвал цену.

Абруццио почувствовал себя на седьмом небе, не ведая, что письма, конечно, писали не коннозаводчики. Он слышал о непрактичности русских и не удивился, что за два десятка коней они просят небольшую сумму.

Пылкий итальянец захотел немедленно отметить с новым другом удачную сделку и устроил в его честь роскошный обед.

Савин, разодетый по последней моде, заигрывал с хорошенькими дочерями генерала, наговорил комплименты его толстой, со следами былой красоты, жене, уплетал за обе щеки блюда итальянской кухни и пообещал непременно быть на Рождество, если задержится в Риме.

Когда они с генералом вышли покурить в сад, Савин с уверенностью сказал, что ожидает бумаги завтра-послезавтра.

Бедный Абруццио не ведал, что корнет давно заготовил поддельные документы и выжидает время, чтобы вручить их доверчивому военному.

И вот день заключения контракта настал. В кабинете генерала, обсудив все детали, мужчины пили чай и мило беседовали. Возле корнета лежал пухлый конверт с задатком.

Неожиданно граф побледнел и, схватившись руками за грудь, покачнулся.

Абруццио тоже побледнел и наклонился к гостю:

– Что с вами?

Тулуз-Лотрек затряс головой, издал какой-то глухой утробный звук и повалился на пол, сотрясаясь в конвульсиях.

Ошеломленный Абруццио взялся за колокольчик и крикнул:

– Врача, немедленно врача! – Но Савин остановил его:

– Прошу вас, не нужно. И не подходите ко мне, это может быть опасно.

Генерал остановился как вкопанный, наблюдая, как Николай с трудом поднимается.

– Умоляю вас, не подходите, – прошептал он, сгребая со стола конверт. – Это приступ опасной болезни. Она может быть заразна. Я дам знать о себе, как только мне станет лучше.

Шатаясь, он покинул особняк генерала.

Абруццио сел на стул и с силой сжал кулаки.

Что за болезнь у несчастного графа? Нельзя ли ему как-нибудь помочь? Надо завтра же навестить больного в гостинице. Конечно, дела могут и подождать.

Генерал вызвал слугу и быстро черкнул записку своему доктору, чтобы он завтра никуда не выезжал и ждал депеши от Абруццио, потому что может понадобиться его другу, сраженному приступом какой-то редкой болезни.

Врач заверил: конечно, он готов вылечить графа