История Спарты (период архаики и классики) - Лариса Печатнова

Из четырех известных нам спартанских адмиралов, командующих союзным флотом в промежуток между 480 и 477 г., т. е. в период Греко-персидских войн, один был царем (Леотихид в 479 г.) (Her. VIII, 131), другой - близким родственником царя (Павсаний в 478 г.) (Thuc. I, 94; Diod. XI, 44) и двое являлись рядовыми спартиатами, не принадлежавшими к царской фамилии, - Еврибиад в 480 г. (Her. VIII, 2, 42; Diod. XI, 4, 2; Plut. Them. 11) и Доркид в 477 г. (Thuc. I, 95, 6). Вместе с тем только двое последних могли бы быть навархами (в специальном значении этого слова)019_5. Наши источники, говоря о спартанских флотоводцах времени Греко-персидских войн, называют их promiscue то навархами, то стратегами, явно употребляя слово "наварх" так же, как и "стратег", в самом широком обыденном смысле. Это ясно показывает, что навархия находилась еще на первой стадии своего развития и не приобрела форму самостоятельной регулярной магистратуры. С другой стороны, как верно замечает Р. Сили в своей статье, посвященной спартанской навархии, полномочия этих четырех адмиралов, из которых двое принадлежали к царской фамилии, существенно не отличались друг от друга019_6. Это может служить дополнительным аргументом в пользу того, что полномочия командующих флотом примерно были такими же, как полномочия царей, стоявших во главе спартанской армии.

После Греко-персидских войн в период т. н. Пятидесятилетия мы ничего не слышим ни о спартанском флоте, ни о спартанской навархии. Лишь в начале Пелопоннесской войны снова появляются навархи. Первым открывает список Кнемон, который в 430 г. командовал флотом у Закинфа (Thuc. II, 66, 2). Лишь начиная с Кнемона можно с уверенностью говорить о появлении в Спарте новой должности наварха, который ежегодно019_7 избирался019_8. За то, что навархи, подобно эфорам, избирались спартанской апеллой, говорит прежде всего исключительная значимость самой этой должности, избрание на которую вряд ли могло быть передоверено какому-либо другому органу власти. Но кроме соображений, продиктованных здравым смыслом, можно указать и на косвенные данные, которые мы находим у Ксенофонта. В одном месте Ксенофонт указывает, что навархи посылались полисом (hJ povli" - I, 6, 5), т. е. всем гражданством, выражавшим свою волю через народное собрании.

Выборы наварха, по-видимому, проходили в начале спартанского нового года, т. е. осенью019_9. Таким образом, служебный год навархов, как и эфоров, начинался в начале сентября. Гипотеза о годичном сроке службы наварха, начало которой совпадало с началом спартанского гражданского года, была выдвинута и доказана К. Ю. Белохом019_10. На основании указания Ксенофонта о конце служебного года известных навархов К. Ю. Белох делает вывод, что эта должность была строго ограничена как по своим полномочиям, так и по сроку службы. Эта теза К. Ю. Белоха полностью вытеснила распространенное до того мнение о расплывчатости и неопределенности срока службы наварха, устанавливавшегося, по мнению Э. Курциуса, только исходя из порученного ему дела019_11. В работе Г. Бузольта выводы Ю. Белоха были вкратце изложены и полностью приняты019_12. Эта гипотеза применяется также для датировки начала деятельности отдельных навархов019_13.

Однако реальная передача командования, как правило, не совпадала с юридической сменой навархов. Обычной практикой являлось отплытие вновь избранного наварха к театру военных действий лишь весной следующего года. Там на месте и происходила передача командования от старого к новому наварху. Таким образом, смотря по обстоятельствам, срок службы отдельных навархов колебался от полугода до полутора лет019_14. Так, например, Лисандр командовал флотом de facto полтора года. Лишь весной 406 г. его сменил Калликратид, избранный навархом осенью 407 г. (Xen. Hell. I, 6, 1). Подобный разрыв между юридическим и фактическим вступлением в должность явился действенным рычагом как для государства, желающего сократить или увеличить срок полномочий того или иного наварха, так и для самого наварха, получившего возможность продлить свою власть, по крайней мере, на полгода.

Навархи, как и все без исключения спартанские магистраты, подчинялись эфорам, которые осуществляли постоянный контроль за их деятельностью. При отплытии навархи получали от эфоров определенные инструкции и по возвращении обязаны были представить им полный отчет (Xen. Hell. III, 2, 12; V, 1, 1; VI, 2, 4). В некоторых случаях к навархам посылались чрезвычайные комиссии для контроля их деятельности на местах. Посылка таких авторитетных коллегий была, по-видимому, обычной конституционной мерой, применявшейся в экстренных случаях по отношению к царям (Thuc. V, 63, 4), навархам (Thuc. II, 85, 1; ср.: III, 69, 1) или гармостам (Xen. Hell. III, 2, 6), т. е. всем тем, кто возглавлял спартанскую армию и флот за границей. Как правило, это случалось тогда, когда полководец или терпел целую серию поражений, или далеко отступал от полученных им инструкций, соблюдая не столько интересы государства, сколько свои собственные.

Нам известен целый ряд подобных случаев, касающихся навархов и имевших место во время Пелопоннесской войны. Так, в 430/429 г. спартанское правительство, раздраженное неудачами своего флота под началом наварха Кнемона, послало к нему трех советников, среди них и Брасида, для осуществления коллегиального руководства флотов (Thuc. II, 85, 1). В 427 г. в помощь наварху Алкиду был снова послан в качестве советника Брасид, который вместе с Алкидом руководил операцией против Керкиры (Thuc. III, 69, 1)019_15. Очевидно, Брасид, уже известный своими исключительными способностями (Thuc. II, 25, 2), был направлен к Алкиду в качестве военного советника. Однако принятие окончательных решений оставалось безусловным правом Алкида, и посылка Брасида отнюдь не означала принципиального умаления власти наварха. Фукидид, рассказывая о керкирской кампании, замечает, что Алкид отверг разумный совет Брасида начать немедленный штурм Керкиры на том основании, что последний не имел с ним равного голоса (III, 79, 2)019_16.

По-видимому, посылку эмиссаров для наблюдения за деятельностью того или иного наварха можно рассматривать как своеобразную попытку спартанского правительства осуществить такой же контроль над навархами, какой издавна был установлен за царями (последних в походе, как правило, сопровождали эфоры). В ходе Пелопоннесской войны подобная мера приобрела достаточно регулярный характер. К ней прибегали всякий раз, когда в армии019_17 или на флоте складывалась сложная ситуация, требовавшая немедленного вмешательства центральной власти.

Самый интересный пример такого рода - отправка коллегии Одиннадцати к наварху 412/411 г. Астиоху. Посылка такой представительной комиссии объясняется, вероятно, исключительно сложной ситуацией, которая сложилась в то время у побережья Малой Азии. Огромный союзный флот, посланный туда в 413 г., по существу полностью бездействовал. Ни Феримен, временно заменивший наварха, ни сам Астиох не решались дать генеральное сражение (Thuc. VIII, 38, 5). Такое странное поведение спартанских адмиралов не могло не вызвать обычных подозрений в подкупе. Их обвиняли в том, что они получили изрядную сумму денег от сатрапа персидского царя Тиссаферна, который в тот момент поддерживал Афины (Thuc. VIII, 29, 2; 45, 3). Фукидид, излагая сначала внешнюю канву событий, ничего не говорит о том, что высшее офицерство спартанского флота было подкуплено. Но, касаясь интриг, которые плелись вокруг Тиссаферна и Алкивиада, он снова возвращается к этим событиям и упоминает факт подкупа (VIII, 45, 3). По-видимому, слухи о подкупе, а также доносы офицеров Астиоха в Спарту, обвиняющие наварха в полной бездеятельности (Thuc. VIII, 33, 3), вызвали тревогу в правящих кругах Спарты и заставили спартанское правительство предпринять экстренные меры: в Милет из Спарты была послана комиссия Одиннадцати (Thuc. VIII, 39, 2 - e{ndeka a[ndra" Spartiatw'n xumbouvlou"), наделенная самыми широкими полномочиями вплоть до смещения Астиоха с должности наварха (VIII, 39, 2). Эта авторитетная комиссия призвана была поставить наварха под более жесткий контроль общины. Как и в случае с царем Агисом (Thuc. V, 63, 4), наварх после прибытия этой комиссии, очевидно, уже не мог принимать самостоятельных решений, и руководство осуществлялось коллегиально.

Как мы уже показали выше, навархи непосредственно подчинялись эфорам, а не царям. Между навархией и царской властью, по всей видимости, вообще не существовало какой-либо принципиальной соподчиненности. Полномочия навархов на флоте были примерно такими же, как полномочия царей в армии. В известной мере навархи пользовались даже большей свободой, чем цари, чья деятельность находилась под постоянной опекой общества в лице эфоров. Таким образом, навархия была совершенно независимой от царской власти магистратурой (ср.: Arist. Pol. II, 6, 22, 1271 a). Исключение составляют лишь те случаи, когда наварха по решению народа назначал сам царь. Так, в 395 г. царю Агесилаю в интересах координации действий армии и флота была передана вся полнота власти с правом по собственному усмотрению назначать наварха (Xen. Hell. III, 4, 27-29; Hell. Oxyrh. 17, 4)019_18.