ТЕРРОР ПОСЛЕ 1917. СУПЕРТЕРРОР. СОПРОТИВЛЕНИЕ. Том 6. - Роман Ключник

В центр полетели телеграммы о «восстании». Из центра пришла лаконичная телеграмма, подписанная Троцким: «Расправиться беспощадно». Участь пленных была решена. Кровавое безумие царило на суше и на воде. В подвалах ЧК и просто во дворах расстреливали. С пароходов и барж бросали прямо в Волгу. 13 и 14 марта расстреливали по-прежнему только одних рабочих. Но потом власти спохватились. Ведь нельзя было даже свалить вину за расстрелы на восставшую «буржуазию». И власти решили, что «лучше поздно, чем никогда»... решили взять первых попавшихся под руку «буржуев» и расправиться с ними по очень простой схеме: брать каждого домовладельца, рыбопромышленника, владельца мелкой торговли, заведения и расстреливать. К 15 марта едва ли можно было найти хоть один дом, где бы не оплакивали отца, брата, мужа...». — (С.П. Мельгунов «Красный террор в России»).

В апреле 1919 г. произошла крупная забастовка рабочих в Туле, но чекисты быстро переловили лидеров рабочих и заставили запуганных рабочих смириться. Поясняющим комментарием к этим кровавым событиям могут быть слова русского фашиста среди захватчиков Николая Бухарина: «Пролетарское принуждение во всех формах, начиная от расстрелов, является методом выработки коммунистического человека из человеческого материала капиталистической эпохи».

Ленин на пике воодушевленного марша на Германию и Венгрию решил усилить в России кампанию борьбы против религии и священников. Чтобы опорочить и «разоблачить» прилюдно православную церковь в феврале 1919 г. по специальному постановлению Наркомата юстиции Центрожида комиссары начали вскрытие мощей православных святых — состоялось 63 публичных вскрытия. А после «разоблачения» было уже «естественным» — разгромить и разрушить православный храм. По инициативе Ленина в апреле Политбюро опять вернулось к теме русских священников.

11 апреля 1919 года по личному указанию Ленина публично вскрыли мощи св. преподобного Сергия Радонежского. Похоже, что социал-демократ Ленин решил дозачистить идеологическое поле в России, добить идеологических конкурентов. Соответствующей была и реакция народа, который видел только одно объяснение надругательства над его святынями — «Разве бы русские, православные, на такое дело пошли? — говорят по России. — Это всё жиды подстроили. Жидам что: они самого Христа распяли», — рассказывал о настроении народа С.С. Маслов(С).

Но Ленин не успокоился и 1 мая 1919 года издал постановление под оккультным сатанинским номером — № 13666-2 «О борьбе с попами и религией». И 1 мая 1919 года Ленин послал телеграмму Дзержинскому: «В соответствии с решением ВЦИК и СНК необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Председатель ВЦИК Калинин. Председатель СНК Ленин». По этому поводу опять вспоминается С. Кара-Мурза и современные учебники для школьников и студентов.

Ленин с неослабевающим вниманием следил за подавлением остатков христианских священников, замечу — еврейские, иудейские священники были под защитой и охраной Ленина, Центрожида, и за искоренением религии. У Ленина и ленинского Совнаркома не было больше срочных дел — как 29 июля 1919 года принять декрет «О ликвидации мощей во всероссийском масштабе».

Весной 1919 года Белые армии начали наступление. Англичане и американцы поставили на Дальний Восток оружие Колчаку, которое только в небольшом количестве до него в Пермь дошло. Медленно передвигающиеся на восток чехи заблокировали всю железную дорогу, — сами передвигались и тащили из расчета — один вагон на двух чехов огромное количество награбленного и скупленного по дешевке, всего — 20 тысяч вагонов! А поскольку чехи контролировали дорогу от Новониколаевска до Иркутска и Владивостока, то свои составы пропускали в первую очередь. В результате этого — только между Красноярском и Владивостоком скопилось более 140 составов с оружием, боеприпасами и обмундированием. Белые генералы и офицеры постоянно находились в соприкосновении с чехами, и постоянно возникали конфликты, которые часто приходилось улаживать самому Колчаку.

Всё это добро, оплаченное Колчаком золотом, грабили местные партизаны, распродавалось охраной местным жителям, и даже американцы в надежде, что Белые не узнают, перепродавали колчаковское оружие красным партизанам. Но «шило вылезло» и в апреле Колчак по этому поводу устроил американцам скандал и потребовал удалить американские войска с Дальнего Востока. На Дальнем Востоке у Антанты были немалые войска: 6 тысяч англичан, 8 тысяч США, 1 тысяча французов, но в боях против Красных участия не принимали, а руководили чехами и контролировали Колчака, японцев — чтобы ничего больше не захватывали. Южнее — в Чите и Хабаровске властвовал атаман Семенов, которого японцы подталкивали к созданию «суверенного» марионеточного правительства и «суверенного» государства. Семенов формально признал власть Колчака, но был себе на уме — своих войск Колчаку не давал, часто игнорировал приказы Колчака и жил себе счастливо со своей боевой красавицей Машкой-Шарабан.

К тому же с конца 1918 года большевики проделали большую работу — организовали на всей территории Сибири широкомасштабное партизанское движение, в глубоком тылу Белых. Сибирские крестьяне ещё не испытали всю «прелесть» коммунистического «военного коммунизма», а большевики к тому же ловко умудрились сыграть на патриотизме — ведь Белые дружат с интервентами — Родину продали. В глубоком тылу — в Красноярске Белые боялись ходить по городу, — днем мог пальнуть в упор с виду приличный прохожий, а ночью в окно «на свет» в любую минуту могла влететь красная граната. Под откос летели составы с помощью для Колчака почти каждый день, например, есть статистика за май-июнь — на каждые 10 дней на сибирской магистрали приходилось 11 крушений поездов.

Неприглядная картина была в тылах и у Деникина. «Каждый день — картина хищений, грабежей, насилия по всей территории вооруженных сил. Русский народ снизу доверху пал так низко, что не знаю, когда ему удастся подняться из грязи», — писал Деникин в 1919 г. в письме к жене.

У Колчака была серьёзной также большая кадровая проблема. К концу 1918 года те офицеры, которые хотели сражаться против захватчиков, уже собрались на юге России или на западе и сражались, а на востоке у Колчака было много его морских офицеров, которые, естественно, не были специалистами в сухопутных сражениях. И ошибка была допущена в самом начале наступления — не выдержав, не дождавшись, подгоняемые усиливающимся голодом, колчаковские армии в ужасную весеннюю распутицу, мокрый снег и слякоть пошли в наступление. Итак, атакующих всегда больше гибнет в несколько раз, чем атакуемых, а в таких условиях — когда невозможно бежать в атаку, когда передвижение забирает много сил. Тем не менее начало было успешным — 14 марта колчаковцы заняли Уфу, затем Бугульму, 10 апреля взяли Сарапул, а 13 апреля белые взяли Ижевск и Воткинск. Под впечатлением этих побед Деникин признал главенство над собой Верховного правителя России Колчака (в мае 1919 г.).

В это время сюрприз преподнесли союзники-Антанта: на совещании Антанты (Совет Десяти) в Париже в апреле 1919 было принято решение — больше не вмешиваться во внутренние дела России и вывести войска. Это было результатом шантажа большевиков — угрожали мировым пожаром, и одновременно стремительно развивающегося экономического сотрудничества между США и Кремлем. Уходя, антантовцы нагло наживались — распродавали всем желающим недошедшую до Колчака оплаченную им «помощь».

Тем не менее Колчак был настроен продолжать наступление. У него было два направления: одно — на Запад, на Москву, второе — на юг на соединение с Деникиным. На Москву было перекрыто — в конце февраля башкирская армия предала Колчака, соблазнившись на обещание Ленина дать суверенитет, перешла на сторону Красных. Ленин сдержал слово — и 20 марта 1919 года и было подписано соглашение об автономии Башкирии, после чего башкиры под властью Ленина стали «суверенными» и «свободными». На этом же направлении предали Колчака и союзники-Антанта. Ещё зимой 1919 года Колчак договорился с союзниками, что они предпримут наступление с Архангельска и Мурманска, оттянут на себя силы Красной армии перед его наступлением. Колчак долго ждал — когда воинские подразделения генерала Айронсайда начнут наступление на Котлас и Вятку, так и не дождался. А в апреле Антанта уже приняла решение не участвовать в военных действиях в России.

Неожиданно помощь Колчаку предложил знаменитый российский и финский генерал Маннергейм, который, как каждый проживший большую часть жизни в России, — любил Россию и переживал за неё. Маннергейм очистил от большевиков Финляндию, и не прочь был это сделать в России, поэтому предложил Колчаку скоординировано двинуть на Петроград 100 тысяч финских солдат при условии, что после освобождении России от большевикского захвата, Колчак признает независимость Финляндии. В дополнение к нескольким сотням тысяч колчаковцев это было большой силой, причем — хорошо организованной силой. Большевики ради достижения большой стратегической цели поступали «гибко», «по ситуации» — шли на любые временные тактические союзы. Но Колчак не был политиком, и совершил большую ошибку, он отвергнул помощь Маннергейма, так как не хотел давать суверенитет Финляндии, потому что выступал за «единую и неделимую» Российскую империю; и в результате — всю Россию потерял, а СССР затем неплохо развивался и без Финляндии.