Чаша тьмы - Сергей Раткевич

Курт перевел глаза в сторону – и точно!

В простых черных ножнах на стеллаже лежал громадный меч. «Меч-кладенец повышенной убойной силы. Драконы – один уд. Рыцари – ноль пять уд.» – прочитал Курт на сопроводительной этикетке. – Что еще за «уды» такие? – спросил он у Мура.

– Удары, – отозвался тот. – Дракона – одним ударом кладет!

– А рыцаря? Что это еще за ноль пять удара? – Ноль пять – это половина, – пояснил Мур.

– Половина удара?

– Ну да.

– Но… как же это можно – пол-удара нанести? – непонимающим тоном спросил Курт.

– Не усложняй, – недовольно ответил посох. – Считай, что этот меч одним ударом двух рыцарей кладет.

– А если рыцарь – один? – окончательно растерялся Курт.

– А ты не торопись. Подожди другого, – безмятежно посоветовал Мур.

– Боги, а это что?! – чуть не возопил Курт.

– Что ты там еще углядел? – проворчал посох. – Говорю же тебе, все это… ну… музей, что ли… современные средства гораздо надежнее. И действуют вполне предсказуемо. Впрочем… – Он вздохнул. – Старые средства обладали эдаким, что ли, духом романтики, которая в наш практичный век, увы, полностью утрачена Сейчас приключения планируются тщательней, чем тогда стратегические расчеты.

– Мур, я все понимаю, еще только один вопрос, последний… вот это… вот это вот – зачем?! – вопросил Курт.

«Моча маленького больного поросенка» – гласила этикетка, на которую указывал Куртов палец.

– Ах, это! – вздохнул посох. – Так и думал, что ты к этому прицепишься. А между прочим, это чудодейственный эликсир, секрет приготовления коего корнями уходит в глубокое прошлое. Говорят, сам Артад Сюйген его придумал, еще до того как меня создал. Впрочем, здесь трудно что-то сказать наверняка.

– А для чего он? – Курта разбирал неуместный смех. Или уместный? С одной стороны, в таком серьезном месте ржать вроде бы не положено. С другой – он сам теперь настолько важная шишка, что вряд ли кто-то может что-то ему запретить. Разве что Мур еще одну шишку на лбу поставит – ну так то дело привычное. Курт решил дать себе волю и заржал самым неприличным образом.

– Много ты понимаешь! – возмущенно фыркнул посох. – Для чего он… в том-то и беда, что никто уже не знает, для чего он был! Им никто так и не успел воспользоваться.

– У меня все готово, господа. – Появившийся Фрейн прервал эту в высшей степени поучительную беседу о гипотетических достоинствах «мочи маленького больного поросенка». – Прошу вас, господа!

Лаконичный жест лучшего джанхарского лекаря указывал на стол, на котором уютно устроились какие-то лохмотья, разбитые башмаки и видавший виды дорожный мешок.

– Что это? – вырвалось у Курта.

– Мог бы поинтересоваться и более почтительным тоном, – заметил Мур. – Это – плоды многовековой мудрости джанхарской разведки.

– Вот это рванье? – не поверил Курт.

– Ясно, – усмехнулся Мур. – Ничего. Сейчас поймешь. Сначала цвет. Будь добр, скажи мне, какого цвета все это «рванье»?

– Серого, разумеется, как и положено такому рванью, – ответил Курт. – А что?

– Отвернись и посмотри еще раз, – приказал посох.

– Странно, – пробормотал Курт, – я же помню, что они были серые…

– А теперь? – настаивал посох.

– Синеватые…

– Отвернись еще раз.

– Зеленые, – растерянно сказал Курт.

– Еще раз!

– Достаточно, – возразил Курт. – Я понял. Одежда меняет цвет.

– Не только цвет, – сказал посох. – Она отводит любой пристальный взгляд и делает тебя каждый раз другим. Едва ли кто-то, встретив тебя дважды, смекнет, что он тебя уже видел. Ты можешь подойти к одному и тому же человеку хоть десять раз подряд – и он каждый раз будет видеть кого-то другого. Понял теперь?

– Понял, – вздохнул Курт. – А почему он такой… ну… словом, почему это одежда нищего, а не воина, слуги или вельможи?

– А ты представь себе слугу или вельможу, одиноко бредущего в чистом поле, – посоветовал Мур. – Что ему там делать? Про воина опять же сразу возникают вопросы: кто таков? кому служит? почему оказался вне войска? Нищий – самая незаметная фигура. Особенно теперь. Мало ли их, уходящих из опустевших, разоренных войной краев в поисках лучшей доли?

– Много, наверное, – кивнул Курт. – Что ж, в конце концов, я и сам – один из таких.

– Правильно, – кивнул Мур. – Значит, вживаться в образ не придется. Кроме того, одежда эта согревает в холод, охлаждает в жару, неохотно пропускает воду… и в ней кое-что спрятано сверх того…

– Разрешите, я покажу, – промолвил Фрейн.

– Разрешаю, – утвердительно проговорил Мур.

Фрейн мигом вооружился башмаками и достал из подметок по кинжалу.

– Лезвия отравлены, – объявил он.

Кроме того, в каждой подметке размещалось по небольшому набору для выживания, нитки, иголки, рыболовные крючки, леска, силки на мелкую дичь, порошок, обеззараживающий воду, и моток бечевки.

– Вот так – открывается, а вот так – закрывается, – пояснил Фрейн конструкцию подметки.

– А если связать их подошва к подошве и бросить в воду, будет сильный взрыв, – поведал Мур. – Только кинжалы нужно вытащить, а то не взорвется.

– Так точно, – кивнул Фрейн, – я как раз собирался к этому перейти. Кроме того, в носках башмаков запрятаны пружинные вставки. И если надавить вот здесь… или здесь…

Послышался щелчок, и носок башмака украсился коротким металлическим лезвием.

– Ядовито, – предупредил Фрейн.

– Черт! Даже страшно такие ядовитые башмаки надевать! – хихикнул Курт.

– Пусть враги боятся, Ваша Милость, – одними губами ухмыльнулся Фрейн.

– Пусть, – кивнул Курт.

– Кроме того, под стельками этих башмаков находится тонкое трико, – добавил Фрейн. – Под каждой стелькой – один комплект. Если его надеть, можно около часа находиться под водой и не дышать.

– То есть дышать ты будешь, но кожей, как лягушка, – пояснил Мур. – Это трико разведчики так и называют: «лягушачья кожа».

– Чего только нет в этих башмаках, – покачал головой Курт. – А ходить-то в них можно?

– Еще как! – заверил его посох. – Раз – ступил. Два – упал. Привычная походка разведчика. Тебе понравится.

– Так точно, – наклонил голову Фрейн. – С башмаками все. Перейдем к костюму.

Он схватил штаны и жестом фокусника извлек из них еще один набор для выживания, а также пару тапочек.

– Это на случай утраты основных башмаков, – пояснил он. – Износоустойчивые. Подошва удар кинжала выдерживает.

– Отлично. Значит, в пятку меня не зарежут, – иронически хмыкнул Курт.

– Именно, – довольно кивнул Фрейн. Иронии он, казалось, напрочь не заметил.

Также, кроме пояса, штаны оказались подпоясаны сотней волшебных бечевок.