Охота на крыс - Сергей Соболев

Они, эти двое, сумели тогда как-то его переубедить, сумели доказать на основании известных и ему фактов, что, только продолжая затеянную ими оперативную комбинацию, можно добиться не какого-то разового, а стратегического результата.

Пришлось ему вырядиться в волчью шкуру и сделать все, для того чтобы постепенно стать «своим среди чужих».

Второй раз он попытался выползти из этой проклятой и чужой для него волчьей шкуры уже в самый канун предполагаемого отлета в Париж, когда ему удалось переговорить на «явке» «А-центра» в Москве с двумя вышеуказанными деятелями. К тому времени ему удалось раскрыть практически всю сеть поставок и установить не только «дилеров», но и местонахождение тайных схронов с оружием и военным имуществом. Он предложил разом прихлопнуть и эту лавочку да еще, приманив к тайникам бандюг, расфигачить пару-тройку их шаек, прежде всего те отряды, которые находятся под тайным патронажем братьев Чермоевых.

«Мы непременно это сделаем, Андрей, — сказал ему тогда Шувалов. — Мы уже сейчас благодаря тебе держим ситуацию с поставками „товара“ под нашим полным контролем. Но ты должен понять, что то, что ты сейчас предлагаешь, еще не выход из положения...»

«Я тоже во всем этом замаран, как вы утверждаете, — сказал сам Мерлон. — Ведь я один из тех, кто пытается сейчас „крышевать“ этот бизнес! Сама логика событий заставляет идти нас на определенные издержки, рисковать, действовать на грани фола, но лишь для того, чтобы достичь на „чеченском фронте“ максимально возможных, позитивных для государства результатов...»

Когда Мануилов сказал, что нейтрализация известных им «дилеров» не позволит переломить ход событий на Северном Кавказе, и предупредил, что консолидирующиеся воедино исламские организации готовы на порядок увеличить свою финансовую помощь недобитым непримиримым нохчам и сделать все возможное, чтобы пожар на этой проклятой, окровавленной и обугленной земле разгорелся с новой силой, перекинувшись на южные окраины России, Бушмин вспомнил и свою последнюю по времени «прогулку» по горным тропам Веденского ущелья, и то, как совершенно неожиданно для себя он увидел рядом с Абдуллой Малехом такую опаснейшую личность, как один из лидеров «Хезболлах» и зарождающейся сверхорганизации «Исламский трибунал» Мухаммед-эд-Дин.

И еще вспомнил о домовинах, которые вывозят из Чечни по-прежнему в немалом количестве.

Ему хотелось, чтобы ситуация там все же изменилась к лучшему, не только для солдат и офицеров Российской Армии, но и для простых людей — пусть даже большинство из них люто ненавидят ту же Россию.

Он не в силах целиком остановить массовые жертвоприношения. Ни он, ни его коллеги из «А-центра», ни руководство страны пока не в силах умиротворить Чечню, целиком разрешить кровоточащий там конфликт. Но кое-что он все же может сделать. И не только может, но даже должен и обязан хотя бы попытаться это сделать.

Он должен попытаться сделать все возможное, чтобы домовин, которые развозят по российским городам «черные тюльпаны», было как можно меньше.

Все очень просто и в то же время невероятно сложно. Есть он, Андрей Бушмин, известный в узких кругах по прозвищу Кондор, человек с несколькими биографиями, агент разряда «элита» секретного подразделения П-ЗР.

У которого нет при себе абсолютно никакого оружия.

И есть «Исламский трибунал», собравшийся на одно из своих заседаний в ливанском городе Бейрут.

Которому сопутствуют беспрецедентные меры безопасности.

И есть, наконец, некая уникальная личность, в паре с которой он должен попытаться прикрыть эту зловредную опасную «лавочку», причем сделать это сегодня, здесь и прямо сейчас...

Глава 13

Городские кварталы, где размещались фешенебельные ночные клубы и казино, в этот полуночный час горели заревом электрических огней.

Джип, которым управлял «связник», назвавшийся Ибрагимом, пересекал квартал «Стрит» с запада на восток, следуя по ярко освещенному широкому проспекту.

Это была уже не первая по счету их поездка по городским кварталам ливанской столицы. Утром и днем, в компании с Черепановым и Белькевичем, а также еще одним местным товарищем, имея в своем распоряжении две тачки, они объездили все прилегающие к центру улицы и площади, а также прошвырнулись по магистрали, ведущей на юго-восток, на выезд из города.

«Поляна» Мокрушину и его напарникам была незнакома, поэтому они не стали доверять подробной карте города, а решили осмотреть местность собственными глазами.

В ночное время Бейрут выглядел совершенно иначе, нежели днем, в светлое время суток. В своей центральной части, отданной на откуп индустрии развлечений, город сам был похож на гуляку, эдакого любителя ночных увеселений, и еще он был похож на азартного игрока, которого, как и наркомана, выдает неестественный блеск в его глазах...

Ибрагим, рослый смуглолицый парень лет двадцати восьми, оказался толковым и обстоятельным спецом. Внешне он ничем не отличался от большинства других жителей этой страны. Был ли он ливанцем? Полукровкой? Или чистопородным евреем? Об этом, как и о многом другом, Рейндж мог только гадать...

Израильтяне выставили в качестве «группы прикрытия» всего четверых людей. Да и то, насколько Мокрушин мог судить, это были работающие на них местные жители либо, что вероятнее всего, внедренная здесь еще много лет назад агентура, призванная взаимодействовать и прикрывать в случае необходимости некую важную для «МОССАДа» фигуру.

Мокрушин был в своем коллективе — «сам-третей».

Негусто, однако, учитывая, сколько вооруженных людей нынче толчется на ночных улицах и площадях Бейрута.

— Посмотри направо, — скомандовал Ибрагим, общаться с которым приходилось на «лэнгвиже». — Сейчас будет поворот... потом спуск в тоннель... Подземный гараж казино «Квин Саби»... Здесь будет «первая точка»...

Когда они вновь выехали на проспект, Ибрагим легким кивком головы указал на освещенную громаду игорного дома «Эксцельсинор».

— Казино работает в обычном режиме... Но в подземный гараж никого, кроме своих, не пускают... Обрати внимание на машины, припаркованные к обочине проспекта, и на штатских, которые прогуливаются вдоль тротуаров...

Рейндж внимательно слушал его объяснения, смотрел по сторонам, обращая внимание на важные, с его точки зрения, детали и подробности, и одновременно с этим вновь и вновь прогонял сквозь серое вещество мозга одну и ту же тревожную мысль:

«Как же тебя угораздило так влипнуть, кореш? Как ты вообще подписался на такое, Андрюха? Это же верная погибель...»

Они проехали еще дальше по проспекту на восток. Городские кварталы здесь были освещены уже не столь ярко, как «Стрит», а еще дальше, на восток, уже тянулись окраинные улицы, освещаемые лишь кое-где тусклым светом редких фонарей.

На этой своеобразной границе света и тьмы они ненадолго задержались, прокатившись к торговому центру, закрытому на ночь, возле которого была оборудована открытая автостоянка.

На площадке стояло с полдюжины «траков» да еще около десятка легковых автомобилей, принадлежавших, очевидно, персоналу супермаркета, задержавшемуся внутри здания до столь позднего часа.

— Точка «номер два», — сказал Ибрагим. — Остальное я тебе показывал днем.

— Возвращаемся! — скомандовал Рейндж. — По времени нам уже пора занять исходные позиции.

...Когда они на обратном пути вновь проследовали мимо двух самых престижных в Бейруте казино, Мокрушин криво усмехнулся. Он не верил, что Кондор решил выступить в роли камикадзе. Он верил в другое: сегодня ночью в районе «Стрит» будет весело как никогда...

Воспоминания о прошлом пронеслись в мозгу Бушмина в считаные секунды. Он изгнал эти мысли прочь, вновь погрузившись в холодную, смертоносную атмосферу ожидания.

Он знал, что руководство вынуждено было скорректировать планы касательно способов проведения силовой фазы операции, и отчетливо понимал, видя ситуацию уже изнутри, почему это было сделано.

О том, чтобы задействовать здесь сколько-нибудь многочисленный контингент людей, послать на такое дело спецгруппу, не могло быть и речи. Любое мероприятие такого рода, учитывая меры безопасности, предпринятые устроителями «саммита», было бы однозначно обречено на провал.

Насколько он понимал, рассматривалось множество сценариев, но все они были забракованы.

Тем временем один из сотрудников «А-центра» продвигался к цели шаг за шагом, пока не оказался в этом бункере, в двух метрах от запертой шифрованным замком толстой бронированной двери.

Таким образом вариант, который долгое время рассматривался лишь как вспомогательный, стал к настоящему моменту единственно возможным, основным и решающим.

Логика подсказывала ему, что видеокамер внутри подземного объекта в связи с секретностью самого мероприятия быть не должно. Следовательно, никто не знает, что происходит в соседних помещениях, что за люди там собрались и чем они заняты в данную минуту времени. Само собой разумеется, что и многочисленная охрана, оставшаяся по ту сторону бронированных дверей, открывающих доступ на объект, лишена всякой возможности следить за ситуацией во внутренних помещениях выстроенного Ливанцем подземного бункера.