Конт - Ирина Успенская

«Нет! — закричала Виктория, прозрачным духом зависнув перед контом. — Остановись! Это не я! Я этого не приказывала! Не делай этого!». Она попыталась вернуться в тело, но у нее не получилось. Её дух беспомощно наблюдал, как конт коротким выпадом пробивает мечом горло связанного капитана Сержика. «Остановись! Так нельзя! Это неправильно!». Но слова звучали лишь для нее, больше их никто не слышал. Ее воины быстро вязали петли, а конт, словно демон смерти с безразличием смотрел на это, скрестив руки на груди.

— Я знал, что так произойдет, — раздался тихий грустный голос. — Ты не сумела смириться с новым телом, и вот результат.

— А причем здесь тело? — не поняла Виктория.

Смотреть на говорившего было больно, словно наблюдать за солнцем без темных очков. Хотя как может быть больно несуществующим глазам?

— Останови его! — крикнула Виктория.

— Кого? — удивился сверкающий незнакомец.

— Алана Валлид! Это ведь его душа вернулась!

— Глупости. Его душа развоплощена, от нее остались лишь отголоски памяти.

— А кто это? — растерялся дух Виктории.

— А это ты. Ты настоящая, которая всегда пряталась в самом дальнем уголке человеческой души. Ты — дикая, необузданная, первобытная, не испорченная верой и моралью. С собственным понятием о чести и справедливости. Ты, от кого отказалась твоя цивилизованная, воспитанная в гуманном обществе половина, заперев в глубинах подсознания. У каждого из нас есть первобытное представление о справедливости.

Незнакомец улыбнулся, а Виктория растерялась.

— Но почему я не могу вернуться?

— А ты хочешь?

Хочет ли она? Ежедневно видеть несправедливость и понимать, что ты бессильна что — то изменить. Каждый день бояться за свою жизнь, бороться с гормонами, с мужским телом, подбрасывающим раз за разом неприятные сюрпризы. Отвечать за массу народа, принимать жесткие решения. Никогда не любить и не быть любимой. Убивать и нести ответственность за эти убийства. Одно дело — исполнять приказы, другое — приказывать самой. Но… Берт, Дар, ее мальчишки, Нанни и Рэй. Как она может их оставить?

— Хочу. Я хочу вернуться.

— Твоя душа уникальна. Создатель трудился над нею не для того, чтобы ты ломала себя. Твоя цивилизованная часть взбунтовалась против того что творит первобытная половинка, она не смогла вынести этого и вот результат. Утеряна гармония. Инь и Янь. Свет и Тьма. Добро и Зло. Вадий и Ирий. Ангел и Демон. Всегда рядом, всегда дополняя друг друга. Без солнца нет тени. Ты этого пока не понимаешь и пытаешься делить душу на два цвета. Что может быть хуже? Это самая большая награда для живого — быть собой. Принимать решения, позволять себе ошибаться, бороться и побеждать, созидать и разрушать. Вам дан выбор. Помни об этом.

— Кто ты?

— Мы еще встретимся….

Как же болит голова! Что это было? Галлюцинация — философ? К чему эти слова? Или это видение продолжение сна с Вадием? И сон ли то был? Или точно такой же глюк?

— Отставить! — прохрипел конт Валлид. — Приведите ко мне чернобородого.

Она старалась не смотреть на окровавленное тело баронессы. Это было неправильно, нелепо и глупо.

«Она это заслужила» — безапелляционно заявил внутренний голос.

«Нет, смерть неизбежна, из нее нет возврата. Надо было продать ее в рабство, пусть бы попробовала на своей шкуре, что такое неволя».

«Считаешь? И чего ты переживаешь? Ты ведь и раньше убивала и не задумывалась».

«Я исполняла приказы. Решения, вынесенные другими. Не палач несет ответственность за казнь, а судьи».

«Теперь ты судья! Смирись с этим и постарайся выполнять свою работу хорошо, чтобы не было стыдно перед собой».

«Заткнись! Заткнись! — Виктория обхватила ладонями лицо и с силой его потерла. — Я теперь буду вынуждена разговаривать сама с собой?»

«Поздравляю, Викушка. Это шизофрения».

Голос в голове противно захихикал.

Неужели она все же сошла с ума? Не выдержала раздрая между мужским и женским? Не смогла приспособиться? Судя по галлюцинациям и выпадению из реальности, так оно и есть.

Здравствуй, безумие!

Здравствуй, Виктория!

Конт издал квакающий звук, совершенно не похожий на смех.

— Кир Алан, я привел раба.

В голосе воина звучало сочувствие, или это ей показалось?

— Ты ведь не всегда был рабом? — Алан потер виски. В горле пересохло, жутко хотелось пить, но от запаха крови мутило и Виктория боялась попросить воды.

— Бывший баронет Ровец. Не те земли захотел захватить, казнен Орденом Искореняющих, лишен титула и продан на рудники, откуда был выкуплен братом и перепродан сюда, на фронтир.

— Брат спас тебя, — кивнул конт. — Принесешь мне клятву верности?

— Вассальную клятву? Сочту за честь. Только…

— Ты больше не раб. Как владетель этих земель, я дарую тебе свободу. Серый, — окликнул он воина. — Скажи брату Искореняющему, что он мне нужен.

Быстрее бы закончить с делами здесь и вернуться в Кровь. Ей просто необходимо сесть и разобраться в себе. Понять, насколько далеко зашла болезнь, и научиться с нею жить. Если это возможно.

Искореняющий пришел через десять минут, полностью одетый, серьезный и строгий, словно не он дурачился и смеялся всего полрыски назад. Он бросил быстрый взгляд на трупы и одобрительно кивнул:

— Правильное решение, не стоит вводить наследников в искушение. Сын Рогана жив?

— Жив, — Алан опустил глаза под пытливым взглядом ксена. В отличие от него, он не считал свой поступок правильным. — Баронет Ровец берет опекунство над мальчиком и до его совершеннолетия будет управлять этими землями. Он принесет мне вассальную клятву.

— Баронет Найк Ровец был казнен Орденом, — строго произнес брат Искореняющий. — Его герб уничтожен, он лишен титула и дворянства. Перед вами простой люд по имени Найк.

— И как нам соблюсти формальности?

— Зачем вам сохранять баронство? Не лучше ли присоединить земли Рогана к землям Валлид?

— А сын Рогана?

— Безземельный барон. Я бы на вашем месте приказал убить младенца, вам ведь не нужен в будущем враг за спиной?

— Я не смогу. — Конт покачал головой, что тотчас отозвалось пронзительной болью в висках. — Он ведь невиновен. Давай найдем другой вариант решения проблемы. Может быть, мне его усыновить? И, когда мальчик вырастет, вернуть ему эти земли?

Ксен посмотрел на Алана с жалостью, а затем бросил быстрый взгляд в сторону прислушивающегося к разговору Найка.

— У вас еще будет время решить, что делать с ребенком, — многозначительно произнес Искореняющий, пристально глядя на бывшего раба.