Последнее письмо от твоего любимого - Джоджо Мойес

— Белое вино, — отвечает она.

Вообще-то, Элли собиралась ограничиться всего одним бокалом — пытается пить поменьше, но рядом с ним она чувствует напряжение в животе, которое может снять только алкоголь.

Джон без умолку болтает о поездке, о проданных книгах, о том, как изменилась набережная в Дублине, а она глаз с него не сводит. В какой-то книге Элли прочитала следующее: если вы в первые же минуты знакомства поняли, что за человек перед вами, то дальше следуют лишь поверхностные впечатления, которые определяются тем, что вы об этом человеке думаете. Эта мысль утешает ее по утрам, когда она просыпается с опухшим лицом после очередной гулянки с друзьями или с красными от недосыпа глазами. Для меня ты всегда будешь красивым, решает она про себя.

— А ты, значит, сегодня не работаешь?

— У меня выходной, — отвечает она, пытаясь поддержать разговор. — Я же работала в прошлое воскресенье, помнишь? Но все равно надо заглянуть в редакцию.

— Над чем трудишься?

— Ничего особенного. Нашла одно письмо и хотела порыться в архиве. Вдруг еще что-нибудь такое отыщется…

— Письмо?

— Да… Ничего интересного, — оправдывается она, заметив его удивленно приподнятые брови. — Просто старое письмо, тысяча девятьсот шестидесятого года.

Элли не знает, почему ведет себя так скрытно, но ей не хочется показывать ему этот страстный текст — будет как-то неловко. Вдруг он подумает, что она показывает ему это письмо не просто так, а с намеком?

— А, понятно… Да, тогда были совсем другие нравы. Обожаю писать о том времени: так гораздо проще создать конфликт.

— Конфликт?

— Между чувством долга и велением сердца.

— Да уж, — вздыхает она, разглядывая свои руки, — это я знаю не понаслышке.

— Нарушение границ и запретов… Все эти жесткие нормы поведения в обществе…

— Ну-ка, скажи еще раз, — подмигивает ему она.

— О нет, — улыбаясь, шепчет он. — Только не в ресторане. Какая плохая девочка!

Сила слова велика — Джон никогда не может устоять перед ней. Он прижимается к ней бедром. Скоро они поедут к ней домой и проведут наедине как минимум час. Этого не хватит. Этого всегда не хватает, но одна мысль о его обнаженном теле кружит ей голову.

— А ты… все еще голоден? — медленно спрашивает Элли.

— Смотря что ты предлагаешь…

Они глядят друг другу в глаза. Для нее в баре нет никого, кроме этого мужчины.

— Кстати, пока не забыл, — заерзав на стуле, сообщает он. — Семнадцатого снова уезжаю.

— Опять турне? — спрашивает она, пытаясь не обращать внимания на то, как он сжимает под столом ее бедра. — Да, твои издатели не дают тебе заскучать.

— Нет, в отпуск еду, — спокойно говорит он. Короткая пауза, а потом — вот оно: физическая боль, как от удара под ребра. Почему всегда бьют по самым уязвимым местам?

— Рада за тебя. — Она убирает ногу. — Куда едешь?

— На Барбадос.

— Барбадос?! — не сдержавшись, восклицает она. Барбадос, а не какой-нибудь там кемпинг в Бретани или дача двоюродного брата в дождливом Девоншире. Барбадос — это вам не нудный семейный отдых, это роскошный отель, белый песок, жена в бикини. Барбадос — это подарок, это означает, что они ценят свой брак. Возможно, они даже займутся там сексом.

— Не думаю, что там будет Интернет, а позвонить вряд ли смогу. Вот, хотел тебя предупредить.

— Режим радиомолчания…

— Что-то вроде того.

Элли не знает, что сказать, но чувствует, как внутри нарастает гнев. Но у нее нет права сердиться на него. Джон никогда ничего ей не обещал, так ведь?

— Хотя, конечно, отпуск с маленькими детьми — все равно не отдых, — говорит он, потягивая свой коктейль. — Так, смена обстановки…

— Правда?

— Ты себе не представляешь, сколько всего надо тащить с собой: чертовы коляски, детские стульчики, памперсы.

— Ничего себе…

Они молча смотрят друг на друга, и тут подходит официант с вином. Он наливает и ставит перед ней бокал. Тишина растет, становясь избыточной, невыносимой.

— Элли, я женат, и с этим ничего не поделаешь, — наконец говорит он. — Прости, если это причиняет тебе боль, но я не могу отказаться ехать в отпуск просто потому…

— Просто потому, что я тебя ревную, — заканчивает за него она.

Элли ненавидит себя за эти слова. Ненавидит себя за то, что ведет себя как обиженный подросток. Но тем не менее продолжает думать об их поездке на Барбадос. На протяжении двух недель ей надо попытаться не представлять себе, как он занимается любовью с женой.

В этой сцене мне стоило бы уйти, говорит она себе, поднимая бокал. В такие моменты разумная женщина собирает остатки самоуважения, заявляет, что заслуживает лучшего, и уходит, чтобы найти другого мужчину, который отдаст ей себя целиком, а не только редкие обеды вместе и тревожные, пустые вечера.

— Ты все еще хочешь, чтобы мы поехали к тебе? — глядя на нее виноватыми глазами, спрашивает он, прекрасно понимая, какую боль ей причиняет.

— Да, — отвечает она, думая, что это не мужчина, а какое-то минное поле.

В иерархии сотрудников газеты библиотекари занимают одну из нижних ступенек — ниже только персонал столовой и охранники. Их даже сравнивать нельзя с колумнистами, редакторами, репортерами отдела новостей. Вот кто лицо любого издания, а библиотекари — обслуживающий персонал, невидимый, недооцененный, в обязанности которого входит исполнять поручения более важных сотрудников. Однако молодому человеку в футболке с длинным рукавом никто, похоже, не объяснил, как обстоят дела:

— Сегодня заявки не принимаем, — говорит он, показывая на написанную от руки записку, приклеенную к стойке скотчем.

Приносим свои извинения. Доступ в архив закрыт до понедельника. Большинство заявок может быть обработано онлайн. Пожалуйста, попробуйте сначала электронный вариант, в исключительных случаях звоните по телефону 3223.

Дочитав, Элли поднимает глаза, но мужчина уже испарился. Его поведение могло бы задеть ее, но пока ее мысли заняты Джоном. Она вспоминает, как полтора часа назад он сказал ей, натягивая через голову и заправляя в брюки рубашку:

— Ничего себе! Никогда раньше не занимался сексом после ссоры.

— Не списывай со счетов, — парировала Элли, немного повеселев после временной разрядки. — Лучше так, чем ссора без секса, — добавила она, лежа поверх одеяла и глядя в окно на серое октябрьское небо.

— А мне понравилось. — Он наклонился к ней и поцеловал. — Классная идея, когда ты используешь меня и я становлюсь просто инструментом, который приносит тебе удовольствие.