Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 1 - Терри Гудкайнд

– Я не шлюха, ни ради вас и ни ради кого.

Энн закатила глаза.

– Разве я отправляю тебя в постель к мужчине, которого ты не любишь? Нет. Я прошу тебя войти к мужчине, которого ты любишь. Подарить ему любовь и стать женщиной, в которой он так отчаянно нуждается, стать женщиной, которая заслуживает получить его любовь. Именно это ему необходимо – женщина, которая будет ответом на его потребность в любви. Как завершающая связь с его человечностью.

Взгляд Никки был полон ненависти.

– Воспитательницей из Дворца Пророков – вот чем ты хочешь сделать меня на самом деле.

Энн воздела взгляд к потоку и пробормотала молитву, взывая придать ей силу.

– Дитя мое, – сказала она, когда ее взгляд наконец-то скользнул вниз и остановился на Никки, – я прошу тебя только об одном: не растрачивай попусту свою жизнь. Ты не можешь полностью постичь то, чего не охватил твой взгляд. Ты полагаешь, что речь идет о любви, но ведь ты практически не знаешь любви, не так ли? Тебе знакомо лишь начало ее: страстное стремление.

Обстоятельства могут быть не такими, какие ты хотела бы видеть в совершенном мире, но это шанс, который дал тебе Создатель, твой шанс получить величайшее наслаждение, возможное для нас в этой жизни, – любовь. Совершенная любовь. Сейчас твоя любовь односторонняя, несовершенная, неполная. Это всего лишь приятное желание и надуманное счастье. Ты не можешь знать, чем на самом деле является любовь, пока чувства, хранящиеся в глубине твоего сердца, не вернутся к естественной форме и не окажутся высвобождены. Только тогда это будет настоящая, совершенная любовь. Только тогда сердце сможет по-настоящему ощутить взлет и парение. А пока тебе не ведома радость большинства человеческих эмоций.

Никки ощущала себя зацелованной грубыми похотливыми тварями. Подобное не доставляло никакой радости. Энн была права: Никки и не думала, что действительно может понять, на что это похоже – ощущать поцелуи мужчины, которого любишь, любишь по-настоящему, – мужчины, который в свою очередь любит тебя и хранит в сердце превыше всего остального. Она могла лишь вообразить подобное блаженство. Ей было искренне жаль тех, кто не понимает этой разницы.

Энн раскрыла ладонь в жесте призыва или мольбы о помощи.

– И если в радостях этой полноценной любви – для каждого из вас – ты сможешь оказывать помощь, направлять мужчину, которого любишь, помогая всего лишь совершить правильный выбор, что в этом плохого? – Она опустила руку. – Ведь я не призываю тебя побуждать его делать неправильные поступки; делать лишь правильные, делать то, что он сам бы хотел делать. Я прошу тебя всего лишь уберечь его от той боли, которая может подтолкнуть его к ошибке – к такой ошибке, которая утянет на дно вместе с ним и всех нас.

Никки вновь почувствовала, как тонкие волоски на ее шее встали дыбом.

– О чем ты говоришь?

– Никки, когда ты была с Орденом – когда тебя величали Госпожа Смерть, – как ты себя ощущала?

– Как ощущала? – Никки покопалась в памяти для ответа на неожиданный вопрос. – Не вполне понимаю, что ты имеешь в виду. Пожалуй, ненавидела себя, ненавидела жизнь.

– И в своей ненависти к себе беспокоилась ли ты о том, что Джегань убьет тебя?

– Нисколько.

– А действовала бы ты сегодня подобным же образом? Действовала бы без всякого интереса к себе и к будущему?

– Разумеется, нет. Ведь тогда меня нисколько не заботило, что случится со мной. Какое будущее могло у меня быть? Я не думала, что достойна какого-то счастья, и ничто не имело реального значения для меня, даже собственная жизнь. Я просто не считала, что вообще существует что-то важное.

– Не считала, что существует что-то важное, – повторила Энн. Она словно примерила это на себя, прежде чем снова изобразить театральное смятение по поводу слов Никки. – Ты не думала, что можешь иметь хоть какое-то счастье, и потому не видела что-либо важное в окружающем. – Она подняла палец, отмечая ключевой момент. – Ты в то время не приняла бы таких решений, какие можешь принять сегодня, потому что не заботилась о себе. Ведь так?

Никки ощущала себя стоящей внутри невидимой захлопывающейся ловушки.

– Да, именно так.

– И как, по-твоему, будет чувствовать себя такой мужчина, как Ричард, когда наконец осознает, что Кэлен потеряна для него – когда окончательность этого действительно и ясно дойдет до него? Будет ли он сознавать ценность своей жизни? Как ты думаешь, он будет ощущать все ту же связь с нами – проникнут тем же ощущением важности жизни, – если сам окажется потерян, одинок, охвачен отчаянием и безнадежно лишен надежды? Если он будет думать, что никогда не обретет счастья, как, по-твоему, насколько он будет озабочен тем, что случится с ним? Ты знаешь, каково это, дитя мое. Расскажи мне.

Никки ощутила, что мурашки пощипывают ее руки. Она боялась отвечать на этот вопрос.

Энн покачала пальцем.

– Если у него нет никого, нет любви, как ты думаешь, будет ли он много переживать по поводу того, выживет он или умрет?

Никки сдержалась, заставляя себя не отворачиваться от правды.

– Полагаю, вполне возможно, что не станет.

– А если у него нет надежды для себя, сделает ли он правильный выбор для нас? Или просто откажется?

– Не думаю, что Ричард откажется.

– Ты не думаешь, что он откажется. – Энн наклонилась к ней еще ближе. – И ты намерена проверить это? Подвергнуть наши жизни, наш мир, само существование, такому испытанию?

Казалось, напор и энергия всего облика Энн готовы превратить Никки в глыбу льда прямо на этом месте.

– Дитя мое, если мы потеряем Ричарда, то потеряем все, в том числе и себя.

Она продолжила более мягким и спокойным голосом, создавая у Никки ощущение, что западня вокруг нее окончательно захлопнулась.

– Ты сама знаешь его главное и принципиально важное значение – именно потому и привела в действие шкатулки Одена от его имени. Ты знаешь, что он единственный, кто может вести нас в этой битве. Ты знаешь, что без него сестры Тьмы выпустят Хранителя преисподней. Без Ричарда, способного остановить их, они выпустят смерть против самой жизни. Уничтожат мир живого. Отправят нас в великую пустоту.

Без Ричарда мы все пропадем, – сказала она вновь, будто забивая последний гвоздь в крышку гроба.

Никки сдержала свои чувства, проглотив комок, застрявший в ее горле.

– Ричард не откажется от нас.

– Преднамеренно – наверное, нет. Но если он вступит в эту битву один, потерявши любовь и надежду, то может принять такие решения, которых не принял бы, не будь на его попечении сердце женщины, которую он любит. Любовь способна служить тем швом, который сохраняет целостность всего, в том числе и его самого.