Приключения Электроника - Евгений Велтистов

Весь угол занимала груда пустых коробок.

— Давай сделаем машину, которая будет перемалывать картон, — предложил Электроник.

— Некогда, — деловито сказал Смирнов. — Сегодня надо решить важный вопрос: что делать дальше с подопытным животным? Понимаешь, приезжает отец из командировки. Мама, конечно, не против коровы, она добрая. А отец скажет: «Или я, или она…»

Электроник подошел к корове, измерил ее взглядом:

— Полтонны будет, не меньше. Через неделю она не поместится в комнате.

— В этом вся проблема, — вздохнул изобретатель. — Куда ее девать?! А так — очень послушная, тихая, даже не мычит. Жаль будет отдавать.

Корова, будто поняв, что речь идет о ее судьбе, подняла голову от кастрюли с хлопьями, взглянула на мальчишек огромными глазами.

— К тому же опыт не закончен, — продолжал Витька. — Я уверен, Электроник, что именно биологи ответят на вопрос о происхождении жизни на Земле и на других планетах.

— Существует много математических моделей эволюции живого на Земле, — сказал Электроник. — Но до сих пор никто не смоделировал все условия, при которых произошло зарождение жизни. Слишком далеко от нас то время.

— Трудно представить, как все было миллиарды лет назад, — признался экспериментатор.

— Попробуем размышлять иначе. — Электроник показал на географическую карту полушарий, висевшую на стене. — Земля здесь уменьшена в пятьдесят миллионов раз. А если мы будем исчислять в таком же масштабе, только временном, историю Земли? Получится, что нашей Земле на этой карте немногим более ста лет. Понятно? Сто лет! Значит, первые живые клетки на ней появились около пятидесяти лет назад.

— Любопытно, — сказал Смирнов.

Электроник продолжал подсчеты, и его товарищ убедился, как наглядно предстала перед ним вся история земной жизни.

Всего четверть века назад появились на планете ископаемые рыбы, а пять — десять лет назад господствовали гигантские ящеры. Высшие млекопитающие, по условным часам Электроника, существуют полгода, высшие обезьяны — месяц. Каких-нибудь несколько дней назад на земном шаре резко похолодало, равнины сковало льдом — объявился пещерный человек, который сражался с хищниками кремневым топором и хранил найденный огонь. Пирамиды фараонов построены два с лишним часа тому назад. Америка открыта Колумбом двенадцать минут тому назад…

— Так что по твоим часам, — подхватил Смирнов, моя корова существует миллиардные доли секунды. И никто не знает, на что она способна. — Виктор чувствовал себя почти Дарвином.

— Опыт требует наблюдения и научного обоснования, — сказал Электроник. — Это сложная работа. Накапливай пока материал.

В разгар дискуссии щелкнул замок, хлопнула дверь, появился отец Виктора. Он поставил чемодан, обнял сына, поздоровался с Электроником и уставился на корову.

— Что это? — спросил инженер Смирнов, внимательно рассматривая большое животное.

Виктор сунул руки в карманы.

— Это корова, папа, — скромно признался он. — Моя корова.

Смирнов несколько минут обдумывал определение.

— Корова, — повторил он. — Здоровенная корова… Зачем она здесь?

— Я ее вырастил. Сам!.. Верно, Электроник?

Электроник кивнул.

— Когда я уезжал, здесь не было никакой коровы, — спокойно заметил Смирнов.

— Она была маленькая… — принялся объяснять изобретатель. — Сидела спокойно в кастрюле… У меня под кроватью. А сейчас выросла. Ей всего три недели, пап.

— Чушь какая-то, — нахмурился инженер. — За три недели можно собрать экскаватор, но не корову.

— Правильно! — обрадовался Виктор. — Когда появляется новое открытие, все говорят одно и то же: этого не может быть! Ты, папа, подтверждаешь историю всех великих открытий.

Отец, не обратив никакого внимания на свою роль в истории открытий, оглядывал комнату, заваленную коробками. На корову он больше не смотрел.

— Конюшня… Скотный двор… — Он подозрительно понюхал воздух.

— Не беспокойся, — быстро сказал Виктор, — отходов не дает.

— Существуют же в мире искусственные коровы, — припомнил инженер. — Стоит себе на кухне бак, вроде стиральной машины. Туда засыпают сырье и получают синтетическое молоко… Это у всех нормальных людей. А у тебя, Виктор, непременно во всю комнату и с рогами!.. Что она все время жует?

— Кукурузные хлопья, — обрадованно сказал биолог. — Вот видишь, папа, ты уже задумался о практической пользе моего изобретения!.. Вторая ступень признания. Еще немного, и ты скажешь: «Что в ней нового? Коров всегда выращивали в кастрюле…»

— Убери ее, — мрачно произнес Смирнов-старший и пальцем указал на дверь.

Смирнов-младший загородил собой животное.

— Ты хорошенько подумай, папа… Ведь эта корова с Юпитера. Один экземпляр во всей Солнечной системе! Электроник, подтверди.

— Да, — подтвердил Электроник, — это очень важное изобретение. Единственный научный экземпляр.

— Убери, Виктор, этот экземпляр из дома! — настаивал отец. — Не хочешь? Я справлюсь сам!

Инженер Смирнов был достаточно высокого роста. Он обмотал кисть руки носовым платком, взял корову за рог и повел за собой. Она шла послушно и жевала на ходу.

В дверь просунулась только морда с рогами. Сама корова не пролезала.

Смирнов не на шутку рассердился, произнес наконец фразу, которую предвидел Виктор:

— Или я, или она! — и хлопнул дверью… — Имей в виду, Виктор, — крикнул он из столовой, — я не выйду, пока ты не примешь решения!..

Электроник на прощание сказал:

— Я буду обдумывать эту задачу. Я проконсультируюсь со специалистами.

Биолог погрузился в размышления возле бесценной коровы. Он слышал, как за стеной ворчит отец. Бесполезно было объяснять ему все значение проекта «Космический корабль „Земля“» и, в частности, первого искусственного животного для будущего человечества. Вот если бы это будущее было представлено не животным, а каким-нибудь шагающим планетоходом, отец бы с радостью принял участие в его дальнейшей судьбе. Сейчас на инженера не могли повлиять никакие научные авторитеты…

Через час отец вошел в прихожую, громко оповестил:

— Я вызвал специалиста с выставки.

— Откуда? — спросил сын.

— С Выставки достижений народного хозяйства. Пусть корову забирают себе… Все же научное учреждение.

…Представитель выставки, позвонив в дверь, спросил, здесь ли содержится экспонат из колхоза «Юпитер». Инженер без лишних слов провел специалиста к корове.

— Любопытная порода, — признал специалист. — Как же она попала в квартиру?

— Спросите у моего сына, — кивнул Смирнов. — Он изобретатель.

Изобретатель молчал.

Специалист похвалил внешний вид, прикинул на глазок вес, но, узнав, что корову кормят кукурузными хлопьями, махнул рукой, заявил, что такой экспонат для выставки не годится.

— Почему? — спросил инженер.

— Милый человек, — прищурился специалист, — сам подумай: мы демонстрируем рекордсменов, выращенных в типичных условиях, а не на кукурузных хлопьях…

Через два дня Виктор Смирнов вышел из квартиры с большой алюминиевой кастрюлей.

У подъезда его ждал приятель с мотоциклом. Витька сел в коляску, обхватил руками кастрюлю. Там лежало бесценное изобретение: маленькая корова, с кошку величиной живая корова. Она уменьшилась, будто была надувная, до прежних размеров, как только ее перестали кормить.

Электроник, соединившись по радио с Рэсси, описал необыкновенный рост искусственного животного, и тот сообщил в ответ, что его постоянный спутник Китюп — кит Юпитера — иногда по неизвестным причинам уменьшается в размерах, но затем приобретает прежний вид. Может быть, это была особенность всех живых существ Юпитера? Во всяком случае, Электроник по телефону посоветовал Виктору пока не кормить корову. Да у того и не было никакой возможности таскать в квартиру коробки с хлопьями. Хорошо еще, что запертая в его комнате корова не мычала, вела себя тихо, постепенно уменьшаясь в размерах. В ее молчании было что-то общее с поведением загадочного Китюпа, о котором, как всегда, Рэсси сообщил: «КИТЮП МОЛЧИТ».

Сейчас корова, лежа в кастрюле, жевала для подкрепления сил в дороге. За городом ее ждал просторный теплый гараж, уставленный коробками с кукурузными хлопьями.

Фермопил Турин был одним из немногих, кто согласился бы жить в таком городе, как Ойкуменополис: он не любил выходить на улицу.

А ему часто приходилось совершать путешествия в далекие страны. Турин был великим пианистом, и за много недель до гастролей билеты на его концерты были распроданы.

Он легко переносил полеты любой протяженности, даже любил их, не испытывая ни малейшего признака волнения от высоты. Сидел прямо в кресле, слушал ровный шум турбин, так похожий на гудящий перед концертом зал, и мысленно играл какой-нибудь сложный этюд. Длинные, нервные пальцы пианиста всегда находились в движении.