Малабарские вдовы - Суджата Масси

остальные в лохмотьях. При виде того, что на дурване по-прежнему зеленая форменная куртка с длинными рукавами – символ респектабельности дома Фаридов, – у Первин сжалось сердце.

Не было никакой возможности беседовать с Мохсеном в такой обстановке, в присутствии посторонних. Она дала это понять констеблю и охраннику, которые в итоге согласились отвести Мохсена в кабинет по соседству – вентиляция там оказалась получше, но из мебели стояли только стол и два деревянных стула.

Они присели, Мохсен бросил на нее суровый взгляд. Можно подумать, она снова пришла к воротам, а он опять размышляет, впускать ее или нет.

– Вы меня помните? – спросила она. – Я поверенный Фаридов.

– Знаю, – произнес он хмуро. – Вы зачем здесь?

– Ваши дети очень переживают. Я хочу им рассказать, что с вами происходит. – Она передала ему коробочку: печенье все-таки съели не всё. – Полагаю, вы голодны.

Мохсен подъел все подчистую и только потом заговорил:

– Спасибо. Здесь нам дают только хлеб и воду.

– Что вчера произошло? – Первин сложила руки на столе, уселась поудобнее. Решила пока не записывать – Мохсен может занервничать.

– Сакине-бегум понадобился аттар из магазина Аттарвала, – монотонно заговорил Мохсен. – Я не хотел идти, потому что бурра-сагиб вернулся домой. Потом подумал, что он ведь весь вечер пробудет в доме. Вряд ли узнает, что я отлучился ненадолго. А бегум ценят мои услуги.

А еще ему очень нужны были деньги – ведь жалованье ему больше не платили.

– Как вы добрались до базара?

– С холма спустился пешком, потом сел на трамвай.

– Вы купили у Аттарвала сандалового масла на две анны. Разве Сакина-бегум не просила розовое масло?

Мохсен решительно помотал головой.

– Какое – она не сказала, но я-то знаю, чего ей нужно. Она всегда просит сандаловое.

Иногда Первин казалось, что в воздухе, как в ее брачную ночь, витает запах сандалового дерева. Она встряхнулась и спросила:

– Какую сумму вам выдала Сакина-бегум?

Мохсен явно насторожился.

– Одну рупию, но часть я потратил на трамвай.

Она подозревала, что это не вся правда.

– Скажите, вы в первый момент не стали сообщать полиции об этом поручении потому, что хотели скрыть свой уход?

– Да. – Он кивнул с явственным облегчением. – Когда я увидел, что они ждут меня у ворот, то подумал, что Мукри-сагиб на меня пожаловался. Вот и сказал, что просто был в конце улицы, а не на базаре: ему бы не понравилось, что я выполняю поручения вдов. Я же не знал, что других дурванов тоже спросят и они скажут другое.

– На каком основании полицейские вас арестовали?

– Они сказали: поскольку я соврал и на самом деле не разговаривал с другими дурванами, они должны взять у меня отпечатки пальцев. Я ответил, что это ни к чему. Отпечатки у меня взяли пять лет назад.

– При каких обстоятельствах? – спросила Первин, сразу подумав, что его обвиняли в каком-то преступлении.

Опасливо глядя ей в лицо, Мохсен пояснил:

– Я работал в доках, а потом Фарид-сагиб сказал, что может дать мне место у себя в доме. Когда я туда перевелся, пришли полицейские и взяли отпечатки. Они их берут почти у всех дурванов в Бомбее.

Забрав Мохсена на дактилоскопию, полицейские смогли объявить газетчикам, что задержали подозреваемого. Более того, если они не найдут никого более подходящего, то прямо здесь, в камере, выдавят у него признание.

– А вы потом сообщили полицейским, что ездили на базар Завери по поручению Сакины-бегум?

– Да, уже когда меня здесь допрашивали. Они посмотрели на аттар, который у меня был при себе, и сказали: «Это ничего не доказывает».

– А что с ним дальше было?

Мохсен помедлил с ответом.

– Они забрали у меня все из карманов и сказали, что будут хранить у себя. Украли небось, – добавил он мрачно.

Сообразив, что в рассказе много нестыковок, Первин решила надавить на дурвана.

– Я утром была у Аттарвала-сагиба. Он хорошо помнит ваш вчерашний визит и дал официальные письменные показания. Там приводится время и все прочее.

– Так он подтвердил, что я был у него? – На вытянутом лице Мохсена появилась улыбка надежды.

– Кроме того, он показал мне длинный список покупок, которые вы сделали от имени всех трех бегум, – но вы не расплачивались за них наличными, которые вам выдавали, – отчеканила Первин. – Я по его просьбе оплатила счет.

– Я бы отдал вам деньги, – промямлил Мохсен. – Но мне не из чего.

Трудно было сохранять спокойствие, когда на самом деле ей хотелось на него накричать, заставить сознаться в воровстве.

– Вы вчера взяли деньги у Сакины-бегум; я знаю, что так же вы поступали и с остальными. На что вы тратили полученное?

– Есть один лосьон для кожи, очень дорогой, его специальный доктор делает. Я уже год мажу им Зейду лицо. Родимое пятно стало светлее – может быть, сын когда-нибудь сможет найти работу, за которую будут платить. И мы, иншалла, заживем получше.

Первин к этому моменту уже раскрыла блокнот и записывала показания Мохсена, включая и те, которые он дал раньше. Потом она зачитала ему все записанное – он согласно кивнул.

– Это все правда, – подтвердил он угрюмо.

– Я знаю, что вы спрашивали у мистера Аттарвала про ювелира. Вы взяли из дома какие-то украшения?

На сей раз вспылил уже Мохсен:

– Нет, разумеется. Я не вор, я дом охраняю!

Первин кивнула, сделав для себя мысленную заметку: сказать женщинам при встрече, чтобы они проверили свои драгоценности.

– Известно ли вам что-то про Мукри-сагиба, что могло стать причиной его смерти? – Она пристально наблюдала за Мохсеном, ожидая, что он заколеблется. – Я знаю, что он пытался похитить деньги у бегум. Вы что-то замечали?

Глаза Мохсена блеснули – его обуревала ярость.

– Он был плохим человеком. Место на фабрике получил только по родству. Ничем этого не заслужил.

Это подтверждало то, что уже слышал ее отец.

– А он, насколько вам известно, занимался каким-то бизнесом помимо основной работы? В дом приходили незнакомые мужчины… или, может, дамы?

Мохсен отрывисто мотнул головой.

– Никто не приходил. Ему нравилось быть одному в доме.

– Благодарю вас, Мохсен. – Первин встала, положила блокнот обратно в портфель.

– Вы обратно в бунгало?

Она качнула головой.

– Сперва нужно сделать другие дела. Туда я отправлюсь завтра.

– А полиция позволит мне позвонить в бунгало? Я бы хотел поговорить с Сакиной-бегум.

Первин подумала: наверняка будет просить, чтобы Сакина подтвердила, что отправила его с поручением.

– Я у них спрошу. А кроме того, покажу им показания мистера Аттарвала касательно вашей покупки.

Когда охранник повел Мохсена обратно в камеру, в походке дурвана появилась упругость. Тот же охранник