Отлучение (Из жизни Александра Солженицына - Воспоминания жены) - Наталья Решетовская

По дороге в "Сеславино" заехали мы в Переделкино. Муж впервые провел меня к могиле Пастернака и к сравнительно свежей могиле Чуковского. Когда-то Корней Иванович приводил сюда Александра Исаевича к могиле своей жены и туда, где должны были со временем похоронить и его. Теперь муж и жена лежали рядом... Мне и Чуковского жаль (всего лишь в начале лета видела его, даже фотографировала вместе с Александром Исаевичем), и себя жаль. Все у нас не по-человечески... Заплакала.

Когда выходили с кладбища, произошел забавный случай. Незнакомый молодой человек обратился к нам с вопросом, не знаем ли мы, где дача Чуковского.

- Знаем, - ответил Александр Исаевич и рассказал, как ее найти.

- А кто там живет?

- Его семья.

- А говорят - Солженицын. Будто, ему Чуковский дачу завещал...

- Да нет, все это вздор! Дача-то не его была, литфондовская, разъяснил незнакомцу сам Солженицын...

В "Сеславине" мы застали мастера, Сергея Ивановича, который как раз заканчивал свою работу. Получилось очень даже неплохо. В дальней части парка, в укромном уголке, в орешнике, под ветвями тенистого дерева, был сделан довольно большой стол. (Столешница была сооружена еще из тех ставен, которые когда-то мне сделали в моем институте в Рязани, чтобы надежнее было оставлять летом квартиру, где мы жили в то время с мамой вдвоем). Возле стола - две скамьи, соединенные между собой под прямым углом и составляющие вместе зеркальное отражение буквы Г. Все это помещалось на помосте, который спасет от сырости, а значит, и от радикулита...

Нам как-то стало лучше друг с другом. ...Может - обойдется? Может из-за разлуки?.. Вечером, находясь в "Сеславине", я даже прочла мужу отрывок из своих мемуаров. Кое-что ему вполне понравилось. Только не слишком ли перегружаю цитатами?.. Но ведь я стремлюсь к возможно большей документальности! Сами материалы, сама жизнь моего мужа, совсем особенная, ни на чью не похожая, меня к тому обязывает.

17 августа я отвезла маму на машине в Рязань. В тот год она уезжала от нас со стесненным сердцем. В ее дневнике есть запись:

"Бели и в 68-м году и в 69-м после посещения Борзовки у меня было приподнятое настроение, то в 70-м было столько тяжелого, что гнет этот давит и давит..."1.

1 От 28.08.70.

А с мужем у нас уговор, что после моего возвращения из Рязани мы две недели поживем с ним врозь: он - в Борзовке, я - в "Сеславине".

Неделю, что я жила в Рязани, все дни заваривала себе и пила траву, чтобы затуманить мозг после "борзовских бурь", притупить переживания. Все время печатала материалы для своей основной работы и... не притрагивалась к роялю, чтобы не растравлять себя (ведь ему всегда поведаешь самое сокровенное!).

21 августа в 2 часа дня выехала вместе с Наташей Радугиной из Рязани в Борзовку. Я совсем не учла, что после такого количества выпитой травы на мою голову нельзя слепо полагаться, и, значит, надо ехать осторожней обычного. Все произошло в течение каких-то секунд. Обгоняя на подъеме целую сплотку грузовиков и видя приближающуюся встречную машину, я не могла втиснуться между двумя грузовыми машинами, ехавшими очень близко друг к другу: то ли наскочу на переднюю, то ли окажусь подбитой задней... Чтобы этого не произошло, я юркнула между двумя машинами сразу на правую обочину. Все бы ничего, если бы я не продолжала давать газ вместо того, чтобы тормозить. В результате я продолжала мчаться уже по обочине и, конечно же, не удержавшись на ней, съехала в кювет. Но и там, вцепившись в руль, я не снимала ноги с педали акселератора, продолжая ехать по каким-то кочкам, пока мотор сам не заглох. К великому удивлению, мы не перевернулись, только накренились на правый бок градусов на 45. Немного придя в себя, вылезли по очереди через левую дверцу. ...Неужели придется возвращаться назад в Рязань?.. Мы отъехали всего километров 50, а впереди - больше 200! Наташа старается меня подбодрить. Она уверена, что все обойдется, и мы будем в Борзовке к назначенному мужем сроку.

Достав из багажника трос, остановили одну из проходящих машин.

- И как это вы там очутились?.. - поразился шофер.

"Дениса" благополучно вытащили из кювета (я сидела за рулем, Наташа подталкивала сзади). Попробовали завести. При повороте ключа зажигания "Денис" так зарычал, будто давал 90 километров скорости. Но опытному водителю удалось и с этим справиться.

Я чувствовала себя настолько травмированной, что позволила Наташе, которая лет десять не садилась за руль, и то управляла только грузовиком, вести машину. У нее сразу дело пошло настолько хорошо, что мне приходилось ее даже сдерживать, чтоб не так гнала...

...Подумать только, могли убиться! Наташу могла угробить, а у нее дети... А для меня - какой бы хороший выход был, если б конец!

Условились с Наташей, что о происшедшем не скажем никому, и в первую очередь Александру Исаевичу! У "Дениса" могут теперь начаться неполадки. И будет это так или не так, он обязательно отнесет их за счет этого происшествия...

После семи вечера, как и должны были, приехали в Борзовку. Здесь мы застали сравнительно недавнего знакомого Александра Исаевича - Шафаревича Игоря Ростиславовича, члена-корреспондента Академии наук. Муж только что подал в правление садового коллектива заявление о купле-продаже нашей милой Борзовочки недавнему знакомому Игорю Ростиславовичу Шафаревичу. Год назад он собирался передать ее Е. Светловой. Теперь его планы почему-то изменились. Участок передается член-корру... Да и вообще Екатерина Фердинандовна за все лето к нам ни разу не приезжала. Я даже как-то упрекнула мужа, что не пригласит ее. Ведь ей так нравилось у нас бывать. "Когда будет нужно - приедет",- ответил он мне, на что я возразила, что нельзя же вспоминать о человеке только тогда, когда он оказывается нужен!...

Хотя, если не произойдет никаких особых событий, мы точно так же, как и теперь, будем пользоваться нашей дачкой. Муж, подав заявление, явно расстроен. Ведь наша дачка - самый его любимый уголок на земле.

22 августа было днем, на который Александр Исаевич сгрудил гостей и всевозможные хозяйственные дела. Кроме Наташи ожидались еще Эткинды, которые отдыхали в Доме творчества писателей под Рузой.

Прежде всего Александр Исаевич занялся машиной. Привлек к этому и Наташу, которая с большим удовольствием обучалась различным операциям по обслуживанию "Дениса". В разгар этих работ приехали Эткинды. Пока работы с "Москвичом" не закончены, гостей занимаю я. Поделилась с ними планами своей работы.

- Напишите о его корреспондентах на основании их писем; этого еще никто не делал, - посоветовал Ефим Григорьевич.

Вероятно, он не поверил, что я сумею написать не только о корреспондентах, но и о том, кому их письма были адресованы. А я в себя уже немножко верила. Как бы то ни было - я ощущала в этом смысл своей жизни, выражение своего "Я", которого много лет искала - с тех самых пор, как перестала быть повседневно необходима своему мужу и потому не смогла оставаться просто "душечкой"...

В тот самый вечер мы с Наташей должны были перебраться в "Сеславино". Но не на машине, которая оставалась в Борзовке, а двумя электричками с пересадкой в Москве с Киевского вокзала на Белорусский. Вещей я брала с собой довольно много. До станции Нара Александр Исаевич предпола-гал подвезти нас на "Денисе", который к тому времени был уже снова в полной готовности. Узнав о наших планах, Эткинды предложили подвезти нас с Наташей в "Сеславино" на своем "Москвиче", хотя это было им не по пути. Александр Исаевич (не любивший, чтоб кто-нибудь оказывал услуги его жене!) настаивал на своем варианте. В спорах вещи перекладывались из одной машины в другую. И когда мы все же уехали с Эткиндами, в их машине очутилась куртка моего мужа, что как выяснится позже, ускорит последующие события.

Весь следующий день Наташа пробыла со мной в "Сеславине". Помогла в разборке и сортировке уже собранных мной материалов для моей работы - их накопилось уже довольно много...

Гуляя по участку, мы разговорились откровеннее, чем обычно. И Наташа поделилась со мной своей жизненной философией. Ревности не должно быть, потому что надо брать от жизни все, что она дает. (Она давно разошлась с мужем; о том, как она "брала от жизни все", я могла только догадываться.) Я в ужасе отшатнулась:

- Разве можно брать от жизни все, что подвернется, и не думать при этом, что тем самым причиняешь страдания кому-нибудь?

И еще я услышала от нее такое:

- Наталья Алексеевна, я боюсь за вас. Нельзя жить только одним Александром Исаевичем, как вы это делаете. Ведь он предполагает такую возможность, что может оказаться за границей один. Что же в этом случае будет с вами?..

...Что могла я ей ответить?..

С 24 августа я осталась в "Сеславине" одна. Главным моим делом была все та же работа над папками. ...Если не станет Александра Исаевича останется только писать о нем. Если муж не хочет, чтобы я жила с ним, буду жить с его душой, со своими воспоминаниями, а значит, все равно - с ним!..