От солдата до генерала: воспоминания о войне - Академия исторических наук

Вот так прошло это дежурство, но этим не закончилось. На утро полк был построен. Командир полка, назвав мою фамилию, а также еще троих, проштрафившихся, вызвал из строя: «Вот посмотрите, вояки. Все проспали. Всех на гауптвахту». Так я попал на «губу», первый и последний раз. Привели меня в комнатку, где-то в подвале, там было немного народу, прапорщики, один офицер и несколько солдат. Ну, думаю, хоть посплю немного, не тут то было. Уже вечером меня забрали обратно в роту, говорят, что надо работать, а не спать тут.

Дальше пошла обычная солдатская жизнь — подъем, умывание, завтрак на полевых кухнях, учения. В основном замполит роты рассказывал об Афганистане: что за страна, какие порядки, нравы, религия. В дальнейшем стали присылать брошюры, в которых была собрана вся необходимая информация.

Так прошел январь, начало февраля. А во второй половине февраля я и несколько моих сослуживцев были переведены из города Кабул на аэродром, где дислоцировался 350-й парашютно-десантный полк.

Так я попал в легендарный «полтинник» — как называют его «афганцы» (военнослужащие, прослужившие в Афганистане). Полк понес потери, о которых знали все. 26 декабря, во время ввода войск в ДРА, при заходе в Кабульскую долину врезался в горный хребет и взорвался один из самолетов ИЛ-76. На борту самолета было несколько «наливников» (машины с топливом) и 37 десантников, не считая экипажа. Это были первые потери полка. Всего же за всю продолжительную афганскую войну потери полка более 357 человек и несколько военных пропало без вести.

Полк считался одним из боеспособных в Ограниченном контингенте советских войск в Афганистане. Я благодарен судьбе, что попал служить именно в этот полк. С особой теплотой в душе вспоминаю командиров полка: полковника Шпака Георгия Ивановича и подполковника Семкина, начальника штаба полка майора Чиндарова A.A. Офицеры были очень образованные, подготовленные.

Шпак Г.И. на начальном этапе боевых действий сам дорисовывал карты по местности, потому что карт Афганистана просто не было, думали, что прилетели ненадолго. Георгий Иванович очень хороший педагог, в дальнейшем уже в России, став доктором педагогических наук, был всегда сдержан, вежлив, лаконичен, очень хорошо относился к солдатам, жалел их.

Совершенная противоположность — начштаба Чиндаров. Как построит полк, голос громкий, жестковатый, всегда с русским матерком. Мы все его побаивались. Сейчас это очень уважаемые люди России.

А служба шла своим чередом. Каждую неделю ждали приказа о выводе войск, а его все не было. Сначала командиры говорили, что после Нового года, затем — весной. А приказа все нет и нет. Начали обустраиваться, потихоньку вырыли ямы под палатками, глубиной примерно метра полтора. В палатках стало просторнее. Весной подвезли двухярусные кровати, умывальники, а то умывались снегом, пока он был. Ходили все чумазые, небритые.

Подвезли и установили полевые бани и высокотемпературные установки для просушки белья, для уничтожения микробов и насекомых, которыми изобилует земля Афганистана. Появились вши в белье, и эти установки оказались очень кстати. Привезли в марте-апреле полевую форму, а форму, в которой мы ходили в Советском Союзе, сдали. Так у нас появились полевые кители и брюки, ботинки вместо сапог, шляпа вместо берета. Единственное, что разрешили оставить, это тельняшку.

Весь контингент советских войск теперь был одет и обут одинаково, различали друг друга по звездочкам и лычкам на погонах, да по значкам. У кого парашют, у кого крылышки — «летун», у кого танки — танкист и т. д.

В середине апреля пришло разрешение написать письма родным, для них это четыре месяца неизвестности. Представляете себе состояние родителей и жен. Что тут началось. Помню, собрал полк начштаба Чиндаров и начал зачитывать посланные письма солдат. Кто-то отрезал ухо «душману», кто-то потерял ногу, руку и так далее. Солдаты, офицеры стоят и смеются. Чиндаров еще и с матерком так увлекательно рассказывает. Посмеялись, а потом начштаба вдруг стал очень серьезным и говорит: «Я этих вот «писателей» выучу, мать вашу». И трясет письмами, а потом уже по-отечески добавил: «Вы думайте, что писать. Пожалейте матерей и жен, каково им там сейчас». Я его после этого очень стал уважать.

Весной нас ждала еще одна напасть — болезнь Боткина, в народе прозванная «желтухой». Почти треть боевого состава полка покосила. Командиры забили тревогу. Стали приезжать медицинские комиссии, приезжали даже из Москвы доктора и академики Академии медицинских наук. В чем же была причина? А причина была в воде, оказывается вода в Афганистане в десятки раз содержит больше микробов, чем у нас в Союзе.

Для афганцев дизентерия, как для нас россиян насморк. Что делать? Антибиотиков не напасешься, а пить хочется постоянно. Один из академиков предложил кипятить верблюжью колючку. Благо этой травы было много, нужно было просто собирать ее и кипятить минут тридцать, затем остужать и пить. Вкус этой желтой воды помню до сих пор. Эта верблюжья колючка содержит большое количество тахина — вещества антисептического действия. Вот и пили эту воду до завершения службы в Афганистане. Постепенно научились пить воды как можно меньше, особенно в жару. Болезнь пошла на спад.

Основные боевые действия начались весной. Зимой перевалы и горные тропы занесены снегом, а поставки оружия и мятежные группировки находились на границе между Афганистаном и Пакистаном в городе Пешаваре. Там были созданы, не без помощи США, лагеря подготовки и обучения бандформирований. Называли мы их «душманами» или «духами», на солдатском сленге. Часто выезжали за Кабул в район мраморного карьера на учебные тренировки. Там небольшое поле и относительно невысокие горы.

Мельничук Вячеслав Георгиевич

На «Точке»

Я родился 15 января 1968 года в Беларуси — в деревне Радощь Ивановского района Брестской области. Окончил восьмилетнюю школу, приехал в Москву, поступил в Профессионально-техническое училище № 82, расположенное на улице Мельникова, дом 2. По профессии — электрогазосварщик.

После окончания училища был призван на военную службу. Я был призван 15 ноября 1986 года и направлен в «учебку» — в город Кушка. Мы долго туда ехали, целую неделю, наверное. Скорее всего, на военном эшелоне, потому что нам давали горячий паек. В Кушке, соответственно, прошел ускоренные курсы молодого бойца: как обращаться с оружием, как бросать гранаты, в общем, все объяснили, все показали примерно, в быстром темпе. И уже в феврале, в первых числах февраля, я был направлен в Афганистан.