Том 18. Конец банды Спейда. Блондинка из Пекина. Запах золота - Джеймс Чейз

— Когда это было, мадам?

— В прошлый понедельник.

— Вы очень любезны… Благодарю вас, мадам.

— Надеюсь, вам удастся получить свои деньги, месье.

Это весьма непорядочный человек, — ее морщинистое лицо искривила гримаса. — Но он достаточно богат.

Гирланд еще раз поблагодарил ее и вышел на улицу. Бросив взгляд по сторонам, он посмотрел на часы. Было 16.20. Он решил посетить бар Сэма и попытаться увидеться там с Джеком Доджем.

Он отыскал бар Сэма на улице Барри, недалеко от Елисейских Полей. Это было небольшое заведение, которые сотнями открывались в кварталах, наиболее часто посещаемых туристами. Слева от стойки находилась небольшая площадка для танцев, а все остальное пространство было заставлено столиками и стульями.

Когда Гирланд появился в баре, кроме бармена, погруженного в чтение бюллетеня о результатах скачек, там было всего несколько посетителей. В бармене Гирланд сразу же опознал Джека Доджа. Это, несомненно, был эталон мужчины. Массивное мускулистое тело венчала маленькая головка, явно с небольшим количеством мозгов. Но для определенного типа женщин этого было более чем достаточно.

Увидев Гирланда, бармен свернул газету и отложил ее в сторону. Устроив свои мощные руки на стойке, он выжидательно уставился на Гирланда.

— Да, сэр? — сказал он. — Что вы желаете?

Гирланд подошел к стойке и забрался на табурет.

— Виски и имбирного пива.

— Да, сэр… Желаете немного взбодриться?

— Надеюсь. Налейте и себе.

— Не откажусь, — бармен налил две порции виски и улыбнулся Гирланду. — Первая за сегодня. — Он поставил бокал перед Гирландом и поднял свой. — Ваше здоровье!

Они выпили, потом Гирланд спросил неожиданно:

— Вы Джек Додж?

Бармен поднял на него удивленные глаза.

— Да, это я. Но не помню, чтобы мы встречались раньше. А у меня прекрасная память на лица.

— Это не столь важно. Я хочу, чтобы вы вспомнили одну девушку.

— Здесь их бывает так много, что я едва ли смогу вспомнить нужную вам. В основном я обращаю внимание на мужчин. Ведь платят-то они, — он улыбнулся Гирланду.

— Я понимаю. Хорошо, мы поговорим о девушке немного позже. Вы довольны своей работой у Пьера Раснольда? — спросил Гирланд, не отрывая взгляда от лица Доджа.

Додж подскочил от неожиданности, и его лицо под загаром залилось краской. Но он достаточно быстро оправился от шока и с неприязнью посмотрел на Марка.

— Я не знаю этого человека. Простите меня, но мне нужно работать.

— Не будьте таким наивным, Додж, — сказал Гирланд. — Я хочу только побеседовать с вами. Я знаю, чем вы зарабатываете себе на жизнь, но здесь я не для того, чтобы причинить вам неприятности. Как вы смотрите на то, чтобы получить сотню-другую долларов?

— Я же сказал вам, что мне нужно работать. — Додж отошел от Гирланда.

— Если вам не нужны мои деньги, то я могу в любой момент позвонить инспектору Дюпье из полиции нравов и кое-что ему рассказать. Так что выбирайте сами.

Додж некоторое время колебался, потом вновь с неприязнью взглянул на Гирланда.

— Что именно вы хотите узнать от меня и кто вы?

— Считайте меня приятелем, — сказал Гирланд и улыбнулся. Он вытащил из кармана десять билетов по десять долларов. Это были деньги, которые он получил по одному из чеков на предъявителя, полущенных от Дорна. — Это плата за те незначительные сведения, которые останутся между нами. Так что можете не беспокоиться. Я хочу отыскать девушку, которая вместе с вами проделывала один номерочек перед камерой Раснольда.

Додж посмотрел на деньги, сделал пару глотков из стакана, потом вновь перевел взгляд на деньги.

— Это вы дадите мне, да?

— Совершенно верно. Но только за информацию.

Додж был в нерешительности, но власть денег над ним была сильнее его сомнений. Он допил содержимое бокала и налил себе еще виски.

— Что вы хотите знать? — спросил он наконец.

— Я совершенно случайно участвовал в просмотре одного фильма, — начал Гирланд. — Он назывался «Сувенир из Парижа». В нем вы снимались в паре с одной черноволосой девушкой. Имеются и еще несколько фильмов на подобную тематику. Это вам говорит о чем-то?

Додж снова взглянул на деньги.

— Это вы в самом деле дадите мне?

Гирланд положил на стойку перед Доджем пять банкнотов по десять долларов.

— Возьмите. Остальные получите, когда заговорите.

Додж поспешно схватил деньги и засунул в карман.

— Это строго между нами.

— Договорились. Так что вы знаете об этом фильме?

— Хорошо. Как-то Раснольд позвал меня. Он сказал, что для меня имеется специальная работа. Нет проблем! Это и работа, и удовольствие. Я работал на Раснольда два или три раза в неделю. Это было в прошлом месяце. Я пришел к нему в студию и увидел девушку. Я никогда не видел ее до этого момента… Это была новенькая. Очень хорошенькая… Но дилетантка, вы понимаете, хотя не без способностей.

— Вы знаете, как ее зовут?

Додж покачал головой.

— Нет. Раснольд называл ее «милая», но я понял, что он знает девушку достаточно хорошо. Мы сняли четыре фильма. Раснольд заплатил мне за каждый по пятьдесят долларов. — Глаза Доджа сверкнули. — Это было настоящим удовольствием.

— Не надо отвлекаться, — остановил его Гирланд. — Почему вы решили, что Раснольд и девушка знают друг друга?

— По обращению… По манере говорить. Это сразу видно. Я решил, что Раснольд живет с ней.

— И, несмотря на это, снимает такие сцены, в которых вы…

— Что здесь особенного, — Додж пожал плечами. — Это ведь бизнес. Иногда мне приходилось работать и с порядочными женщинами, а их снимали на пленку мужья. Когда вы занимаетесь подобным, это только работа, и ничего больше. К тому же мне показалось, что девушка была под действием наркотиков.

— Почему вы так подумали?

— Я знаю… ЛСД… Она была как бы в прострации и к тому же горяча, как печка.

— Вы думаете, она была под воздействием наркотиков?

— Я в этом уверен.

Гирланд поморщился.

— Они о чем-нибудь говорили… Вы что-нибудь слышали?

— Ну… Я как раз отдыхал между съемками — Додж глумливо улыбнулся Гирланду. — Вы же знаете, как ужасно утомительна эта работа… Они тихо беседовали. Я расслышал, что они собираются поехать вместе в Гермиш, как только работа над фильмами будет закончена.

— Что вам известно о Раснольде?

— Это достаточно расторопный малый. Когда он не занят на съемках подобных фильмов и не колдует над портретами снобов, желающих запечатлеть себя для потомков, он участвует в делишках им же созданной организации, которую они называют между собой «Нет войне!». Он пытался втянуть и меня в эту организацию, но она меня нисколько не интересует. По-моему, глупо состоять в подобной организации. Нечего биться головой о стенку. Но он сам достаточно хорошо на этом зарабатывает. Каждый вновь принятый член обязан внести вступительный взнос в размере десяти франков. Нет сомнения, все эти денежки также попадают в карман Раснольда.

В это время отворилась дверь, и четверо американских туристов с фотоаппаратами и кинокамерами, свисающими с животов, ввалились в бар. Видимо, умирая от жажды, они сразу же забрались на табуреты.

— Я вижу, вам придется немного поработать, — сказал Гирланд.

Он пододвинул остальные банкноты к Доджу. — Забудьте что вы видели меня. — Поднявшись с табурета, он вышел из бара на залитую солнцем улицу.

Он решил, что следующим действием будет посещение Гермиша. Но вначале необходимо получить дополнительную информацию. Гирланд вновь направился в американское посольство.

Глава 4

В аэропорту Орли Генри Шерман вспотевшими руками протянул свой фальшивый паспорт человеку в голубой униформе. Тот равнодушно глянул на фотографию, потом на Шермана, поставил штамп в билете и с легким поклоном головы вернул документы. Шерман прошел за барьер, посмотрел на информационное табло и прочитал, что к самолету на Нью-Йорк необходимо пройти через выход номер десять. Оставалось еще двадцать пять минут до вылета. Он купил в киоске «Нью-Йорк тайме» и несколько детективов. Пока все шло гладко. Он уже собрался пройти к выходу № 10, когда голос из репродуктора сообщил: «Рейс АФ-025 до Нью-Йорка задерживается на один час. Всех пассажиров просят собраться в центре зала. Там они получат дополнительную информацию о посадке».

Шерман побледнел. Это было опасно. Чем дольше он будет оставаться в аэропорту, тем больше вероятность, что кто-нибудь может его узнать.

— Неприятность, не так ли? Особенно для вас? — неожиданно раздался голос у него за спиной.

Шерман резко повернулся и увидел маленького толстого человечка, остановившегося у него за спиной. У толстяка были мохнатые ресницы, большой горбатый нос и загорелая кожа. Он был одет в прекрасно сшитый твидовый костюм, с локтя свисало кашемировое пальто, а на пальце поблескивал громадный бриллиант. Все — и костюм, и рубашка, и туфли из крокодиловой кожи — свидетельствовало о богатстве этого человека. Собственно, ничего удивительного в этом не было. Перед Шерманом стоял Герман Радниц, чье баснословное богатство было известно всему миру. Это был настоящий финансовый спрут, чьи щупальца прочно удерживали многочисленных банкиров, высокопоставленных государственных деятелей и даже королей небольших государств.