Роман и повести - Сергей Баруздин

— А что, бывают умные? — зло бросил я.

А за нашим домом полыхало пламя, и в небе вился столб дыма, и кто-то кричал, и завывала «скорая помощь».

Колю похоронили только на девятые сутки. Хоронить тогда было очень трудно: давай хлеб, водку, мыло, соль.

Хоронили Колю в закрытом гробу. Он сильно разбился.

Похоронили Колю на кладбище Введенские горы, которое еще называется Немецким.

Вся наша дружина вместе с дядей Костей пришла на похороны и еще какие-то люди, которых я не знал. Отец Коли на фронте, а мама была.

И только Иры не было. Почему, не знаю.

Однажды на работе мне дали номер газеты «На боевом посту».

Я еще не видел такой газеты. Под заголовком было напечатано: «Орган политотделов УМКМ, УПО г. Москвы и Московской области и парткомов УНКВД г. Москвы и Московской области». Значит, милиция и пожарная охрана.

— Там про вас напечатано, — сказали мне.

Газета живописала дела нашей дружины, о Коле писала как о живом, а под заметкой были стихи:

В час, когда грохочет канонадаИ прожектор, гладя небосвод,Вместе с огнедышащим снарядомСхватывает вражий самолет,Мы, друзья, о вас не забываемЗа станком, за партой, у стола.Мы всегда и всюду ощущаемВаши благородные дела.Сотни раз, скрываясь облаками,Поздней ночью и осенним днемВраг летел над нашими домамиС грузом смерти под своим крылом.И тогда в лесах и у опушек,На просторных наших площадяхПоднимались жерла ваших пушек,Цель ища высоко в облаках.За покой, нарушенный врагами,И сирены заунывный вой,За дома с разбитыми стенами,За ребячью кровь на мостовойВы не раз с врагом сводили счеты,Приводя свои зенитки в бой.Сотни чернокрылых самолетовГибель находили под Москвой.И сейчас, когда приходит вечер,Мы спокойно смотрим в синеву,Зная, вы всегда готовы к встрече,Зорко стерегущие Москву.

А я и не знал, что Коля писал стихи.

Я отдал газету Ире.

Зима тянулась медленно, и, хотя на фронте дела шли удачно, у меня на душе из-за Иры было по-прежнему горько и неспокойно. С ней мы виделись ежедневно на дежурствах, но говорили мало и больше так, ни о чем. Какая-то ниточка уже давно оборвалась меж нами, а после гибели Коли это почувствовалось особенно. Но вот наступил март, а за ним и апрель. Налеты на Москву стали чаще, но пришла и первая радость. Меня, кажется, брали в Красную Армию. Я, конечно, похвалился перед всеми на работе и в дружине, прежде всего перед Ирой. И она сказала:

— Хорошо. — Немного вроде задумалась, а потом спросила: — А ты ничего не замечаешь?

— А что? — не понял я.

— У меня будет ребенок, — просто сказала Ира.

Я опешил:

— Как?

— А разве не заметно? — сказала она.

— Нет.

— А все замечают.

Наверно, это было глупо, но я долго молчал, не зная, что сказать, и панически боялся посмотреть на ее живот.

Потом спросил:

— А он кто?

— Кто он? — переспросила Ира.

— Ну, папа, что ли, как там? — промямлил я.

— Коля, — сказала Ира.

Когда я попал на фронт, мы переписывались с Ирой. Не часто, но довольно регулярно. В сорок четвертом и она ушла на фронт, так и не доучившись на зубного техника, но мы были далеко друг от друга и опять только переписывались.

А после войны мы поженились.

Наша старшая дочь ничего не знает о Коле.

И дома мы о нем не говорим.

Но часто, конечно, вспоминаем.

И каждый по-своему.

Примечания

1

Лежайск (польск.).

2

Гимназия (польск.).

3

Бегите, ослы! (нем.)

4

Не бойся, Хильда! Не бойся! Они тебя не тронут! Это же наши, наши! (нем.)

5

Я благодарю вас! (нем.)

6

Будь здоров, мальчик! (нем.)

7

Она была женой немецкого офицера СС! Она сама мне сказала и просила молчать! Но я знала их и видела раньше, до прихода русских! (нем.)

8

«1918 год не повторится!», «Победа или Сибирь»! «Фюрер! Мы будем верны тебе до конца!» (нем.)

9

Пропустите ее! Пусть катится к черту! (нем.)