Русская фантастика 2008 - Юрий Нестеренко

С неба внезапным потоком пролился мутный лунный свет. Все эти полтора километра он прятался высоко в глухих кронах деревьев и дремучих еловых лапах, и вдруг низвергся сверху искрящимся серебристо-багряным водопадом. Великосхимник выбрался на обширную поляну посреди леса.

Не только лунный свет раздражал приспособившееся к темноте зрение на этом островке свободного пространства посреди безбрежного древесного моря. Оранжевое пятнышко мерцало на границе тьмы и мутного серебристого марева, и Михаил уверенно устремился к нему.

Зверь Евронимус, низко свесив голову, сидел перед небольшим костром. Он был одет в стильный плащ и дорогие брюки; в любое другое время Михаил оторопел бы, встретив в сердце тайги человека, экипированного столь неподходящим для этих суровых и диких мест образом, однако Зверь находился за пределами обычных человеческих представлений, поэтому монах совершенно не удивился. На ногах у Антихриста, впрочем, были крепкие армейские ботинки — едва ли он сумел бы добраться сюда в модельных туфлях. В руках Евронимус держал над костром два прутика с нанизанными на них крупными грибными шляпками.

— А, доброй ночи, Виктор Сергеевич! — вскинув голову, Антихрист радушно улыбнулся. — Как самочувствие? Ничего не беспокоит?

— Ничего, все в порядке, — сдержанно проговорил Михаил. — А ты легко одет для этого климатического пояса, бес.

— Аскеза, — приподнял уголки губ Зверь. — Христос, осмелюсь напомнить, сорок дней постился в пустыне, в результате чего многое понял. Хотя тайга, конечно, не совсем пустыня, но тоже территория, вполне подходящая для воспитания стоицизма. — Повертев один из прутиков над огнем, он протянул его великосхимнику: — Хотите грибка, отче?

— Нет, не хочу, — покачал головой Миахил.

— Ну, ладно вам — «не хочу»! — Антихрист фыркнул. — Сколько вы съели за последние три дня? Дюжину ложек капустной похлебки? Съешьте грибка, Магистр.

— Христос постился сорок дней, — хмуро повторил его слова великосхимник.

Жареные грибы пахли совершенно одуряющее, но монашествующий не мог позволить себе взять что-либо из рук адского создания. Это было новое искушение, которое следовало преодолеть, дабы не погубить свою душу на веки веков.

— Славные грибки! — Зверь широко и дружелюбно улыбнулся, словно снимался в рекламном ролике. Он снял с импровизированного вертела одну шляпку и катал ее по ладони: гриб был горячий. — Жаль, что псилоцибиновые тут не растут. Климат не тот, холодно. Зато есть чага… — Он перехватил взгляд Михаила и снова усмехнулся: — Да расслабьтесь вы, Магистр! Вам не предлагаю. Это обыкновенные подберезовики. Попробуйте, очень аппетитные! Нет? — Пожав плечами, он бросил подкопченную шляпку в рот и стал тщательно, с удовольствием ее пережевывать. — Восхитительно! Горячие. Сок так и брызжет. Дары природы. Мы стремимся попробовать наиболее редкие и изысканные деликатесы, мы тратим на это уйму времени, денег и здоровья, Но самым восхитительным блюдом оказывается грязная шляпка подберезовика, которую ты своими руками сорвал и поджарил на костре после длительного перехода по тайге! Это ли не величайшая ирония мироздания?

Михаил молчал, задумчиво глядя в огонь.

— Так же и в жизни, — продолжал разглагольствовать Евронимус с набитым ртом. — Пресытившись чудесами Благого Божества, мятущийся темный адепт вдруг слышит вдали чистый колокольный звон. Словно под гипнозом, он идет в храм Врага — и вдруг ощущает сатори, пронзающее его насквозь, как член любовника! А?

Михаил молча смотрел в огонь.

— Вот только грязные грибные шляпки, запеченные на костре, равно как и колокольный звон, довольно быстро приедаются. Начинаешь тосковать о тишине, тонких деликатесах, ноже и вилке. А еще лучше — о симфонической музыке и палочках для еды. — Зверь ласково усмехнулся. — Не правда ли, коллега?

— Я тебе не коллега, рогатый, — грубо произнес наконец Михаил, не отрываясь от созерцания огня. Казалось, вид противника ему неприятен, поэтому он старался не смотреть на него. — Давай поскорее покончим с этим, ибо тошнотворно мне сидеть тут и слушать твои жалкие умствования.

— Все мы регулярно умствуем, — пожал плечами Антихрист. — Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Вы, Виктор Сергеевич, умствуете теологически, наивно полагая, что ухватили за хвост Истину в форме божественного откровения. Я умствую на гастрономическую тему. Все мы в конечном итоге уподобляемся тем комическим слепцам из древней басни, которые, пощупав слона с разных сторон, сделали ряд авторитетных экспертных заключений о том, что слон похож на змею, лист пергамента, колонну, стену, веревку и так далее. Давайте-ка действительно ближе к делу. Итак, насколько я понимаю, теперь вы готовы сразиться?

— Нет, — покачал головой Михаил. — Я не стану с тобой сражаться.

— Пустое, — отмахнулся Антихрист. — Я хочу этого, а значит, так будет. Раньше или позже — какая разница? У меня впереди вечность. — Он снова вперил острый взгляд в переносицу Михаилу. — Но зачем же вы тогда вышли из скита, любезный Виктор Сергеевич, если так-таки и не собираетесь драться?

— Чтобы сказать тебе это в лицо, — серьезно ответил великосхимник, глядя поверх головы собеседника на поднимающуюся над лесом луну. — Нарасстоянии, похоже, ты не способен понять столь простую мысль.

Лицо Антихриста стало бесстрастным. Он снял с прутика еще один гриб и принялся задумчиво его жевать.

— Боюсь, ты издеваешься надо мною, — наконец нехотя проронил он. — Ты не можешь не понимать, что на расстоянии двух шагов и вне Дома Боли я уничтожу тебя в течение четырех секунд, если ты не станешь сопротивляться. Ты не боишься смерти, Магистр?

Михаил неопределенно пожал плечами.

— Думаю, что нет, — безразлично произнес он. — Все в руках Господа.

Делай, что задумал, бес.

— Да не бес я! Видишь ли, в этом коренное отличие наших учений. В твоем бог снисходительно спускается с небес, чтобы на некоторое время стать человеком. В моем все наоборот — достойный человек, впитывая Силу и приобретая бесценный опыт, постепенно становится богом. Ты и сам мог стать таким человекобогом. Почувствуй разницу. — Антихрист помолчал, неторопливо двигая челюстями. — Значит, смерти не боишься. Весьма достойно. Небось, и пыток не боишься, стоик?

— Пыток боюсь, — снова пожал плечами великосхимник. — Но пытками тебе все равно ничего не добиться.

— Будто уж, — хмыкнул Зверь. — Смотри: двадцать часов непрерывных пыток — и ты сам приполз на пузе. Может быть, имеет смысл надавить еще немножко?..

— Я просто пришел на тебя взглянуть, — сказал Михаил. — На букашку, которая наделала столько шуму. Обыкновенное человеческое любопытство. А теперь отправляйся в преисподнюю, которая тебя породила. Я не собираюсь с тобой сражаться. Силой Господа нашего Иисуса Христа заклинаю тебя: поди прочь!..

— Да погоди ты со своим Христом, — нахмурился Зверь, пристально глядя на собеседника. — Ты знаешь, я вообще-то неприятно удивлен тем, как крестовики сумели за такой короткий срок настолько промыть тебе мозги. Ты же разговариваешь и мыслишь каноническими штампами! Впрочем… — Он внезапно протянул растопыренную ладонь и положил ее на темя Михаилу, так что тот даже не успел отстраниться. Замер на долю секунды, словно замеряя пульс. — Э, брат! Да тебе же сделали полную фронтальную лоботомию!..

Антихрист выглядел ошарашенным. На его лице возникло выражение такой детской обиды, что Михаил едва не расхохотался в голос — настолько нелепо и неуместно это сейчас выглядело.

— Сколько наглухо закрытых участков мозга! Никогда еще такого не видел, Дурачок, они же заблокировали все твои центры агрессии, а вместе с ними — талант, пассионарность и магические способности! А я-то думаю, с какой стати великий магистр внезапно превратился в воцерковленный овощ!.. — Евронимус сокрушенно покачал головой. — Вот беда-то… — Зверь глубоко задумался; его челюсти машинально двигались из стороны в сторону, перетирая очередной гриб. — Что ж, — снова очаровательно улыбнулся он, — ничего не поделаешь. Значит, такова судьба. Придется мне просто раздавить тебя — безо всякого удовольствия, как таракана. Вот только безумно жаль потраченного на тебя времени… Впрочем, всякий опыт бесценен, даже столь мизерный и нелепый.

— Это мы еще поглядим, — негромко произнес Михаил, глядя в подпрыгивающее пламя костра. — Насчет раздавить.

— Битва? — с радостным недоверием вскинулся Антихрист.

— Нет, — покачал головой Михаил. — Сила Христа.

— О, — вновь опечаленно сник Зверь.

Некоторое время они молча сидели, завороженно наблюдая, как огонь с треском пожирает сложенные шалашиком сучья. Они думали каждый о своем — и оба об одном и том же.