Книгоедство - Александр Етоев

Так что, дорогие мои читатели, не перевелись еще Писаревы на этом свете И пока они живы, стоит и стоять будет великая массовая культура, которую мы все лелеем и холим.

Об англичанах Карамзин пишет так:

Рост-биф, биф стекс есть их обыкновенная пища От того густеет в них кровь; от того делаются они флегматиками, меланхоликами, несносными для самих себя, и не редко самоубийцами… это физическая причина их сплина…

(Карамзин, «Письма русского путешественника», письмо из Лондона, лето 1790, не датировано)

Теперь вы понимаете, откуда в стихотворном романе Пушкина и ростбиф окровавленный, и пресловутый онегинский сплин? Да-да, из этих самых «Писем» Карамзина, которыми зачитывались несколько поколений русских, как нынешние дяди и тети засматриваются детективными сериалами.

Николай Михайлович Карамзин практически во всех направлениях своей многообразной творческой деятельности ступал на шаг впереди медлительных своих современников

Так, он первым стал использовать в изящной литературе неизящное слово «штаны», заменив им французское «панталоны».

Он впервые калькировал с французского и искусственно ввел в употребление оборот «в чистом поле», до него в русской словесности не встречавшийся Так что все эти псевдонародные «В чистом поле васильки, дальняя дорога…» и прочее в том же духе появились с легкой карамзинской руки в начале 90-х годов XIX века

Вообще он сделал для языка столько, сколько до него сделал разве что один Ломоносов Он вдохнул в язык новые здоровые силы, разбудив и Пушкина, и многих других, как когда-то Герцена разбудили декабристы.

Карамзин написал «Историю», которая на тогдашнюю публику подействовала примерно так же, как вышеупомянутые телевизионные сериалы действуют на публику нынешнюю. То есть улицы по выходе в свет восьмитомного исторического опуса пустовали, население сидело по домам и с удивлением узнавало себя самих в своих бородатых предках

Да и Пушкина Карамзин не только научил новому литературному языку Он был ангелом-заступником этого юного строптивого дарования, которое наводнило Россию возмутительными стихами Когда в апреле 1820 года царь пригрозил сослать Пушкина в Соловецкий монастырь, то, благодаря заступничеству Карамзина, вместо Соловков поэт отправился на юг, под крылышко генерала Инзова

То есть, подытоживая: что такое есть Николай Михайлович Карамзин. Это реформатор русского языка, эссеист, историк, поэт, романист, человек, определивший стиль и язык целой литературной эпохе и в первую очередь ясну солнышку отечественной словесности Александру Сергеевичу Пушкину.

Сергей Александрович Снегов, ныне покойный, в книге своих «Норильских рассказов» излагает примечательную историю своего спасения от рук уголовников в камере пересыльной тюрьмы в 1937 году. По сюжету снеговская история очень напоминает сказки Шахерезады или «Черную стрелу» Стивенсона, то место в романе, где Дик Шелтон рассказывает морякам, обвинившим его в пиратстве, историю про пещеру с сокровищами.

Дело было на пересылке, то есть в пересыльной тюрьме по дороге из Бутырок на Соловки. Снегова, тогда инженера, осужденного по статье 58 (за участие в молодежной антисоветской террористической организации), втолкнули в камеру, на две трети плотно заполненную людьми Остальное пространство камеры делили между собой четыре вора в законе Они-то, четверо социально близких, как тогда называли осужденных за уголовные преступления, и правили местный бал Блатные отбирали у «фраеров» вещи и запасы еды, которые заключенным давали родственники перед этапом Когда один из них подошел к новичку, только что попавшему в камеру, и потребовал «поделиться», Снегов, молодой и горячий, ответил ему: «Не дам». «Лады, – ответил блатной. – Даю тебе десять минут. Все притащишь без остатка. Просрочишь – после отбоя придем беседовать». И добавил, уже отходя: «Шанец у тебя есть – просись в другую камеру». То есть своим ответом Снегов фактически подписал себе приговор – потому что остальные сокамерники, политическая 58-я, ни за что не вступились бы за одинокого бунтаря, опасаясь, что им за это дополнительно навесят «создание враждебной организации» со всеми вытекающими из такой формулировки последствиями. Добиваться же перевода в другую камеру, как ехидно посоветовал уголовник, было и того бесполезней

Время текло к отбою, камера тревожно молчала, и, чтобы как-то себя отвлечь от давящей искусственной тишины, Снегов просит соседа рассказать какую-нибудь историю. Тот писателю отвечает, что книг в камерах не дают и рассказать ему поэтому нечего, и предлагает Сергею Снегову рассказать что-нибудь самому

Далее цитирую автора:

Не знаю, почему мне вспомнилась эта удивительная история, странная повесть о Повелителе блох и парне, чем-то похожем на меня самого. Меня окружили видения – очаровательная принцесса, бестолковый крылатый гений, толстый принц пиявок, блохи, тени, тайные советники. Я видел жестокую дуэль призраков Сваммердама и Левенгука – они ловили один другого в подзорные трубы, прыгали, обожженные беспощадными взглядами, накаленными волшебными стеклами, вскрикивали, снова хватались за убийственные трубы Я сидел лицом к соседу, но не видел его – крохотный Повелитель блох шептал мне о своих несчастьях, я до слез жалел его И, погруженный в иной, великолепный мир, я не понял ужаса, вдруг выросшего на лице соседа Потом я обернулся. Четверо уголовников молча стояли у моих нар…

– Здорово, – сказал один из блатных. – Туго рОман тискаешь!

– Давай еще, – потребовал другой

Так Повелитель блох сделал самое доброе дело, какое бывает в жизни, – спас человека от смерти

В 1926 году в майском номере «Нового мира» напечатана «Повесть непогашенной луны» Б. Пильняка Уже в следующем номере редакция публикует покаянное письмо, в котором рвет волосы на своей голове и саму себя обвиняет в политической близорукости

Повесть рассказывает о том, как героя Гражданской войны, знаменитого советского командарма отзывают в Москву, принудительно кладут на операционный стол и по приказу свыше отправляют в могилу

Действительно, по Москве в 1925 году поползли слухи о том, что командарм Фрунзе убит по приказу Сталина Подтверждение тому – известная поговорка тех лет «Фрунзе умер, а лошадь его живет» (переиначенное «Ленин умер, но дело его живет»)

Существует много доводов «за» и «против» подобной версии, но мотивы для политического убийства Фрунзе у Сталина действительно были. Дело в том, что в 1924 году по инициативе Фрунзе, в то время председателя РВС СССР, начальник штаба РККА и начальника Военной академии, была проведена полная реорганизация Красной Армии Одновременно Фрунзе добился упразднения института политических комиссаров в армии – они были заменены помощниками командиров по политической части без права вмешиваться в командные решения А в 1925 году Фрунзе произвел ряд перемещений и назначений в командном составе, в результате чего во главе военных округов, корпусов и дивизий оказались военные, подобранные по принципу военной квалификации, но не по принципу коммунистической преданности

В воспоминаниях Бажанова читаем: «Я спросил у Мехлиса, что думает Сталин об этих назначениях?» – «Что думает Сталин? – переспросил Мехлис. – Ничего хорошего Посмотри на список: все эти тухачевские, корки, уборевичи, авксентьевские – какие это коммунисты. Все это хорошо для 18 брюмера, а не для Красной Армии»

Кроме повести Пильняка, уже в 60-е годы мотивы смерти легендарного командарма находим в песне А. Галича (написана в соавторстве с Г Шпаликовым):

У лошади была грудная жаба,Но лошадь, как известно, не овца!И лошадь на парады выезжала,И маршалу про жабу ни словца.

А маршал, бедный, мучился от рака,Но тоже на парады выезжал,Он мучился от рака, но однакоОн лошади об этом не сказал…

Правда, у Галича безымянный маршал скорее собирательный образ В песне он погиб не на операционном столе, а «сгноили» маршала в Соловках.

Не так эффектно, как в повести Пильняка, но зато более типично для предвоенной – и не только – эпохи

Книга Андрея Дмитриева – особая книга Это книга о несбывшемся настоящем и о призрачном, обманчивом будущем, зовущем из-за поворота реки Истории, в нее собранные, по сути один ветвящийся в будущее рассказ: судьбы героев, которые нам раскрывает автор, пересекаются, разбегаются, сходятся; рассказ смещается от судьбы к судьбе – чтобы связать странные их изгибы в неразрывное, единое целое Единство произведений сборника подчеркивается даже географическими реалиями, переходящими из повести в повесть, отзвуками каких-то прошлых событий, повлиявших на события будущие Прием этот в литературе не нов – достаточно вспомнить Йокнапатофу Фолкнера. И цель, для которой прием используется, понятна Хнов и его окрестности – как бы малая частица России, в которой отражается Россия большая