Мятежники (СИ) - Яхина Ирина

Агнея почувствовала, как они падают. Сверр тяжело ударился об землю, и Агнею подбросило. Лапа дракона вздрогнула и ослабла. Агнея подтянула трясущиеся руки, чтобы приподняться.

Черное крыло поползло в сторону. Свет болезненно ярко мелькнул перед глазами и в тот же миг удар в спину швырнул ее назад на грудь дракону. Под чешуей дрогнуло, и дракон взревел.

Боль мелькнула вспышкой, во рту появился солоноватый привкус. Агнея в ужасе успела понять, что не может вдохнуть, пальцы скользнули в судороге по черной чешуе. Что-то тяжелое, невозможное, вонзившееся в спину, не позволяло ей больше ни кричать, ни двигаться.

Руки пропали, тело онемело. Кто-то кричал. Агнея узнала голос Рагнара, звавший ее по имени.

Неужели Сверр принес ее в лагерь врага? К аквалонским гвардейцам? Упрямый гордый дурак.

Она не могла открыть глаза, не могла встать, тело не слушалось больше. Она еще слышала удар большого сердце под щекой, тёплого, живого, и дикий рев дракона, пронзающий все.

Отголоском, как в тумане, запели отступление боевые рога.

Голос, звавший её без конца, изменился и наполнился теплотой, стал родным до слез. Отец.

Он обнял ее, как тогда, в детстве.

Моя маленькая Агнеша.

Подхватил, лёгкую как пёрышко, баюкая на руках. Ей показалось, что где-то рядом и мама, мелькнул край её платья, только никак не могла расслышать ее.

Хотелось улыбнуться, а не получалось. Где-то на самом краю, призрачная старая леди Рианна, как наяву покачала седой головой и горько закрыла лицо руками: “Весь в отца”.

И мир ушел во тьму.

Глава 22. Принцесса

Dum spiro spero

(лат. “Пока дышу, надеюсь”)

— А Сверр… так, принц, Севериан, Черный дракон, он так ревел. Я не слышал такого. Уши заткнуть хотелось, — Хилльберт сбился, как будто вместо слов глотал колючки, — и не смотреть. Стыдно смотреть стало, больно. Он… Не кричат так драконы. Никто подойти к ним не решился. И стрелять больше не стали. И Андерс, тот, старший Василиск, он так и отбой затрубил. Рагнар только подошел к Сверру. Прямо так и пошел, даже на крыло наступил принцу. И взял леди Агнею на руки. Попали ей стрелой прямо под лопатку. Хоть на ней и поддоспешник был, а этот болт, металлический… стреляли-то в дракона, да с близкого расстояния. А попали в нее, стало быть. Так Рагнар её и нёс, кровь между пальцами и болт этот торчит. А он… А Севериан. Вот знаешь. Как будто это его убили. Когда Рагнар ее забирал, он в человека обернулся, не удержал. И смотрит вслед, и на руки свои, в крови. Так его и потащили.

— Сдался? — ахнул девичий голосок.

— Он ушиб спину, пониже спины, когда падал. Лекарь наш, Рази, говорит, хромать будет какое-то время, а так-то на ноги встал. Он сильный. А тогда он подняться не смог. Его так и потащили…Знаешь, не могу я…

Хилль отхлебнул, и, помолчав, продолжил:

— Так и тащили, на коленях. А он только смотрит вслед Рагнару, и ничего больше. Вот плеснешь водой на костер, и нет огня. Вот его как потушили. Рагнар отвернулся, и тот смотреть не смог. Понимаешь, Сверр даже когда проигрывал, побежденным не был. Никогда. Рагнар, сколько я знал их, задирал его, и командовал, а одержать верх не мог. А тут отвернулся. Говорит, это не победа. Такой я победы не хотел, так и сказал. Они потом, на переговорах сидят и смотрят друг на друга. Вот смотрит так Сверр молча на Рагнара, а понятно — ты жив, я жив, а зачем? А Севериан кроме Рагнара ни с кем и разговаривать не стал. Рагнар как пес, зубами вцепился, не дам его, говорит, казнить, все сделаю, костьми лягу, а не дам. И ведь сделал. А Севериан сидит, молчит. Словно ему вообще все равно. Хоть его королю вези, хоть на трон сажай, хоть вешай. Молчит, и все.

— А как же леди Агнея?

Голос у девушки совсем молодой, детский даже, дрожит. Хилль сдвинул какие-то склянки, скрипнул стул.

— Сейчас расскажу. Рагнар несет ее на руках, значит, прижал, а сам все смотрит на жилку на шее, дышит или нет. И я тут. Он мне значит, говорит, лети. Замок снеси, землю рой, лекарская нужна.

— И ты полетел?! Там же еще бой шел. И пожар был! — восторженно спрашивает девушка.

Хилль смутился:

— Да я и не думал ничего. Оторвал кусок какой-то палатки побелее, и в замок. Вроде, как переговорщик, чтобы не убили на лету. А Василиск тем временем бой остановил, отход трубить приказал, значит. Рагнар-то и на Андерса, и на графов всех наорал, представляешь. Он… не при леди… А я к Хэммингу. Все, говорю, кончено. Принц сдался, в заложниках он. Так вот. А мне Рази нужен.

Скрипнул стул, девушка вздохнула. Хилль прошелся по комнате, отворил створку окна, впустив внутрь мелкие щекотные снежинки и терпкий морозный воздух.

— А ихний Алвис уже пытался болт вытащить, и, невозможно, говорит, легкое задели. Болт драконий. Никто после такого не выживет. Все уже, говорит, ничего сделать нельзя. Не дышит она.

— Как же так?!

— И тут Рази говорит, значит, человек не выживет, а дракон — может. Только нужно заставить её драконом обернуться. И какой-то пузырек волшебный достал, чтобы сердце забилось, чтобы она в сознание пришла, стало быть.

— Неужели заставил? Чародей он?

— Кто его знает. А там и Хэмминг уже, и эти, из Марки, и Андерс, и монастырские. Рази леди Агнее капли свои дает, и по груди ладонями. Дыши, дыши только. У нас, говорит, будет не больше минуты. Её заставить надо обернуться.

Девушка всхлипнула. Хилльберт перевел дыхание и на время умолк.

— И Рагнар ей кричит: драконом, драконом. Кричат, по щекам бьют. Кровь так и течет. А она вздрагивает, глаза не открывает. Лекарь все дальше, и еще ей капает. Давай, говорит, ну, дыши, драконом. И ничего. Рагнар сел на пол, кровь по лицу размазывает. Ладони то все в крови. Лекарь плечи опустил. А она тут как — раз, и обернулась. Рагнару, видала, щеку как подпалило, и волосы, она его крылом сшибла. И лекарю, тому еще больше досталось. А он и не чувствует. Рагнар дракона за шею схватил, дыши только. Долго они с ней потом возился. Но меня уже выставили прочь. Рази ведь драконов бывало уже, с того света вытаскивал. Только леди Агнее пока в человека назад никак, Рази боится, что легкие не выдержат.

— А принц Севериан что же? — девушка едва не расплакалась. — Он ведь думал, что она умерла уже. Как ужасно! А он же ее любил, правда?

— Правда. Признаваться только не хотел. Даже мне. Слово с меня вытряс, мол ты ей только намекни, знать не захочу тебя. А сам говорил, ему все равно. Ага. А они, эти королевские, кандалы на принца одели. Что ему эти кандалы, если бы он захотел вырваться. Они думали, железки его удержат? Только он и не пытался. Сидит и молчит. Даже не ел ничего, воды выпьет, и опять сидит молчит. Видала, какой он стал, одна тень и осталась. Потом ему сказали, что надежда-то есть еще. Только не знал никто, выживет миледи или нет. Рагнар все возле нее дежурил. И потом, как заходим к Сверру с Рагнаром, принц сначала дождется, чтобы Рагнар ему сказал, мол, жива, только тогда и разговаривает, а иначе из него хоть калеными клещами слова тащи.

Хилль умолк. Девушка тихонько всхлипывала.

Агнея заворчала и попыталась сменить положение, тело затекло.

— Леди Агнея, — подскочил Малыш, — что-нибудь нужно?

Она открыла глаза и едва покачала мордой.

— Вы лежите смирно. Рази так велел. А он великий лекарь.

Агнея бы улыбнулась, если могла. Она осмотрела комнату. Девушка, что сидела за столиком со снадобьями, оказалась знакомой, одной из баронских дочек на воспитании у Ордена. На ней было красивое платье с открытым воротом, длинные золотистые волосы убраны в косу. Совсем еще юная, лет пятнадцать, не больше. Сидит, слезы по щекам размазывает и следит за Хиллем таким сияющим взором, что об их отношениях можно не спрашивать. И когда успел, пострел.

Вошел Рагнар и помахал сложенным листком:

— От Хэмминга. Как ты?

Агнея уркнула. Лорд Рагнар опустился рядом на стул:

— Не знаю, как с драконоборцами, но некоторые, кажется, уже пристрастились к вашей крылатой почте, — лорд кинул взгляд на Хилльберта. — Короля Фредерика ожидают для переговоров в Путевом Дворце. Лорд Кай бежал на юг. Король Фредерик боится, что сыновья и графы герцога пойдут на сговор с южным князем. Королевский совет вынес предложение просить принца взять на себя оборону столицы и предложить ему руку принцессы, чтобы положить конец многолетней вражде.