Махабхарата. Рамаяна - Автор неизвестен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
РАМАЯНА
Перевод с санскрита Веры Потаповой.
Подстрочный перевод и прозаические введения в тексте перевода Б. Захарьина.
КНИГА ПЕРВАЯ
ДЕТСТВО
Святой подвижник Вальмики, красноречивейший из людей, просит всеведущего Нараду назвать безупречного мужа, самого отважного и добродетельного, прекрасного ликом, стройного статью и умудренного знаньями.
Нарада рассказывает ему о сыне царя Дашаратхи, доблестном Раме из рода Икшваку. Он призывает Вальмики восславить жизнь и подвиги витязя в мерных стихах песнопения, смысл которого был бы внятен всем живущим.
Они расстаются. Задумавшийся Вальмики медленно прогуливается, сопутствуемый учеником. Внезапно он замечает двух куликов-краунча. Они предаются любви и не видят, что к ним подкрался охотник. Краунча-самец падает наземь, убитый стрелой. Его подруга горестно кричит. Вальмики потрясен. Он проклинает охотника, и… слова проклятия оказываются мерными строками стихов.
Немного спустя Вальмики сознает, что случай исторг из его сердца неведомый прежде размер песнопения — шлоку.
Неожиданно Вальмики является бог-творец Брахма. По его слову, песнопенье о Раме должно быть создано размером шлоки.
Следуя веленью Брахмы и разуменью собственного сердца, Вальмики слагает эту прекраснейшую из поэм.
[Царство и столица Дашаратхи]
(Часть 5)
Сарайю-рекой омываясь, довольством дышалаДержава обширная — славное царство Кошала,
Где выстроил некогда Ману, людей прародитель,Свой город престольный, Айодхью, величья обитель.
Двенадцати йо́джанам[173] был протяженностью равенТот город, и улиц разбивкой божественной славен.
На Царском Пути, увлажненном, чтоб не было пыли,Охапки цветов ароматных разбросаны были.
И царь Дашаратха, владетель столицы чудесной,Ее возвеличил, как Индра — свой город небесный.
Порталы ворот городских, защищенных оружьем,Украшены были снаружи резным полукружьем.
Какие искусники здесь пребывали, умельцы!На шумных базарах народ зазывали сидельцы.
В том граде величия жили певцы из Магадхи,Возничие жили в том граде царя Дашаратхи.
И были на башнях твердыни развешаны стяги,Ее защищали глубокие рвы и овраги.
А если пришельцы недоброе в мыслях держали,Им ядра булыжные в острых шипах угрожали!
Столица, средь манговых рощ безмятежно покоясь,Блистала, как дева, из листьев надевшая пояс.
Там были несчетные кони, слоны и верблюды.Там были заморских товаров навалены груды.
С дарами к царю Дашаратхе соседние раджиСъезжались — ему поклониться, как старшему младший.
Дворцы и палаты искрились, подобно алмазам,Как в райской столице, построенной Тысячеглазым.
Был сходен отчасти с узорчатой, восьмиугольнойДоской для метанья костей этот город престольный.[174]
Казалось, небесного царства единодержавецВоздвигнул дворцы, где блистали созвездья красавиц.
Сплошными рядами, согласья и стройности ради,На улицах ровных стояли дома в этом граде.
Хранился у жителей города рис превосходный,Что «шали»[175] зовется и собран порою холодной.
Амбары Айодхьи ломились от белого шали!Там сахарный сок тростника в изобилье вкушали.
Мриданги[176], литавры и вины в том граде прекрасномЦенителей слух услаждали звучаньем согласным.
Так божьего рая святые насельники жили,За то, что они на земле, как отшельники, жили!
В столице достойнейшие из мужей обитали.Они в безоружного недруга стрел не метали.
Отважные лучники, в цель попадая по звуку,[177]Зазорным считали поднять на бессильного руку.
Им были добычей могучие тигры и вепри,Что яростным ревом будили дремучие дебри.
Зверей убивали оружьем иль крепкой десницей,И каждый воитель владел боевой колесницей.
Властитель Кошалы свой блеск увеличил сторицей,Гордясь многотысячным войском и царства столицей!
Там были обители брахманов, знающих веды,Наставников мудрых, ведущих с богами беседы.
Там лучшие жили из дваждырожденных, послушныхВелению долга, мыслителей великодушных,
Радевших о жертвенном пламени,[178] чтоб не угасло, —В него черпаком подливавших священное масло.
[Город Айодхья]
(Часть 6)
Айодхьи достойные жители — вед достиженьемСвой ум возвышали и пользовались уваженьем.
Их царь Дашаратха, священного долга блюститель,Из рода Икшваку великоблестящий властитель,
Исполненный доблести муж, незнакомый с боязнью,Для недругов грозный, за дружбу платящий приязнью,
Был чувствам своим господин[179], и могущества меройОн с Индрой всесильным сравнялся, богатством с Куберой.
Преславный Айодхьи владыка был мира хранитель,Как Ману, мудрец богоравный, людей прародитель.
И град многолюдный, где властвовал царь правосудный,Был Индры столице под стать, — Амара́вати чудной.
От века не ведали зависти, лжи и коварстваСчастливые и беспорочные жители царства.
Не знали в Айодхье корысти, обмана, злорадства.Охотников не было там до чужого богатства.
Любой, кто главенствовал в доме, не мог нахвалиться,Как род благоденствовал и процветала столица!
Исполненных алчности, не признающих святыни,Невежд и безбожников не было там и в помине.
Владел горожанин зерном, лошадьми и рогатымСкотом в изобилье, живя в государстве богатом.
Снискали мужчины и женщины добрую славу,И этим обязаны были безгрешному нраву.
Привержены дхарме, в поступках не двойственны были,[180]Души красота и веселость им свойственны были,
И сердцем чисты, как святые отшельники, были,И перстни у них, и златые начельники были,
Никто не ходил без пахучих венков и запястий,И не было там над собой не имеющих власти,
И тех, что вкушают еду, не очистив от грязи,Что без омовений живут[181] и сандаловой мази,
Без масла душистого, без украшений нагрудных,И не было там безрассудных иль разумом скудных.
А жертвы богам приносить не желавших исправно[182]И пламень священный блюсти — не встречалось подавно!
И не было там ни воров, ни глупцов, ни любовнойЧеты, беззаконно вступающей в брак межсословный.[183]
Мыслители и мудрецы, постигавшие веды,Ученые брахманы, предотвращавшие беды,
Дары принимая, о благе радетели были,[184]Собою владели, полны добродетели были.
Не знали в Айодхье мучителей и нечестивцев,Уродов, лжецов, ненавистников и несчастливцев.
Вовек не встречались на улицах дивной столицыЗлодеи, глупцы, богохульники или тупицы.
Шесть мудрых порядков мышленья усвоены былиМужами Айодхьи[185], что храбрые воины были.
Притом отличались они благородства печатью,А женщины — редкой красой и пленительной статью.
Отважный, радушный, за гостя богам благодарный,Делился народ на четыре достойные варны.
Держались дома́ долговечных и благосердечныхМужей, окруженных потомством от жен безупречных.
Над воинством — брахманов славных стояло сословье.Ему подчинялись с достоинством, без прекословья.
Отважных воителей чтили всегда земледельцы,Торговцы, потомственные мастера и умельцы.
Купец ли, ремесленник, воин ли, брахман ли мудрый, —Трем варнам служили с отменным усердием шудры.
Пещерой со львами был город, наполненный войском,Готовым его защищать в нетерпенье геройском.
Свой род из Камбоджи вели жеребцы, кобылицы.Бахлийские лошади[186] были красою столицы.
Слонов боевых поставляли ей горные кряжи:Встречались в Айодхье слоны гималайские даже!
И это божественное поголовье слоновьеОт А́нджаны, от Айрава́ты вело родословье,
От Ва́маны, от Махапа́дмы, что был исполиномИ в царстве змеином подземным служил властелинам.
Бхадрийской, мандрийской, бригийской породы был каждыйИз буйных самцов, называемых «Пьющими Дважды».[187]
Айодхьи врагов устрашали их мощь и свирепость.Слоны украшали ее неприступную крепость.
И, йо́джаны на́ две свое изливая сиянье,Столица являлась очам на большом расстоянье.
Айодхьи властителю — недругов грозное войскоСдавалось, как месяцу ясному — звездное войско.
Счастливой столицей своей управлял градодержец,Как тысячеглазый владыка богов, Громовержец!
Дашаратха, престарелый царь Кошалы, бездетен. Он молит богов о потомстве. Боги отвечают согласием: не потому только, что с давних пор были добры к Дашаратхе, но и оттого, что могут наконец сокрушить всевластие Раваны, предводителя ракшасов-демонов, царя Ланки.
