Товарищи в борьбе - Станислав Поплавский

На рассвете 10 марта наступление возобновилось. И опять основная тяжесть легла на 7-й полк, личный состав которого дрался героически. Еще ночью саперы подготовили мостки, и по ним стрелки перескочили через противотанковый ров. Вместе с пехотинцами действовали зенитчики капитана Бжозовского. Они первыми ворвались в костел Святого Ежего и завязали рукопашный бой. Когда костел захватили, с колокольни, подняв руки, спустились вражеские радисты, обеспечивавшие связь наблюдательного пункта с комендантом Колобжега.

Не успели наши закрепиться, как противник контратаковал. Штурмовой группе пришлось-таки оставить костел.

Пехотинцы и батарейцы, перепачканные и проголодавшиеся, возвратились в свои окопы, не досчитавшись одного бойца.

- А где Янек? Если убит, то почему вы, пся крев, не принесли его тело? - горячился старший огнемищ{27} Владислав Сливинский. - Я вас спрашиваю, где Янек?

Ответить на этот вопрос отцу никто не мог. Вначале, правда, еще надеялись, что Янек отстал, но время шло, а его все не было.

Тогда группа разведчиков вновь пробралась к костелу. Яна не нашли, но услышали, что внутри время от времени раздаются выстрелы.

- Может, то Янек орудует? - оживился отец, когда ему сообщили об этом. - Як бога кохам, то есть муй Янек! Такого хлопца немцы не слопают! Ох и задам же я ему перцу, когда снова заберем Святого Ежего!

Окончательно костел взяли лишь на следующее утро. Старший огнемищ Сливинский оказался прав: его сын капрал Ян Сливинский пробыл в осаде среди врагов восемнадцать часов и остался цел и невредим - случай прямо-таки фантастический!

Заплутавшись в подвалах старого костела, он не заметил, как отошли его товарищи. А потом вернулись гитлеровцы, и отходить было поздно. Скрываясь за огромными колоннами и выступами стен, капрал стрелял в очередного фашиста, потом исчезал, потом стрелял опять, уже с другого места. Враги неистовствовали, рыскали по лабиринтам подвалов и вокруг костела, но поймать Яна так и не смогли.

Позже, уже после взятия Колобжега, я вручал награды отличившимся солдатам и офицерам. Из строя вышел и капрал Сливинский - сухощавый солдат с открытым, смелым взглядом. Вытянувшись, он поднес два пальца к конфедератке.

Я прикрепил к его видавшей виды фронтовой шинели орден "Крест храбрых".

- Слава Родине, обывателю генерале! - ответил на мое поздравление мужественный капрал.

* * *

Успех 7-го полка, хотя и небольшой, требовалось развить, поэтому главные усилия мы перенесли на правый фланг.

Снова вернулся на передовые пополнившийся 18-й полк. Его временно подчинили Зайковскому. Таким образом, в первом эшелоне Зайковского наступали теперь три полка, что и определило успех: уже 11 марта они заняли Лемборгское предместье, выйдя к газовому заводу и Старому городу.

По-прежнему не везло только Шейпаку: вот уже который день он тщетно пытался овладеть городским парком и артиллерийскими казармами. И дело не только в том, что противник стойко держался. Каждый клочок пространства здесь простреливался многослойным артиллерийским и пулеметным огнем, а здоровенные стены казарм не поддавались даже тяжелым снарядам.

Все наличные силы и средства нашей армии, находившиеся в этом районе, уже были введены в бой. Тем не менее решающего успеха еще не наметилось. Стало ясно, что группировку, штурмующую Колобжег, необходимо усилить.

К тому времени на левом фланге армии завершилась ликвидация войск противника, прорвавшихся из района Пусткова. Мы решили перебросить оттуда на автомашинах к Колобжегу полки 4-й дивизии, а также 2-й моторизованный огнеметный батальон и зенитный полк, который имелось в виду использовать для борьбы с танками.

С прибытием свежих сил обстановка коренным образом изменилась. К вечеру 13 марта в результате наступления частей 3-й и 6-й дивизий, а также 12-го пехотного полка 4-й дивизии в наших руках оказались наиболее сильные опорные пункты противника - газовый завод, артиллерийские казармы, большое кладбище и стрельбище на берегу моря. Верную службу при штурме казарм и укрепленных домов сослужили огнеметчики. Они буквально выжигали противника из каменных нор.

Вечером поступило еще одно приятное сообщение, теперь уже из штаба фронта. Советское командование выделило нам бригаду реактивных установок БМ-31-12.

Я уже говорил, что на вооружении Войска Польского имелись "катюши", но малых калибров. В полевых условиях они причиняли врагу большой урон, производя на него к тому же ошеломляющее психологическое воздействие, однако в городе их эффективность была не высока. Другое дело БМ-31. Их 300-миллиметровые реактивные снаряды способны разрушить самые мощные укрепления.

Вскоре доложил о своем прибытии командир 6-й Ленинградской бригады реактивной артиллерии гвардии полковник Лобанов. 36 боевых машин, прикрытых брезентом, заняли огневые позиции.

Рано утром 14 марта я поднялся по шаткой лестнице на площадку, сооруженную на крыше дома. На ней с трудом умещались несколько офицеров и солдат-связистов: площадка походила на гнездо, какое вьют аисты на крышах украинских хат. Отсюда наблюдатели корректировали огонь нашей артиллерии. Как обычно, здесь же находился и полковник С. А. Басов, наводивший на цель самолеты. Теперь вместе со мной он нетерпеливо ждал залпа реактивной артиллерии.

Я глянул на часы. Время. В ту же секунду послышался шум и свист залпа. Сработали все 36 установок, выпустив по 12 реактивных снарядов каждая.

Яркие, как у комет, хвосты огня показывали трассы снарядов. Солдаты смотрели на это зрелище как зачарованные.

Первый удар был нанесен в район порта и вокзала, где сосредоточивалась вражеская артиллерия. Мы наблюдали взрывы снарядов и были уверены, что они накрыли цели точно: за несколько часов до этого к нам пробрался из Колобжега рабочий-поляк Войцех, который подробно рассказал о расположении немецких укреплений в городе.

* * *

Реактивные снаряды пускались по военным объектам. И все же голову мучительно сверлила одна неотвязная мысль: оружие это может вызвать большие жертвы и среди гражданского населения Колобжега. Из сообщений разведки мы знали, что беженцы, среди которых много было и поляков, располагались в подвалах зданий, а то и просто на улицах под открытым небом.

Создалась сложная ситуация, когда выполнение безусловно необходимой задачи - захват города, занятого противником, - сопрягалось с неизбежными жертвами среди гражданского населения. Чтобы избежать этого, у нас оставалась единственная возможность - предложить коменданту города прекратить бессмысленное сопротивление. Надежд на то, что это предложение будет принято, было, правда, мало: захваченный на днях пленный рассказал, что перед зданием комендатуры была расстреляна целая делегация от населения, обратившаяся с предложением о капитуляции. Однако мы с Ярошевичем решили все-таки попытаться.