Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

почали хвалить. Салтыков как полный хозяин царского оружейного заведения, а следовательно, и знаток дела, выхваляя своих мастеров, стал говорить, что и на Москве, т.е. в Оружейной Палате, государевы мастеры такую саблю сделают. Государь передал смотреть саблю в руки Гавриле Хлопову, спрашивая его: как он думает, сделают ли такую саблю в Оружейной палате? Осмотрев саблю, Хлопов ответил: «Пожалуй, сделают, только, думаю, не такову, как эта». Мог ли Салтыков, оружничий, перенести хладнокровно такое противоречие своему отзыву, а может быть, и хвастовству. Рассерженный, он вырвал у Хлопова саблю, примолвив, что говорит он не знаючи[119]. Знал ли Хлопов действительно толк в этом деле или выразил только простое сомнение умного и бывалого человека, но не уступил оружничему, побранился с ним и «поговорил с Салтыковыми гораздо в разговор». Все это делалось при самом царе и все это напоминает поведение олигархов во время молодости дедушки Михаила царя Ивана Васильевича Грозного. С тех пор Салтыковы невзлюбили Хлоповых, а это почти решало участь царской невесты. Бороться с такими сильными и влиятельными людьми было невозможно людям, еще только приближавшимся к доверию государя. Недели две спустя после того, как дядя невесты «поговорил гораздо в разговор» с оружничим, Михаилом Салтыковым, нареченная царица начала понемогати, появилася болезнь, «рвало и ломало нутр и опухль была… а была ей блевота не вдруг, сперва было дни с три и с четыре, да перестало, а после того спустя с неделю опять почала блевать». Родные думали, что это случилось от сладких ядей, потому что «едала сласти, и они ей говорили, чтоб сластей кушала не много, и оттого та болезнь блевота почала быть в ней меньше». Само собою разумеется, что, как только Хлопова заболела, отец и бабка ее тотчас доложили о том государю и государыне-старице Марфе Ивановне. Государь сейчас же велел дохтурам болезни ее смотрити. Но леченье по необходимости должно было идти чрез посредство крайчего Михаила Салтыкова, которому как крайчему и лицу самому доверенному государь, естественно, доверял и леченье своей невесты.

В первое время Салтыков призвал доктора Валентина Бильса. Доктор болезнь нареченной царицы своим дохторством смотрел; по его отзыву, она в то время была больна тем: «Желудок у нее в те поры был бессилен и не варил, и селезенка опухла. Та болезнь,– заметил он,– бывает от желудка, как желудок бывает ветрен; а как желудок будет здоров, и то все минуется, да от той болезни и в почках бывает болезнь и блевота; он такие болезни лечивал и многим пособлял, а плоду и чадородию от того порухи не бывает…» Бильс прописал лекарство, которое по порядку тогда же было записано в книгах, в аптекарской палате, и передано в руки отцу невесты – Ивану Хлопову. В другой раз лекарство было прописано спустя неделю. Лекарство по тогдашним понятиям вообще было делом весьма подозрительным и опасным, а при настоящих обстоятельствах оно могло казаться на самом деле отравою. Отец невесты зорко наблюдал за Салтыковыми. Подозрительность его не оставляла без внимания и малейшего случая, сколько-нибудь сомнительного в поведении бояр. «Меж себя они шептали… и пришед Михайло Салтыков, велел ему взяти из аптеки скляницу с водкою и отнести к дочери его Марье, а сказали, что она от того будет больше кушать». Он взял у Бильса скляницу и отдал в хоромы Марье Милюковой – невестиной боярыне. Но в хоромах, вероятно, по общему совету, держали себя крепко от подобных водок и не употребляли их. Вместо сомнительной водки там больной давали «пити воду святую с мощей, а имали крест (с мощами)» у Волынских, который, вероятно, славился исцелениями. Давали также камень безуй. «И оттого ей дал Бог исцеленье, исцелела и полегчало вскоре; и после того болезнь не поминывалася».

Это было врачеванье настоящее, которое предписывалось старым благочестием и оправдывалось общим убеждением народа в его непререкаемой помощи. Докторское врачеванье по тому же убеждению все еще имело вид врачеванья бесовского, имело вид волхвования, зелейничества, которое было грехом. Домострой писал: «Аще Бог пошлет на кого болезнь или какую скорбь, ино врачеватися Божиею милостью, да слезами, да молитвою, да постом, да милостынею к нищим, да истинным покаянием. Да благодарение и прощение и милосердие и нелицемерная любовь ко всякому, аще кого чем приобидел, отдати сугубо и на пред не обидети. Да отцов духовных и всяк чин священнический и мнишеский подвизати на моление Богу; и молебны пети и вода святити с честных крестов и со святых мощей и с чудотворных образов, и маслом свящатися; да по чудотворным по святым местом обещеватися и приходяще молитися, со всякою чистою совестью; тем цельба всяким различным недугом от Бога получити…» Домострой толковал, что всякие тяжкие различные недуги суть наказание гнева Божия; поэтому кто «оставя Бога, и милости и прощения грехов от Него не требуя, призывает к себе чародеев, кудесников, волхвов и всяких мечетников и зелейников, и с кореньем, от которых ожидает душетленной и временной помощи, тот уготовляет себя диаволу, во дно адово, во веки мучитися».

Конечно, если всякая болезнь носила в себе смысл Божьего гнева, Божьего наказания за премногие грехи, то и ее врачевание должно было призывать одну лишь Божию помощь, должно было обращаться к одной лишь святыне и к делам покаяния. Человеческая помощь здесь ничего не значила, а тем менее – помощь докторская, которую и вообще весьма трудно было отделить от обыкновенного знахарства, отреченного и проклятого всеми Соборами. Вот почему во всех важных случаях – не только в домашнем ежедневном быту, но и в быту всенародном – всегда с молитвою прибегали к чудотворной силе святой воды, освященной с животворящего креста с мощами. Так, в 1647г. февраля 26-го, царю Алексею Михайловичу били челом жители города Карпова: «По твоему государеву указу твой новый город Карпов поставлен, а мы, холопи твои, в Карпов из разных городов сведены на вечное житье с женишками и с детишками и дворишки себе построили; и за грех наш в Карпове напала на нас болезнь и скорби полевые (степные), и вода в Карпове нездоровая: многие от тех болезней и скорбей помирают, и целебного животворящего креста Господня с мощами святых в Карпове нет; вод священие бывает крестом Христовым без мощей. Вели, государь, прислать в Карпов для наших скорбей и болезней животворящий крест Господень с мощами святыми на освящение воде и на утверждение и на исцеление нам, чтоб нам от тех полевых болезней и скорбей напрасною смертью не помереть». Государь велел им принести животворящий крест из