Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Повести » Раковый корпус - Александр Солженицын

Раковый корпус - Александр Солженицын

Читать онлайн Раковый корпус - Александр Солженицын

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 134
Перейти на страницу:

Вера потрясённо качала и качала головой вслед рассказу. Глаза её становились умно-напряжёнными, понимающими, за что и любил Лев Леонидович ей всё рассказывать. А Людмила Афанасьевна недоумённо слушала и тряхнула большой головой с пепелистыми стрижеными волосами:

– А я не согласна! А как с нами, врачами, можно разговаривать иначе? Там салфетку в живот зашили, забыли! Там влили физиологический раствор вместо новокаина! Там гипсом ногу омертвили! Там в дозе ошиблись в десять раз! Иногруппную кровь переливаем! Ожоги делаем! Как с нами разговаривать? Нас за волосы надо таскать, как детей!

– Да вы меня убиваете, Людмила Афанасьевна! – пятерню большую, как защищаясь, поднял к голове Лев Леонидович. – Да как можете так говорить – вы!? Да здесь вопрос, выходящий даже за медицину! Здесь – борьба за характер всего общества!

– Надо вот что! надо вот что! – мирила их Гангарт, улавливая руки обоих от размахиваний. – Надо, конечно, повысить ответственность врачей, но через то, что снизить им норму – в два раза! в три раза! Девять больных в час на амбулаторном приёме – это разве в голове помещается? Дать возможность спокойно разговаривать с больными, спокойно думать. Если операция – так одному хирургу в день – одна, не три!

Но ещё и ещё Людмила Афанасьевна и Лев Леонидович выкрикнули друг другу, не соглашаясь. Всё же Вера их успокоила и спросила:

– Чем же кончилось?

Лев Леонидович разощурился, улыбнулся:

– Отстояли! Весь суд – на пшик, признали только, что неправильно велась история болезни. Но подождите, это ещё не конец! После приговора выступает горздрав – ну, там: плохо воспитываем врачей, плохо воспитываем больных, мало профсоюзных собраний. И в заключение выступает главный хирург города! И что ж он из всего вывел? что понял? Судить врачей, говорит, это хорошее начинание, товарищи, очень хорошее!..

27

Был обычный будний день и обход обычный: Вера Корнильевна шла к своим лучевым одна, и в верхнем вестибюле к ней присоединилась сестра.

Сестра же была – Зоя.

Они постояли немного около Сибгатова, но так как здесь всякий новый шаг решался самою Людмилой Афанасьевной, то долго не задержались и вошли в палату.

Они, оказывается, были в точности одинакового роста: на одном и том же уровне и губы, и глаза, и шапочки. Но так как Зоя была гораздо плотней, то казалась и крупнее. Можно было представить, что через два года, когда она будет сама врачом, она будет выглядеть осанистее Веры Корнильевны.

Они пошли по другому ряду, и всё время Олег видел только их спины, да черно-русый узелок волос из-под шапочки Веры Корнильевны, да золотые колечки из-под шапочки Зои.

Но и на эти колечки он уже два ночных её дежурства не выходил. Никогда она не сказала, но зинуло вдруг ему, что вся неуступчивость её, такая досадно-промедлительная, так обижавшая его, – совсем не кокетство, а страх: переступить черту от невечного – к вечному. Он ведь – вечный. С вечным – какая игра?

А уж на этой черте Олег трезвел во мгновение: уж какие мы есть.

Весь тот ряд был сегодня лучевой, и они медленно продвигались, Вера Корнильевна садилась около каждого, смотрела, разговаривала.

Ахмаджану, осмотрев его кожу и все цифры в истории болезни и на последнем анализе крови, Вера Корнильевна сказала:

– Ну, скоро кончим рентген! Домой поедешь!

Ахмаджан сиял зубами.

– Ты где живёшь?

– Карабаир.

– Ну, вот и поедешь.

– Выздоровел? – сиял Ахмаджан.

– Выздоровел.

– Совсем?

– Пока совсем.

– Значит, не приеду больше?

– Через полгода приедешь.

– Зачем, если совсем?

– Покажешься.

Так и прошла она весь ряд, ни разу не повернувшись в сторону Олега, всё время спиной. И всего разок в его угол глянула Зоя.

Она посмотрела с особенной лёгкостью, ею усвоенной с какого-то времени. И на обходах она всегда находила такой момент, когда он один видел её глаза, – и тогда посылала ему, как сигналы Морзе, коротенькие вспышки весёлости в глазах, вспышки-тире и вспышки-точки.

Но именно по этой возросшей лёгкости Олег однажды и догадался: что это – не колесо дальше прокатывалось, а потому так легко, что уж чересчур трудно, по добровольности – переступ невозможный.

Да ведь правда, если это вольное племя не может бросить квартиру в Ленинграде – то ведь и здесь? Конечно, счастье – с кем, а не где, но всё же в большом городе…

Близ Вадима Вера Корнильевна задержалась надолго. Она смотрела его ногу и щупала пах, оба паха, и потом живот, и подвздошье, всё время спрашивая, что он чувствует, и ещё новый для Вадима задавала вопрос: что он чувствует после еды, после разной еды.

Вадим был сосредоточен, она тихо спрашивала, он тихо отвечал. Когда начались неожиданные для него прощупывания в правом подвздошьи и вопросы о еде, он спросил:

– Вы – печень смотрите?

Он вспомнил, что мама перед отъездом как бы невзначай там же прощупала его.

– Всё ему надо знать, – покрутила головой Вера Корнильевна. – Такие грамотные больные стали – хоть белый халат вам отдавай.

С белой подушки, смоляноволосый, изжелта-смуглый, с прямо лежащею головой, Вадим смотрел на врача со строгим проницанием, как иконный отрок.

– Я ведь понимаю, – сказал он тихо. – Я ведь читал, в чём дело.

Так это без напора было сказано, без претензии, чтоб Гангарт с ним соглашалась или тотчас же бы ему всё объясняла, что она смутилась и слов не нашла, сидя на его кровати перед ним как виноватая. Он хорош был собой, и молод, и наверно очень способен, – и напоминал ей одного молодого человека в близко знакомой им семье, который долго умирал, с ясным сознанием, и никакие врачи не умели ему помочь, и именно из-за него Вера, ещё тогда восьмиклассница, передумала быть инженером и решила – врачом.

Но вот и она не могла помочь.

В баночке на окне у Вадима стоял чёрно-бурый настой чаги, на который с завистью приходили посмотреть другие больные.

– Пьёте?

– Пью.

Сама Гангарт не верила в чагу – просто никогда о ней раньше не слышали, не говорили, но во всяком случае она была безвредна, это не иссык-кульский корень. А если больной верил – то тем самым и полезна.

– Как с радиоактивным золотом? – спросила она.

– Всё-таки обещают. Может быть, на днях дадут, – также собранно и сумрачно говорил он. – Но ведь это, оказывается, не на руки, это ещё будут пересылать служебным порядком. Скажите, – он требовательно смотрел в глаза Гангарт, – через… две недели если привезут – метастазы уже будут в печени, да?

– Да нет, что вы! Конечно нет! – очень уверенно и оживлённо солгала Гангарт и, кажется, убедила его. – Если уж хотите знать, то это измеряется месяцами.

(Но зачем тогда она щупала подвздошье? Зачем спрашивала, как переносит еду?..)

Склонялся Вадим поверить ей.

Если поверить – легче…

За то время, что Гангарт сидела на койке Вадима, Зоя от нечего делать, по соседству, повернула голову и посмотрела избоку книжку Олега на окне, потом на него самого и глазами что-то спросила. Но – непонятно что. Её спрашивающие глаза с поднятыми бровками выглядели очень мило, но Олег смотрел без выражения, без ответа. Зачем теперь была вослед игра глазами, напоённый рентгеном, он не понимал. Для чего-чего, но для такой игры он считал себя староватым.

Он приготовился к подробному осмотру, как это шло сегодня, снял пижамную курточку и готов был стащить нижнюю сорочку.

Но Вера Корнильевна, кончив с Зацырко, вытирая руки и повернувшись лицом сюда, не только не улыбнулась Костоглотову, не только не пригласила его к подробному рассказу, не присела к нему на койку, но и взглянула на него лишь очень мельком, лишь столько, сколько надо было, чтоб отметить, что теперь речь пойдёт о нём. Однако и за этот короткий перевод глаз Костоглотов мог увидеть, как они отчуждены. Та особенная светлость и радость, которую они излучали в день перелива ему крови, и даже прежняя ласковая расположенность, и ещё прежнее внимательное сочувствие – всё разом ушло из них. Глаза опустели.

– Костоглотов, – отметила Гангарт, смотря скорее на Русанова. – Лечение – то же. Вот странно, – и она посмотрела на Зою, – слабо выражена реакция на гормонотерапию.

Зоя пожала плечами:

– Может быть, частная особенность организма?

Она так, очевидно, поняла, что с ней, студенткой предпоследнего курса, доктор Гангарт консультируется как с коллегой.

Но, прослушав зоину идею мимо, Гангарт спросила её, явно не консультируясь:

– Насколько аккуратно делаются ему уколы?

Быстрая на понимание, Зоя чуть откинула голову, чуть расширила глаза и – жёлто-карими, выкаченными, честно-удивлёнными – открыто в упор смотрела на врача:

– А какое может быть сомнение?.. Все процедуры, какие полагаются… всегда! – Ещё бы немножко, и она была бы просто оскорблена. – Во всяком случае, в мои дежурства…

О других дежурствах её и не могли спрашивать, это понятно. А вот это «во всяком случае» она произнесла одним свистом, и именно слившиеся торопливые звуки убедили почему-то Гангарт, что Зоя лжёт. Да кто-то же должен был пропускать уколы, если они не действовали во всю полноту! Это не могла быть Мария. Не могла быть Олимпиада Владиславовна. А на ночных дежурствах Зои, как известно…

1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 134
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Раковый корпус - Александр Солженицын торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Вася
Вася 24.11.2024 - 19:04
Прекрасное описание анального секса
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит