Путь Владычицы: Дорога Тьмы (СИ) - Эфф Юлия

Хельги рассказывала, что являлась кормилицей в стане диких несколько лет… Ну нет, быть зависимой от какого-то бастарда, пусть даже в будущем имевшего право на трон, Кайа твёрдо решила, что не хочет.

Дотронулась до полной груди, сжала легонько одну, и из сосца брызнуло молоко, почему-то тёмное. «Из-за тьмы», — догадалась Кайа. Надо ли найти младенца, любого, или можно как-то по-другому решить проблему? Обратилась к Тьме. Та призадумалась, словно никогда раньше подобного случая не возникало, и выслала образ гвыбода, старого, в высокой мохнатой шапке, приспущенной на глаза. О! Кайа его помнила, он был самым уважаемым в стане Жадалах-кхана и позже — руководил первым посвящением её, младшей дочери Асвальда. Однозначно нужно было лететь к диким.

Кайа вышла из комнаты Йорана в выстуженную кухню, взгляд упал на остатки вчерашней еды, брошенной стражем на столе, и чувство голода напомнило о себе. Отчётливое желание тёплой крови и горячего мяса вызвало урчание в желудке. Будучи матерью, она и без того имела хороший аппетит, а сейчас тем более огонь и тьма требовали ресурсов от тела.

За домиком стелилась непонятная сырая мгла. Кайа принюхалась — туман нёс последствия большого пожара. Но раскинула крылья, взлетела повыше — и тяжёлая ползущая пелена осталась вниузу. Судя по тому, что соларис располагался посередине небосвода, был уже день. Интересно стало, что там, в столице, изменилось? И Кайа снизила высоту, морщась от удушающего падымка.

Уцелела деревня, в которую ушёл Йоран, потому что находилась на отшибе и с подветренной стороны. Здесь было много людей, возможно, часть из них пришла ночью в поисках убежища. Кто-то заметил её, вскрикнул, вытягивая руку по направлению к парящему ящеру — и толпа начала падать ниц. Малерийцев здесь не было.

Помня о плане, Кайа хотела было спуститься и приказать всем предателям, не отомстившим за фрейев, идти через расщелину к диким, но передумала. Волю повелителей всегда объявляли гвыбоды, вот и пусть сами сюда придут и проследят за очисткой деревни от проклятых. Зато теперь простолюдины точно знают: мощь Тьмы не ослабела, и скоро наступит возмездие для всех согрешивших! Полетела дальше.

Кар-малерийцы толпились возле шатров, расставленных недалеко от обугленной пристани. Из воды хаотично торчали острые остовы затонувших суден, а те, что дрейфовали на поверхности выглядели жалко, брать с них было нечего. И здесь её заметили…

Предатели не собирались просить пощады, наоборот, запустили вверх огненные шары, пытаясь сбить Кайю. Но она подцепила один из них крылом и поглотила добровольно отданную магию: это был всего лишь огонь, к которому она привыкла. Покувыркалась, развлекаясь, поймала ещё несколько вполохов, а потом ринулась к земле — отправила огненную тьму на шатры. Те вспыхнули, словно сухие полена в очаге. Наконец, кар-малерийцы поняли, с кем имеют дело — засновали, не зная, то ли бежать, то ли прятаться (и куда?). Кайа торжествующе заклекотала: её была власть, ЕЁ!

Где-то здесь, среди белых голов, находился Дыв, он же Исак, вероломный зачинщик. Как сильно захотелось найти его и убить первым! И всё же Кайа развернулась и полетела туда, где ей надо было быть — на восток, предоставляя кар-малерийцам тушить пожар и искать себе более надёжное убежище.

Пожар распространился не на весь город, уничтожил всего его треть. В этой чёрной полосе ходило несколько человек с тюками и корзинами, собирая уцелевшее. Но в части выживших домов, как ни странно, было не намного люднее. Кое-где на повозки грузили добро и, миновав городскую черту, Кайа поняла, куда направляются умные, те, кто решил уехать — к расщелине, а через неё попасть к диким и, возможно, по суше уйти на юг. Предатели! Ни одного человека не было у развалин дворца, его обходили, словно это было прокажённое место. Каждый пёкся о своей шкуре и ни один — о чести своих хозяев!

Но ничего… Чем больше выживших, тем больше рабов!

Внизу закончилась территория столицы, промелькнула рваной раной расщелина с перекинутыми через неё шаткими мостами, и начались виноградники, лес, мелькнуло озецо и раскинулась долина. Неожиданно здесь, где когда-то праздновали брачный договор Марны с Севимом, сгрудившейся толпе погорельцев преградила путь цепь вооружённых воинов, выставивших свои копья и не пропускающих беглецов.

Кайа хмыкнула, а стоящие внизу услышали клёкот. Тёмные шапки запрокинулись, поднимая лица — и толпа закричала, начиная рассыпаться в стороны. Только воины не дрогнули, их строй остался ровным. Она перелетела через отряд и опустилась у становища Марны и Севима.

Крылья не сложила, ожидая любого посланца. И этот некто не заставил себя ждать. Подбежавший преклонил колено:

— Араука! Чего изволит ма-донна?

— Где твой хозяин? — Кайа сложила крылья и раздражённо повела плечами: в образе смертной, одетой в лёгкое платье, всё-таки на зимнем воздухе было прохладно.

— Прошу, ма-донна! Я покажу дорогу! — лебезил виерд, облачённый в пышную меховую накидку. — Йюце-кхани находится у себя.

Чтобы не замёрзнуть по дороге к дальнему высокому шатру, пришлось выпустить часть тьмы, и теперь Кайю обнимал клубящийся мрак, он же и нёс её, как это делали дома сёстры на холодном каменном полу. Видевшие магию, виерды останавливались и преклоняли колени, говоря: «Араука!» («Слава Тьме!»)

Не пришлось унижаться, крики неслись от одного постового к другому, предупреждая о гостье. Из шатра, куда вёл Кайю виерд, выбежали два человека. В одном из них Кайа узнала Горана. Причина настороженности и готовности виердов стала понятна: помощник отца понял, что происходит, и предупредил соседей.

Вторая, девушка лет восемнадцати, темноглазая, с татуировкой на лице в области глаз, хорошо одетая, поклонилась в пояс, стоило гостье приблизиться на расстояние, достаточное для начала разговора.

— Владычица! Радость моему сердцу! — акцент виердки был мягок и певуч.

— Кайа? — изумился Горан, вглядевшись в лицо повелительницы, и поправился, низко кланяясь, — моя донна! Вы выжили!

— Потому что меня там не было, Горан, — живой и прежде раздражающий помощник отца сейчас вызвал щемящее чувство сиротливости. Кайа сбросила тьму и первой обняла сводного брата. — Я всё знаю. Всё!

Горан представил знатную виердку — Йюце, старшая дочь Захеб-кхана, сдружившаяся с Марной и приехавшая вместе с братом и невесткой. Несмотря на юный возраст, Йюце показала достойное воспитание — пригласила гостью войти и спросила, желает ли та с дороги подкрепиться как следует. Достаточно было кивнуть, и виердская принцесса сделала кому-то знак:

— Всё сейчас будет, ма-донна!

Заметили и то, с каким наслаждением гостья поднесла руки к сложенному из камней очагу внутри шатра, покрытого шкурами снаружи и убранного ими внутри. Здесь было тепло. Йюце приказала своим двум служанками принести свои тёплые накидки, а пока на плечи Кайе набросили одно из белоснежных покрывал.

Её никто не торопил: восточное гостеприимство требовало сначала напоить и накормить гостя, потом расспрашивать, если только он сам не пожелает заговорить об этом. Принесли кубок с овечьей кровью, и Кайа жадно выпила до дна, понимая, насколько сильно проголодалась. Но сейчас смертное тело напоминало о себе грудной тяжестью.

— Мне нужен гвыбод по имени Айдын. Пошлите за ним.

Тот появился молниеносно, словно стоял возле шатра. Увидел ту, которая провалила первое посвящение, и чуть в обморок не грохнулся — закатил глаза, начал бормотать тёмные молитвы. Кайа приказала всем, кроме гвыбода, выйти, и важная Йюце не оскорбилась — щёлкнула пальцами слугам, сама первой поднялась с подушек.

Чтобы жрец не сомневался, Кайа показала крылья, не решаясь их раскрыть в шатре, слишком маленьком для таких манёвров, и снова приняла свой привычный облик.

— Знаешь ли ты, гвыбод, зачем я тебя позвала?

Тот терялся в догадках, озвучив логичное предположение — новая повелительница Тьмы призывает его на службу.

— Дурак, — поморщилась Кайа, — это само собой. Взгляни на меня, как мне избавиться от этого? Ты ведь принимал роды у моей матери и знаешь женское тело, не так ли?