Шаровая молния (СИ) - Александр Викторович Горохов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Я бы с удовольствием, - засмеялся тот. – Да ведь начальство не разрешит уволиться со службы. Вон, Анатолий не даст соврать.
- Ой, шашлыков наелись, а кто же теперь уху будет хлебать? – обеспокоился Васёк.
- А ты куда-то торопишься? – потрепал его по шевелюре Демьянов. – Успеем и до ухи из вашей рыбы добраться. Зато она успеет настояться. Кира, принеси из машин подарок моих сослуживцев.
Как и просил Николай, ему разыскали испанскую шестиструнную гитару. Хоть и потёртую, но, как уверяли ребята, действительно купленную у кого-то из испанцев, перебравшихся в СССР во второй половине тридцатых.
Милая моя,
Солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встречусь я с тобою?
- Ой, всё совсем, как в песне: у нас тоже костёр под сосной, - счастливо улыбнулась Алёна, прижавшись к плечу Кузнецова. – И какой потрясающий образ: крылья расправил искатель разлук, самолёт. Николай, вы эту песню сам сочинили?
- Нет, конечно. Когда-то подслушал в компании геологов, - честно признался он, но фамилию автора, Визбора, назвать не стал. – У меня со стихосложением и музыконаписанием не очень, так что я только чужое иногда пою.
- А ещё что-нибудь можно?
- Ну, поскольку тут среди нас четверо военных – один, правда, только будущий – поэтому давайте про войну, про мужчин и женщин. Про те романтические времена двадцатилетней давности.
Дождик, утро серое,
Намокает рана.
На Земле мы первые,
Нам нельзя с обмана
Начинать в истории
Новый поворот.
Эх, жаль, что слаб в теории,
В бою – наоборот.
Ты прости меня,
Дорогая Аксинья,
Но твоя юбка синяя
Не удержит бойца.
Не реви, баба тёмная!
Много нас у Будённого.
С нашей Первою Конною
Мы пойдём до конца.
Не реви, баба тёмная!
Много нас у Будённого.
С нашей Первою Конною
Мы пойдём до конца.
Комиссар Кривухин
Лучше бы сказал,
Да в прошлой заварухе
Он без вести пропал.
Может быть, убили,
Предали земле.
Силён он был на митингах,
Жаль, не силён в седле.
Ты прости меня,
Дорогая Аксинья,
Но твоя юбка синяя
Не удержит бойца.
Не реви, баба тёмная!
Много нас у Будённого.
С нашей Первою Конною
Мы пойдём до конца.
Не реви, баба тёмная!
Много нас у Будённого.
С нашей Первою Конною
Мы пойдём до конца.
Сапогами в стремя,
Шашки наголо!
Эх, лихое время!
Но ты мне всё равно –
Ну, прекрати истерику,
Ведь я ж ещё живой.
Вот кончим офицериков,
И тогда домой.
А пока…
Ты прости меня,
Дорогая Аксинья,
Но твоя юбка синяя
Не удержит бойца.
Не реви, баба тёмная!
Много нас у Будённого.
С нашей Первою Конною
Мы пойдём до конца.
Не реви, баба тёмная!
Много нас у Будённого.
С нашей Первою Конною
Мы пойдём до конца.
- Оттуда? – негромко спросил Румянцев, пока женщины восторженно рукоплескали.
Николай молча кивнул, и Толик удивлённо покачал головой. Мол, не думал, что в ваши капиталистические времена такое сочиняют.
- Вон отчего сегодня так душно! – указала Тоня на выползающую вдалеке грозовую тучу. – Хорошо, что нас не заденет, а то бы пришлось быстро собираться.
Действительно, чёрная туча двигалась значительно севернее. Там, в той стороне, время от времени вспыхивали синие сполохи молний, а спустя время доносился глухой рокот громовых раскатов. Потом километрах в трёх на глади водохранилища появилась серая рябь движущегося полосой ливня.
Беспокоиться было не о чем, и участники пикника под новые для них песни, как зрители из партера, наблюдали за бушующей в отдалении стихией.
Вдруг боковым зрением Демьянов уловил какое-то голубоватое свечение. И, резко обернувшись, замер, забыв и про струны, и про песню. В сторону их компании, потрескивая струящимися из него разрядами, медленно плыл по воздуху голубоватый электрический шар, размером с футбольный мяч.
Вскрикнула кто-то из женщин.
- Не двигайтесь! – резко скомандовал Демьянов. – Шаровая молния может среагировать на поток воздуха, если пытаться от неё убежать. А так её, кажется, проносит чуть в стороне.
Чуть в стороне от остальных, но не от него и замершего Васьки.
«За мной, что ли?» - мелькнуло в голове Николая.
Жаль, конечно, что не всё успел сделать из задуманного. Но и тот толчок, который он придал этому миру, позволит тем, кто останется, сделать очень многое. И войну совсем по-другому начать, и послевоенный мир совсем на других условиях начать строить…
