Княжья воля (СИ) - "Константин"

Слушали меня внимательно, одобрительно кивая. Один лишь Минай криво ухмылялся и все время переглядывался с херсиром Старлугом.

— Если я правильно тебя понял, десятник, ты сжег городскую корчму, ее пристройки и две только что выстроенные лодии? — ледяным тоном пожелал уточнить Рогволд, когда я закончил свое повествование.

Слегка смутившись, я взял себя в руки и продолжил свою линию не отпираясь и не оправдываясь.

— Да, княже, сжег. Иначе к Горхиду было не подобраться. Приказ спалить корабли отдал тоже я, чтобы они не достались куршам или кто там они, — вывалил я и добавил, что с тем же успехом предал бы огню свое собственное заведение если того потребовала ситуация. Я понимал, что похерил чужое имущество и был готов возмещать убытки, коли у кого-нибудь, включая князя, хватит ума возбудить иск.

Рогволд еще больше насупился и сделался совсем неприветливым.

— Ты, должно быть, полагал, что Горхид, червей ему в печень, со своим под себя срущим войском сможет взять и ограбить Полоцк, а потом по зимним рекам увести мои лодии? — ровным прокурорским голосом вопросил он. — И подольских баб с детьми в крепость ты нагнал, чтобы сподручнее было обороняться, так что ли?

Кто-то в палате хихикнул, народ нахмурился и засопел, десятки глаз впились в мое лицо, десятки ушей навострились в ожидании ответа. Новоиспеченный новгородский князь ажно рот раззявил от любопытства, а дядька его Добрыня с изрядно заинтересованным видом приготовился ловить мои ответные слова.

Ну что за гадство! Лучше сидеть за стеной и просто ждать когда крошить начнут? Все с ног на голову. Думают я за пригоршню золота задницу рвал? Темнота! Я военных академий не заканчивал и то знаком с термином "активная оборона", здесь, похоже, до этого еще не додумались…

— Я полагал, что Горхиду с войском вполне по силам разнести в щепки подол, предать его огню, жителей кого побить, а кого в полон увести. И, да, Ингорю со Змеебоем с их малыми силами не удалось бы помешать куршам увести твои груженые награбленным добром лодии прямо по снегу. Запрячь по десятку лошадей в кораблик не долго, лошадок в Заполотских дворах полно. Про то, что старший твой сын Рагдай с дружиной уже на подходе к городу никто из нас знать не мог. Именно по этой причине я привел в крепость жителей подола. Твоего подола, князь! Спасти их хотел. Лодии — что? Дерево! А люди в княжестве — главная ценность, даже я это понимаю, хоть и не князь. Я в герои не лезу, если виноват в чем — отвечу по Правде.

Рогволд вперил в меня немигающий удавий взгляд и не проронил ни слова, когда я набрался наглости и, поглаживая раненую ногу, вернулся на свое место. По пути я поймал чуть заметный одобрительный кивок Добрыни. С чего бы это?

— Горхид вовсе не князь куршский, — возник в повисшей тишине ехидный голос Миная. — Их князя зовут Домонтом. Других князей там сроду не водилось.

— Кто же тогда этот Горхид, по-твоему? — резко обернулся к нему полоцкий владыка.

— Воевода. Боярин… откуда теперь доподлинно знать? — сокрушенно вздохнул Минай. — Взятые в полон болтают кто во что горазд. Почитай всех ихних старшин перебил этот твой десятник, допросить как следует некого, не пытать же все четыре сотни. От Стяра больше порухи чем от всего Горхидова войска. Вольный слишком, воеводой, поди, себя возомнил, что хочет, то и делает. Может его в пыточную сунуть, авось расскажет чего любопытного? Например, как с куршами сговорился, как хотел корабли уничтожить…

— Дурь не болтай, боярин! — воскликнул Вендар. — Стяр — верный человек!

— Верный, — быстро согласился Минай. — Осталось понять — кому? И рот мне, сотник, затыкать не тебе. Он, ведь, в твоей сотне? Ответ за своего десятника взять не желаешь?

— Возьму, коли князь повелит, не ты. Ты, боярин Минай, лучше поведай как в тереме своем силел, с урманами бражничал пока мы с Ингорем оборону крепили!

— Стяр и мой человек! — вскочил с места Ольдар. — Если бы не он, лежать подолу полоцкому и всему лодейному двору в пепле! Я верю ему! А у тебя, дядька Минай, во рту — жаба…

Молодец пацан! Вот уж от кого не ожидал. Небось жалеет, что не было его со мной в эти веселые дни.

Поднялся гомон, присутствующие принялись живо обсуждать услышанное, спорить, размахивать руками. В гвалте не принимали участие только я, сам князь, Дрозд и парочка будущих новгородских начальников. Даже Змеебой что-то эмоционально аргументировал пьяненькому боярину Таршу. Добрыня и вовсе сидел с таким сосредоточенным видом, будто мысленно записывал в воображаемый блокнот каждую брошенную реплику, каждый услышанный вопль.

— Уймитесь все! — прикрикнул до сей поры молчавший Рогволд. — Негоже перед гостями глотками друг дружку поносить, не на торге поди!

Когда в палате установилась тишина, князь мрачно изогнул брови, придавил меня взглядом.

— Я не закончил с тобой, Стяр и садиться не дозволял.

Ага, может еще за пивком сбегать или гопака сплясать под рожок?

— А я тебе не раб и не холоп! — отвечаю с места. — Ты взял меня в дружину, а не в дворню и сам дал десяток. Сел потому, что устал стоять и добавить к сказанному мне больше нечего.

Стало слышно, как в жарко натопленной палате истерично жужжит, попав в развесистую паутину на верхних балках, проснувшаяся шальная муха. Кто-то нервно шаркнул ногой, кто-то горестно вздохнул…

— Да девку он свою лядащую спасать побежал! — мерзким своим голосом возопил Минай. — Выбрался из осажденной крепости, ушел в занятый врагом подол и вернулся невредимым с кучей бабья и детворы. Чужую корчму нарочно спалил, чтобы от соперника избавиться и лодии все пожечь хотел дабы ты, княже, на куршей весной двинуться не смог. Соглядатай он куршский! Послух вражий! Дозволь я…

Вскочить с лавки и пересечь поперек палату дело трех секунд. Оттолкнув возникшего на пути херсира Старлугссона, ударом правой я прервал звенящий глас подхватившегося навстречу Миная и сопящий народ так и не узнал чего хотел боярин, чтобы Рогволд ему дозволил.

Херсир схватил меня за плечо и резко рванул в сторону. Я освободился от захвата и на развороте приложился по урманову подбородку, отмечая отменную реакцию скандинава, который успел отвернуть голову, пропустив удар вскользь по щеке. Я видел каким дьявольским огнем полыхнули глаза Старлуга. Будь при нем сейчас любое оружие, я бы уже валялся мертвым рядышком с нокаутированным Минаем, а не повисни на мне Вендар с Сологубом, одной оплеухой норвег точно бы не отделался.

Минай очнулся через несколько мгновений, брякнув золотыми перстнями о дубовый княжеский пол, встал на четвереньки, обвел притихшее собрание осоловевшим взором, шумно сглотнул и проговорил так тяжело и медленно, будто ворочал языком мельничный жернов:

— Рассуди, княже! Не оставь произвол безнаказанно! Все видели — он убить меня хотел!

Херсир Старлуг помог боярину принять вертикальное положение и под локоток как глубоко больного старца подвел обратно к лавке, о которую Минай устало расплющил свое седалище. Вендар и Сологуб хоть и разжали свою хватку, от меня отходить далеко не стали, вопрошающе глядели на князя.

Опустив глаза, Рогволд молчал. Долго молчал. Видать, все не мог решить как наказать того, кто в его присутствии напал на старшего боярина, пусть и за дело. Прервать княжеские думы никто так и не решился, хотя я видел как хочется Ольдару что-то подсказать отцу.

— Виноваты оба, — наконец "проснулся" Рогволд заметно охолонувшим. — Здесь обвинять и наказывать могу только я.

Князь выразительно поглядел на Миная.

— Я не в силах решить кто виноват больше, поэтому спрошу вас самих какого искупления желаете. Боярин Минай, ты виры хочешь иль суда Божьего?

— Суда, к чему мне его вира!? — фыркнул окончательно пришедший в себя Минай.

— А ты, десятник, желаешь получить виру или узнать решение богов?

Серьезно? Суд богов? Неужто Рогволд позволит мне прикончить в честном, законном поединке эту сволочь?

— Боярин при всех оскорбил меня и обвинил в измене. Я требую крови! — ответил я не думая и только произнеся последнее слово, понял как сильно лоханулся, ибо вспомнил печальную участь покойного вировского боярина Головача. Теперь же его родной братец очень ловко подвел таки меня под монастырь, устроив искусную провокацию. Не зря же он приволок с собой Старлугссона.