Террор - Дэн Симмонс

Лейтенант Ирвинг осознал, что его бьет крупная дрожь, по крайней мере отчасти вызванная холодом. Ему здорово повезет, если в теле у него осталось достаточно тепла, а в ногах — силы, чтобы вернуться на корабль живым.

Безмолвная подхватила со льда принесенные существом предметы и бережно взяла в охапку почти так, как мать держала бы младенца, сосущего грудь. Похоже, она возвращалась обратно к кораблю, пересекая ледяную площадку в направлении проема между сераками, находившегося градусов на десять левее Ирвинга.

Внезапно она остановилась, резко повернув покрытую капюшоном голову в сторону лейтенанта, и, хотя он не видел черных глаз женщины, он почувствовал, как пронзительный взгляд вперяется в него. Он стоял, по-прежнему на четвереньках, посреди открытого, залитого ярким лунным светом пространства — в трех футах от своего укрытия за сераком. Такое впечатление, будто в какой-то момент он забыл, что тоже обладает телесной оболочкой и материальной природой.

Несколько долгих мгновений оба не двигались. У Ирвинга перехватило дыхание. Он со страхом ждал, когда она пошевелится, возможно, затопает по льду ногами (закричать-то она не могла), призывая на помощь жуткого зверя. Своего защитника. Жестокого мстителя.

Женщина отвела взгляд и пошла дальше, в считанные секунды скрывшись между ледяными глыбами на юго-восточной стороне круглой площадки.

Ирвинг подождал еще несколько минут, по-прежнему трясясь, словно в лихорадочном ознобе, а потом с трудом поднялся на ноги — он почти не чувствовал своего окоченевшего тела, которое сейчас давало о себе знать лишь жаром эрекции, уже спадающей, да безудержной крупной дрожью, — но вместо того, чтобы потащиться следом за девушкой к кораблю, двинулся к месту, где она стояла на коленях в лунном свете.

Там на льду остались пятна крови, казавшиеся черными в ярком голубом свете луны. Лейтенант Ирвинг опустился на колени, стянул с руки рукавицу и перчатку, макнул палец в расползающуюся лужицу темной жидкости и осторожно попробовал на вкус. Да, это была кровь, но не человеческая.

Жуткое существо принесло эскимоске сырое, теплое, свежее мясо. Кровь имела медный привкус, какой имела кровь самого Ирвинга или любого другого человека, но он допускал, что кровь недавно убитых животных тоже отдает медью, пока не замерзнет.

А замерзнет она в считанные минуты. Чудовище убило животного, предназначенного в дар леди Безмолвной, совсем недавно, когда Ирвинг плутал в ледяном лабиринте, пытаясь найти женщину.

Попятившись прочь от черного пятна на голубом льду, как он попятился бы от языческого алтаря, на котором только что принесли в жертву невинное создание, Ирвинг всецело сосредоточился на попытках выровнять дыхание — морозный воздух обжигал легкие при каждом судорожном вздохе — и заставить свои окоченевшие ноги и оцепенелый ум работать, чтобы добраться до корабля.

Он не полезет обратно через ледяной тоннель и дыру в корпусе. Он привлечет внимание вахтенного у правого борта криками, оставаясь за пределами дальности ружейного выстрела, и поднимется на корабль по ледяному откосу, всем своим видом показывая, что не намерен отвечать ни на какие вопросы, покуда не поговорит с капитаном.

Но расскажет ли он капитану о случившемся?

Ирвинг понятия не имел. Он даже не знал, позволит ли ему обитающее во льдах существо — а оно наверняка оставалось где-то поблизости — вернуться к кораблю. Он не знал, хватит ли у него сил на долгий обратный путь.

Он знал одно: никогда уже он не будет таким, как прежде.

Ирвинг повернулся на юго-восток и снова углубился в ледяной лабиринт.

23. Хикки

70°05′ северной широты, 98°23′ западной долготы

18 декабря 1847 г.

Хикки решил, что высокий тощий лейтенант — Ирвинг — должен умереть и что это должно произойти именно сегодня.

Щуплый помощник конопатчика ничего не имел против наивного молодого джентльмена, но своим несвоевременным появлением в трюме месяц с лишним назад Ирвинг подписал себе смертный приговор.

Проблема заключалась в расписании работ и вахт. Хикки уже дважды выпадало нести вахту, когда Ирвинг исполнял обязанности дежурного офицера, но оба раза Магнуса Мэнсона не было с ним на палубе. Хикки все спланирует и выберет нужный момент, но для осуществления плана ему нужен Магнус. Не то чтобы Корнелиус Хикки боялся убить человека: он перерезал глотку одному парню еще прежде, чем достиг возраста, когда сам стал оплачивать свои походы в бордель. Нет, дело было просто в средствах и способе убийства, которые требовали участия его придурковатого приспешника и сексуального партнера в этой экспедиции, Магнуса Мэнсона.

Сейчас условия представлялись идеальными. Сегодня, в пятницу утром (хотя слово «утро» ничего не значит, когда стоит такая темень, как в полночь), рабочая команда из тридцати с лишним человек вышла на лед, чтобы привести в порядок увенчанные факелами ледяные пирамиды между «Террором» и «Эребусом». Дюжина вооруженных мушкетами морских пехотинцев — по шесть с каждого корабля — теоретически обеспечивала безопасность рабочих бригад, но в действительности цепь людей растянулась почти на милю, и под командованием каждого офицера трудилось всего по пять или меньше человек. Здесь, на восточной половине темной тропы, за работой следили три офицера с «Террора» — лейтенанты Литтл, Ходжсон и Ирвинг, — и Хикки помог сформировать бригады таким образом, что они с Магнусом занимались самыми дальними пирамидами под надзором Ирвинга.

Морские пехотинцы большую часть времени находились вне поля зрения, теоретически готовые прибежать на помощь в случае тревоги, но на практике делавшие все возможное, чтобы оставаться в тепле близ огня, ревевшего в медной жаровне, установленной рядом с самой высокой торосной грядой меньше чем в четверти мили от корабля. Под надзором лейтенанта Ирвинга сегодня утром трудились также Джон Бейтс и Билл Синклер, но эти двое были приятелями — причем ленивыми — и старались держаться подальше от молодого офицера, без особого рвения работая над соседней ледяной пирамидой.

День (хотя и темный, как ночь) нынче выдался не самый холодный — всего минус сорок пять, наверное, — и почти безветренный. Ни луны, не полярного сияния не было, но мерцавшие в утреннем небе звезды давали достаточно света, чтобы человек, далеко удалившийся от фонаря или факела, сумел найти дорогу обратно. Поскольку где-то там, в темноте, по-прежнему бродило чудовищное существо, не многие отваживались отходить на значительное расстояние. И все же необходимость отыскивать нужного размера куски льда для восстановления пятифутовых пирамид (похоже на работу по строительству каменной стены в каком-нибудь графстве, подумал Хикки, хотя сам он никогда не занимался ничем подобным) вынуждала людей постоянно выходить за пределы освещенного фонарями пространства.

Ирвинг следил за ходом работ на обеих пирамидах, часто оказывая мужчинам помощь физическим трудом. Хикки только оставалось дождаться момента, когда Бейтс и Синклер скроются из вида за поворотом тропы, а лейтенант Ирвинг потеряет бдительность.

Помощник конопатчика мог бы воспользоваться сотней разных железных или стальных инструментов с корабля — на любом судне военно-морского флота Британии имелся широчайший выбор орудий убийства, порой весьма оригинальных, — но он предпочитал, чтобы Магнус просто оглушил белобрысого хлыща неожиданным ударом, оттащил ярдов на двадцать в сторону от тропы, свернул парню шею, а потом — когда он уже окочурится, — сорвал с него часть франтовских одежек, раздробил грудную клетку, хорошенько потоптал довольное румяное лицо, выбил зубы, сломал руку и обе ноги (или ногу и обе руки) и оставил труп валяться на льду, пока не найдут. Хикки уже выбрал место убийства — среди высоких сераков, где гладкий лед не покрыт снегом, на котором Мэнсон наследил бы своими башмаками. Он строго-настрого наказал Магнусу не пачкаться в крови лейтенанта, не оставлять никаких следов своего присутствия там и, самое главное, не тратить времени на ограбление.

Обитающее во льдах существо убивало людей самыми разными зверскими способами, и, если бедный лейтенант Ирвинг получит достаточно сильные телесные повреждения, ни у кого не возникнет ни малейших сомнений по поводу случившегося. Просто еще один завернутый в парусину труп для мертвецкой «Террора».

Магнус отнюдь не прирожденный убийца — просто идиот от рождения, — но он уже убивал людей по приказу помощника конопатчика, своего господина и повелителя. Ему не составит труда сделать это еще раз. Корнелиус Хикки сомневался, что Магнус хотя бы задается вопросом, почему лейтенант должен умереть, — просто такова воля хозяина, которую он должен выполнить. Поэтому Хикки удивился, когда во время очередной отлучки лейтенанта верзила оттащил его в сторонку и прошептал довольно возбужденно: