Звёздный десант - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет! – рявкнула секция в двенадцать глоток.
– Смир-рна! Тридцать минут на отдых и проверку снаряжения. Р-разойдись!
Секция бросилась врассыпную, а затем гвардейцы группами по двое и по трое направились к казарме. Гай неторопливо пошел следом, ощущая приятную опустошенность. Максим ждал его поодаль, заранее улыбаясь.
– Давай поиграем в слова, – предложил он.
Гай мысленно застонал. Одернуть бы его, одернуть! Что может быть более противоестественно, нежели кандидат, шпендрик, за полчаса до начала операции пристающий с фамильярностями к капралу!
– Сейчас не время, – по возможности сухо сказал он.
– Ты волнуешься? – спросил Максим сочувственно.
Гай остановился и поднял глаза к небу. Ну что делать, что делать? Оказывается, совершенно невозможно цукать такого вот добродушного наивного гиганта, да еще спасителя твоей сестры, да еще – чего греха таить – человека, во всех отношениях, кроме строевого, гораздо выше тебя самого… Гай огляделся и сказал просительно:
– Послушай, Мак, ты ставишь меня в неловкое положение. Когда мы в казарме, я твой капрал, начальник, я приказываю – ты подчиняешься. Я тебе сто раз говорил…
– Но я же готов подчиняться, приказывай! – возразил Максим. – Я знаю, что такое дисциплина. Приказывай.
– Я уже приказал. Займись подгонкой снаряжения.
– Нет, извини меня, Гай, ты приказал не так. Ты приказал отдыхать и подгонять снаряжение, ты забыл? Снаряжение я подогнал, теперь отдыхаю. Давай поиграем, я придумал хорошее слово…
– Мак, пойми: подчиненный имеет право обращаться к начальнику, во-первых, только по установленной форме, а во-вторых, исключительно по службе.
– Да, я помню. Параграф девять… Но ведь это во время службы. А сейчас мы с тобой отдыхаем…
– Откуда ты взял, что я отдыхаю? – спросил Гай. Они стояли за макетом забора с колючей проволокой, и здесь их, слава богу, никто не видел: никто не видит, как эта башня привалилась плечом к забору и все время порывается взять своего капрала за пуговицу. – Я отдыхаю только дома, но даже дома я никакому подчиненному не позволил бы… Послушай, отпусти мою пуговицу и застегни свою…
Максим застегнулся и сказал:
– На службе одно, дома другое. Зачем?
– Давай не будем об этом говорить. Мне надоело повторять тебе одно и то же… Кстати, когда ты перестанешь улыбаться в строю?
– В уставе об этом не сказано, – немедленно ответил Максим. – А что касается повторять одно и то же, то вот что. Ты не обижайся, Гай, я знаю: ты не говорец… не речевик…
– Кто?
– Ты не человек, который умеет красиво говорить.
– Оратор?
– Оратор… Да, не оратор. Но все равно. Ты сегодня обратился к нам с речью. Слова правильные, хорошие. Но когда ты дома говорил мне о задачах Гвардии и о положении страны, это было очень интересно. Это было очень по-твоему. А здесь ты в седьмой раз говоришь одно и то же, и все не по-твоему. Очень верно. Очень одинаково. Очень скучно. А? Не обиделся?
Гай не обиделся. То есть некая холодная иголочка кольнула его самолюбие – до сих пор ему казалось, что он говорит так же убедительно и гладко, как капрал Серембеш или даже господин ротмистр Тоот. Однако, если подумать, капрал Серембеш и господин ротмистр тоже повторяли всё одно и то же в течение трех лет. И в этом нет ничего удивительного и тем более зазорного – ведь за эти три года никаких существенных изменений во внутреннем и во внешнем положении не произошло…
– А где это сказано в уставе, – спросил Гай, усмехаясь, – чтобы подчиненный делал замечания своему начальнику?
– Там сказано противоположное, – со вздохом признался Максим. – По-моему, это неверно. Ты ведь слушаешь мои советы, когда решаешь задачи по баллистике, и ты слушаешь мои замечания, когда ошибаешься в вычислениях.
– Это дома! – проникновенно сказал Гай. – Дома все можно.
– А если на стрельбах ты неправильно даешь нам прицел? Плохо учел поправку на ветер. А?
– Ни в коем случае, – твердо сказал Гай.
– Стрелять неправильно? – изумился Максим.
– Стрелять, как приказано, – строго сказал Гай. – За эти десять минут, Мак, ты наговорил суток на пятьдесят карцера. Понимаешь?
– Нет, не понимаю… А если в бою?
– Что – в бою?
– Ты даешь неправильный прицел. А?
– Гм… – сказал Гай, который еще никогда в бою не командовал. Он вдруг вспомнил, как капрал Бахту во время разведки боем запутался в карте, загнал секцию под кинжальный огонь соседней роты, сам там остался и полсекции уложил, а ведь мы знали, что он запутался, но никто не подумал его поправить.
Господи, сообразил вдруг Гай, да нам бы и в голову не пришло, что можно его поправить. Приказ командира – закон, и даже больше чем закон – законы все-таки иногда обсуждаются, а приказ обсуждать нельзя, приказ обсуждать дико, вредно, просто опасно, наконец… А ведь он этого не понимает, и даже не то что не понимает – понимать тут нечего, – а просто не признает. Сколько раз уже так было: берет самоочевидную вещь и отвергает ее, и никак его не убедишь, и даже наоборот – сам начинаешь сомневаться, голова идет кругом, и приходишь в полное обалдение… Нет, он все-таки необыкновенный человек… редкий, небывалый человек… Язык выучил за месяц. Грамоту осилил за два дня. Еще в два дня перечитал все, что у меня есть. Математику и механику знает лучше господ преподавателей, а ведь у нас на курсах преподают настоящие специалисты. Или вот взять дядюшку Каана…
Последнее время старик все свои монологи за столом обращал исключительно к Максиму. Более того, он не раз уже дал понять, что Максим является, пожалуй, единственным человеком, который в наше тяжелое время проявляет такие способности и такой интерес к ископаемым животным. Он рисовал Максиму на бумажке каких-то ужасных зверей, и Максим рисовал ему на бумажке каких-то еще более ужасных зверей, и они спорили, который
