По силам только профи - Сергей Москвин

– Бросай оружие, или ей конец! – рявкнул Пиночет у нее над ухом.

Чтобы он затем застрелил Егорова? Ну уж нет!

Собрав остатки сил, Анна откинулась назад, ослабляя хватку Пиночета, запрокинула голову и изо всех сил вцепилась зубами в большой палец его правой руки. Он вскрикнул от неожиданности, его пистолет дрогнул, но тут раздался выстрел Егорова, и Пиночет опрокинулся на спину, увлекая ее за собой. Последнее, что увидела Анна, прежде чем потерять сознание, – это брызжущая кровью дыра у него над переносицей.

– Он мертв?

В первый момент Егоров даже не понял, кто задал вопрос. Их было трое в машине: он, водитель и Анна. С того момента, как он подбежал к ней, Анна находилась без сознания и так и не пришла в себя, ни когда он по рации связывался со штабом и просил прислать за ней из аэропорта дежурную машину, ни когда укладывал ее на разложенное переднее сиденье оперативной «Волги». Егоров так и не понял, почему прислали служебную машину, а не карету «Скорой» из тех машин, которые, как ему было известно, дежурили в аэропорту. Но приехавшие на машине двое оперативников сами ничего не знали, а выяснять это у Егорова не было ни времени, ни желания – нужно было как можно скорее доставить раненую девушку туда, где ей смогут оказать помощь. Ближайший медпункт находился в аэропорту за шесть километров от места трагедии. Поэтому Егоров приказал прибывшим оперативникам оставаться на шоссе и охранять труп застреленного им террориста до прибытия следственной бригады, а сам погрузил Анну в машину и велел водителю гнать обратно в аэропорт. Насколько Егоров мог судить, серьезная рана у нее оказалась только одна – на спине, чуть ниже поясницы, – пуля вошла под углом и застряла где-то в мягких тканях. Но это ни в коем случае не могло служить утешением, так как, несмотря на все попытки, ему так и не удалось привести Анну в чувство. Прижимая к пояснице девушки скрученный из бинта и ваты тампон, Егоров заставлял себя не думать о том, что она может умереть. Но как это и бывает, мысли, которые он гнал от себя, упорно лезли в голову. Он так сосредоточился на этой борьбе с самим собой, что даже не сразу среагировал на внезапно прозвучавший вопрос. И только когда повернул голову и, взглянув Анне в лицо, увидел, что она открыла глаза, понял, что это спросила она. Спросила совершенно нормальным, лишь немного взволнованным голосом. И взгляд у нее тоже был абсолютно естественным, без каких бы то ни было признаков боли в глазах.

– Мертв.

Егоров не стал называть имя террориста, уверенный, что она тоже не хочет его слышать.

– Ты застрелил его, – не спросила, а констатировала она, впервые назвав его на «ты».

Егоров благодарно улыбнулся:

– Мы вместе сделали это.

Он хотел добавить, что в том, что Пиночет наконец обезврежен, в первую очередь ее заслуга, но в этот момент в кармане включилась рация. Решив, что вызов может быть важен для Анны, Егоров поспешно выхватил рацию. На дисплее обозначился номер генерала Локтионова.

– Слушаю, товарищ генерал?

– Поздравляю! Отлично сработали! Только что звонил директор, просил передать тебе от своего имени личную благодарность! – раздался в ответ восторженный голос Локтионова.

Но здесь и сейчас, рядом с тяжело, а может быть, и смертельно раненной девушкой, восторг начальника управления показался Егорову совершенно неуместным.

– Спасибо, товарищ генерал. Но в первую очередь все мы должны благодарить Анну Воротову.

– Да… как она? – Судя по дрогнувшему голосу, Локтионов понял, что поспешил с выражением своей радости.

– Держится, товарищ генерал, – глядя Анне в лицо, ответил Егоров.

– Ну, передавай ей мои пожелания скорейшего выздоровления, – скомканно закончил свою речь Локтионов и разъединился.

Слова благодарности начальника антитеррористического управления наверняка поддержали бы Анну. Но Егоров чувствовал, что из-за застрявшего в горле кома не сможет их повторить. Поэтому он только сжал в ладони ее непривычно холодные пальцы и сказал:

– Держись. Все будет хорошо.

Анна слабо улыбнулась:

– Я знаю. Ты за меня не волнуйся. Я же сильная.

«Ты сильная», – мысленно повторил Егоров и отвернулся. Он надеялся, что сумеет справиться с душившими его слезами. Но если все-таки не сумеет, нельзя, чтобы она их видела. Так и ехал до самого аэропорта, пока «Волга» под вой сирены и вспышки сигнального маячка не преодолела последний контрольно-пропускной пост и не влетела на оцепленную площадь перед терминалом официальных делегаций.

Заметив возле здания группу санитаров во главе с женщиной-врачом, Егоров хотел сказать водителю, чтобы тот ехал прямо к ним. Но тот и сам сообразил это и без дополнительных указаний направил машину к медицинской бригаде. Санитары тоже действовали споро. Не успел Егоров еще ничего сказать, как они распахнули двери «Волги»: двое подхватили Анну с автомобильного сиденья и ловко переложили на раздвижную медицинскую каталку, которую держали двое других санитаров. Врач держалась рядом, отдавая четкие и короткие указания.

– На правый бок. Я должна осмотреть рану… Проникающее огнестрельное ранение поясничной области… Тампон сюда и сюда… Понадобится переливание крови… Какая у вас группа?

«Черт! Какая же у нее группа?!» – задумался Егоров. Но Анна его опередила:

– Вторая. Резус положительный.

Врач удовлетворенно кивнула и, обращаясь к санитарам, скомандовала:

– Везите.

– Куда вы?! – воскликнул Егоров, заметив, что санитары собираются везти каталку внутрь аэровокзала, и схватил врача за руку. – Ее нужно в Москву, на операцию! Где ваши машины?!

– На дороге к Москве движение перекрыто, – сухо заметила врач.

Ее ответ окончательно вывел Егорова из себя.

– Что значит «перекрыто»?! Да если бы не эта девушка…

– Мужчина, возьмите себя в руки! – осадила Егорова врач. – Нас ждет санитарный вертолет. Не задерживайте.

Санитарный вертолет? Ну конечно! Это ведь правительственный аэродром. Пробормотав извинение, Егоров поспешно выпустил руку женщины и бросился следом за санитарами, которые уже скрылись в дверях аэропорта. Когда он догнал каталку, Анна повернула голову и с улыбкой посмотрела на него. Егорову очень хотелось знать, о чем она думает, но он не стал ее ни о чем спрашивать, а просто молча пошел рядом. Даже когда санитары погрузили каталку в кабину вертолета, он хотел последовать за ними, но строгая женщина-врач решительно остановила его:

– Здесь место только для медперсонала.

Двери кабины захлопнулись, и вертолет, раскрашенный в цвета МЧС, стремительно взмыв в небо, взял курс на Москву.

Когда он поднялся в воздух, Егоров увидел стоящий на летном поле «Боинг» со звездно-полосатым флагом США, на котором прибыла в Москву иракская делегация, и нахмурился. Здесь у него осталось еще одно дело, последнее.

Кортеж имама аль-Хакима как раз въезжал на площадь, когда Егоров появился в зале официальных делегаций. Стоящий у дверей молодой оперативник оказался знакомым. Он тоже узнал Егорова и счел нужным предупредить его:

– Товарищ полковник, зарубежные гости прибыли. Вам лучше обождать здесь.

Егоров остановился, но как только в своих белых одеждах, выбранных, чтобы подчеркнуть торжественность момента, в зал вошел имам аль-Хаким в сопровождении своей свиты, решительно направился к нему.

– Куда вы, товарищ полковник? – изумленно воскликнул оперативник.

– Следуй за мной, – не оборачиваясь, скомандовал ему Егоров.

Тот нерешительно покосился на его запачканный кровью камуфляж, но затем все же присоединился к Егорову. Их внезапное появление вызвало общее удивление остальных оперативников из оцепления. Секундой позже пересекающую зал странную пару заметил и аль-Хаким, жестом остановил аль-Бакра, докладывающего ему о готовности самолета к вылету, и подозвал своего переводчика.

Но Егоров прошел мимо аль-Хакима, даже не взглянув на него, и остановился напротив аль-Бакра.

– Аятолла Амин аль-Бакр! – официально начал он. – Как представитель Федеральной службы безопасности России, я обвиняю вас в связи с международным террористом по кличке Пиночет. А также в организации покушения на своего духовного лидера имама аль-Хакима, чье место вы рассчитывали занять, свалив ответственность за убийство на известного экстремиста Абу Мусаба Заркаури. И, наконец, в убийстве фанатично преданного вам телохранителя, которому вы во время допроса в моем присутствии передали капсулу с ядом.

По мере того как говорил Егоров, аль-Бакр все больше бледнел, а морщинистое лицо аль-Хакима, внимательно слушающего своего переводчика, все больше наливалось кровью.

– Это ложь! У них нет никаких доказательств! – обращаясь не к Егорову, а к аль-Хакиму, по-арабски выкрикнул аль-Бакр.

– Ваша причастность к отравлению охранника подтверждена нашими экспертами-токсикологами, выяснившими, что в момент задержания погибший не имел при себе яда, – неумолимо продолжал Егоров. – Что же касается остальных обвинений, то думаю, что уважаемый имам аль-Хаким досконально во всем разберется.