Миддлмарч - Джордж Элиот

- Да, она красива, но я как-то об этом не думал, - ответил Лидгейт.

- Вероятно, врачам об этом думать не подобает, - сказала Розамонда, и на ее щеках заиграли ямочки. - Но как растет ваша практика! Ведь вас уже, кажется, приглашали Четтемы. И вот теперь - Кейсобоны!

- Да, - равнодушно ответил Лидгейт. - Но мне больше нравится лечить бедняков. Болезни людей с положением очень однообразны, и приходится с почтительным видом выслушивать куда больше чепухи.

- Ну, не больше, чем в Мидлмарче, - сказала Розамонда. - Зато вы идете по широким коридорам и все вокруг благоухает розовыми лепестками.

- Совершенно справедливо, мадемуазель де Монморанси! (*91) - воскликнул Лидгейт и, наклонившись к столику, безымянным пальцем приподнял изящный носовой платочек, который выглядывал из ее ридикюля. Он томно вздохнул, словно упиваясь ароматом, а затем с улыбкой посмотрел на Розамонду.

Однако, как ни приятно было Лидгейту с такой непринужденностью и свободой виться над прекраснейшим цветком Мидлмарча, долго это продолжаться не могло. Прятаться от чужих глаз в этом городе было нисколько не легче, чем в любом другом месте, и постоянно флиртующая парочка не могла не испытывать воздействия всяческих влияний, зависимостей, нажимов, стычек, тяготений и отталкиваний, которые определяют ход событий. Все, что делала мисс Винси, обязательно замечалось, а в эти дни поклонники и порицатели и вовсе не спускали с нее глаз, так как миссис Винси после некоторых колебаний отправилась вместе с Фредом погостить в Стоун-Корте, ибо у нее не было иного способа угодить старику Фезерстоуну и в то же время оберечь сына от Мэри Гарт, которая по мере выздоровления Фреда казалась все менее и менее желанной невесткой.

Тетушка Булстрод, например, с тех пор как миссис Винси уехала, стала чаще появляться на Лоуик-Гейт, навещая Розамонду. Она питала к брату искреннюю сестринскую любовь и, хотя считала, что он мог бы найти себе жену, более равную ему по положению, тем не менее распространяла эту любовь и на его детей. Миссис Булстрод числила среди своих приятельниц миссис Плимдейл. У них были очень схожие вкусы в отношении шелковых материй, фасонов нижнего белья, фарфоровой посуды и священнослужителей; они поверяли друг другу мелкие домашние неприятности, обменивались подробностями о своих недомоганиях, и кое-какие свидетельства превосходства миссис Булстрод - а именно, более серьезные наклонности, приверженность ко всему духовному и загородный дом - только способствовали оживлению их беседы, не сея между ними розни. Обе были доброжелательны и не разбирались в своих внутренних побуждениях.

Как-то, приехав к миссис Плимдейл с утренним визитом, миссис Булстрод вскоре сказала, что ей пора: она должна еще навестить бедняжку Розамонду.

- А почему вы называете ее бедняжкой? - спросила миссис Плимдейл, маленькая остролицая женщина с круглыми глазами, похожая на прирученного сокола.

- Ведь она так красива и получила такое неразумное воспитание! Ее мать, как вы знаете, всегда отличалась легкомыслием, и оттого я опасаюсь за детей.

- Однако, Гарриет, откровенно говоря, - многозначительно произнесла миссис Плимдейл, - вы с мистером Булстродом должны быть довольны: вы же сделали для мистера Лидгейта все, что можно.

- Селина, о чем вы говорите? - спросила миссис Булстрод с искренним недоумением.

- О том, что я от души рада за Неда, - сказала миссис Плимдейл. Правда, он может обеспечить такую жену лучше, чем некоторые, но мне всегда хотелось, чтобы он поискал себе другую невесту. Все же материнское сердце не может быть спокойно - ведь такие разочарования сбивают молодых людей с правильного пути. А если бы меня спросили, я бы сказала, что не люблю, когда в городе обосновываются чужие.

- Ну, не знаю, Селина, - в свою очередь, многозначительно сказала миссис Булстрод. - Когда-то и мистер Булстрод был в городе чужим. Авраам и Моисей были чужими в чужой земле, и нам заповедано оказывать гостеприимство пришельцам. И особенно, - добавила она, помолчав, - когда они праведны.

- Я говорила не в религиозном смысле, Гарриет, я говорила как мать.

- Селина, по-моему, я никогда не возражала против того, чтобы моя племянница вышла за вашего сына.

- Ах, это только гордость мисс Винси, только ее гордость, и ничего больше, я в этом уверена, - объявила миссис Плимдейл, которая прежде не пускалась в откровенности с Гарриет на эту тему. - В Мидлмарче ни один молодой человек ее не достоин - я сама это слышала от ее маменьки. Где тут христианский дух, скажите на милость? Но теперь, если слухи верны, она нашла себе такого же гордеца.

- Неужели вы полагаете, что между Розамондой и мистером Лидгейтом что-то есть? - спросила миссис Булстрод, несколько обескураженная своей неосведомленностью.

- Как, Гарриет! Разве вы не знали?

- Ах, я так мало выезжаю! И я не люблю сплетен. Да мне их никто и не передает. Вы видите столько людей, с которыми я не встречаюсь. Ваш круг знакомых довольно сильно отличается от моего.

- Но ведь это ваша собственная племянница и любимец мистера Булстрода и ваш тоже, Гарриет, не спорьте! Одно время мне казалось, что вы ждете только, чтобы Кэт немного подросла.

- Я не верю, что это что-нибудь серьезное, - объявила миссис Булстрод. - Иначе брат мне сказал бы.

- Ну, конечно, разные люди ведут себя по-разному, однако, насколько мне известно, все, кто видел мисс Винси в обществе мистера Лидгейта, не сомневаются, что они обручены. Впрочем, это не мое дело. Так дать вам образец для митенок?

После этого миссис Булстрод поехала к племяннице, испытывая неприятную тревогу. Сама она была одета прекрасно и с сожалением, более сильным, чем обычно, заметила, что туалет Розамонды, только что вернувшейся с прогулки, стоил, по-видимому, немногим меньше ее собственного. Миссис Булстрод выглядела уменьшенной женственной копией своего брата, и цвет ее лица казался особенно свежим по сравнению с нездоровой бледностью ее мужа. Взгляд у нее был открытым и прямодушным, и она не любила обиняков.

Когда они вместе вошли в гостиную, миссис Булстрод внимательно посмотрела по сторонам и сказала:

- Ты, душенька, я вижу, одна дома.

Розамонда тотчас поняла, что ее тетка собирается начать серьезный разговор, и села возле нее. Однако отделка шляпки Розамонды была так прелестна, что миссис Булстрод не могла не прикинуть, как эта шляпка пошла бы Кэт, и пока она говорила, взор ее больших красивых глаз скользил по полукругу нарядных полей.

- Я только что разговаривала о тебе, Розамонда, и была очень удивлена тем, что услышала.

- Что же вы услышали, тетя? - Глаза Розамонды, в свою очередь, внимательно рассматривали вышитый воротник миссис Булстрод.

- Я просто не могу поверить... Чтобы ты обручилась, и я ничего об этом не знала... и твой отец мне ничего не сказал! - Тут глаза миссис Булстрод обратились наконец на лицо Розамонды, которая густо покраснела и ответила:

- Я вовсе не обручена, тетя.

- А почему же все говорят, что ты обручена? В городе только об этом и сплетничают!

- Что за важность - городские сплетни! - сказала Розамонда, про себя очень довольная.

- Ах, душенька, ты должна быть осмотрительней. И не пренебрегай мнением ближних. Помни, тебе ведь уже двадцать два и у тебя нет состояния - твой отец вряд ли сумеет уделить тебе что-нибудь. Мистер Лидгейт очень умен и остроумен. Это производит впечатление, я знаю. Я сама люблю беседовать с такими людьми, и твой дядя находит его очень полезным. Но профессия врача у нас здесь больших доходов не приносит. Да, конечно, все это суетность, но доктора редко верят истинно, слишком сильна в них гордыня разума. А ты не годишься в жены бедняку.

- Мистер Лидгейт не бедняк, тетя. У него прекрасные родственные связи.

- Но он сам мне говорил, что беден.

- Это потому, что он привык вращаться в обществе людей, живущих в роскоши.

- Милая моя Розамонда, тебе не следует мечтать о том, чтобы жить в роскоши.

Розамонда опустила глаза, поигрывая завязками ридикюля. Вспыльчивость была ей чужда, отвечать резко она не умела, но жить собиралась так, как хотелось ей.

- Так, значит, это правда? - спросила миссис Булстрод, вглядываясь в лицо племянницы. - Ты думаешь о мистере Лидгейте! И наверное, вы объяснились, хотя твой отец об этом не знает. Скажи откровенно, душенька, мистер Лидгейт сделал тебе предложение?

Бедная Розамонда чувствовала себя очень неловко. Она не сомневалась ни во влюбленности Лидгейта, ни в его намерениях, но ей было крайне неприятно, что на прямой вопрос тетки она не может столь же прямо ответить "да". Ее гордость была уязвлена, но, как всегда, на помощь ей пришла благовоспитанность.

- Прошу простить меня, тетя, но я предпочла бы не говорить на эту тему.

- Надеюсь, душенька, ты не отдашь сердце человеку без твердых видов на будущее. И подумать только, каким двум прекрасным женихам ты отказала! Но один из них готов повторить свое предложение, если ты дашь ему случай. Я когда-то знавала редкую красавицу, которая вышла замуж очень неудачно, потому что прежде была слишком разборчива. Мистер Нед Плимдейл - приятный молодой человек, недурен собой и единственный сын. А такое крупное дело, как у них, надежней медицины. Конечно, брак - это не самое важное, и я была бы рада, если бы ты больше помышляла о царствии божьем. Но все-таки девица должна управлять своим сердцем.