Несущие ветер - Карен Прайор

Эванс: Кеики взял корм. Он ест.

Это приключение обошлось без всяких неприятных последствий, и дня через два Кеики уже снова участвовал в представлениях. Поплавки мы заменили круглыми дисками из фанеры, проглотить которые невозможно. Диски были двух цветов и ценились по-разному – по две рыбки и по шесть. Кеики, разумеется, всегда приносил сначала шестирыбковые.

Методика выуживания посторонних предметов через глотку оказалась очень полезной. Животные в неволе постоянно глотают что-нибудь неудобоваримое – листья, бумажки, всякую дрянь, которую бросают в бассейн посетители. И с этих пор, решив, что животное страдает от засорения желудка – а ветеринар нередко может определить это по изменениям в крови, – мы привязывали его к носилкам и производили необходимую чистку. Таким образом мы спасли многих и многих дельфинов или, во всяком случае, продлили им жизнь.

10. Творческие дельфины

В один прекрасный день мы с Ингрид пришли к выводу, что представление в Театре Океанической Науки становится слишком уж гладким, слишком уж отлаженным, слишком уж отшлифованным. Животные безупречно выполняли все, что от них требовалось, лекторы, включая и меня, лихо барабанили один и тот же не требующий изменений текст. Все шло без сучка, без задоринки. Другими словами, исчезли те интригующие моменты, когда никто, включая и дрессировщика, не знал, что произойдет дальше, когда зрители видели, как люди напряженно ищут выхода из положения, и потому животное становилось для них живым существом, а не атрибутом развлекательного действа.

Настало время «перетряхнуть представление», как выразилась Ренди Льюис, узнав, что я собираюсь ввести в программу что-нибудь новое и неотработанное. Мы решили продемонстрировать зрителям первые этапы дрессировки дельфинов, поощряя какие-нибудь естественные действия, пока животное не начнет повторять их намеренно, пока они не закрепятся.

Для такого показа мы выбрали Малию, самку стено. В первом представлении, когда Ингрид выпустила Малию в демонстрационный бассейн, я объяснила зрителям наши намерения, а потом замолчала, предоставив им просто наблюдать за происходящим. Малия некоторое время плавала вдоль борта, ожидая сигнала. Через две-три минуты она нетерпеливо хлопнула хвостом по воде, и Ингрид это поощрила. Малия снова поплыла вдоль борта, снова ничего не произошло, снова она сердито хлопнула хвостом и снова Ингрид ее поощрила. Разумеется, для Малии этого было достаточно: она поняла, что от нее требуется, ударила хвостом, получила рыбу, съела ее и продолжала бить хвостом. Менее чем через три минуты она уже кружила по бассейну, бурля хвостом воду, а зрители восторженно аплодировали.

Очень мило, очень убедительно. В начале следующего представления мы опять объяснили зрителям, что намерены показать им, как мы закрепляем новый поведенческий элемент, а затем выпустили в бассейн Малию. Она немного поплавала, не получила сигнала и начала хлопать хвостом. Мы с Ингрвд переглянулись через бассейн и дружно покачали головой, одновременно сообразив, что это движение, уже поощрялось и, следовательно, не может служить примером незакрепленного поведенческого элемента. Придется ждать, пока Малия не продемонстрирует что-нибудь еще.

Малия некоторое время хлопала хвостом, а затем, разозлившись на то, что рыбы ей это не приносит, «плюхнулась» – взвилась в воздух и упала в воду боком, чтобы поднять брызги. Ингрид поощрила ее, и Малия тут же принялась «плюхаться», вначале перемежая прыжки хлопаньем хвоста. Когда она, наконец, перестала хлопать хвостом и только «плюхалась», новые зрители пришли в такой же восторг, как и зрители на первом представлении. Это было что-то настоящее, и они понимали все, что происходило.

Следующие два дня мы поощряли хлопки по воде головой, плавание брюхом вверх, высовывание из воды, дельфинирование, а иногда выбирали поведенческий элемент, закрепленный на каком-то из предыдущих представлений и уже исчезнувший, например хлопанье по воде хвостом. Однако на третий день мы столкнулись с новой проблемой: за четырнадцать представлений, несмотря даже на то что некоторые поведенческие элементы удавалось использовать дважды, мы закрепили практически все четкие действия, какие Малия совершала в обычных условиях, и идея, казалось, уже себя исчерпала. Иногда мы чуть-чуть жульничали: например, поощряли задирание носа в воздухе до тех пор, пока не сформировали балансирование на хвосте спиной вперед. Тем не менее каждый раз находить что-то новое становилась все труднее, и раза два мы попадали в очень трудное положение, когда Малия кружила по бассейну, предлагая один поведенческий элемент за другим, но все они были уже вполне закреплены и ничего нового мы для поощрения обнаружить не могли.

Выход нашла сама Малия. Во время последнего представления на третий день мы выпустили ее из вспомогательного бассейна, и она закружила в ожидании сигнала. Его, разумеется, не последовало, и тут она, вместо того чтобы опять повторять закрепленные элементы поведения, вдруг разогналась, перевернулась на спину, подняла хвост и около пяти метров двигалась по инерции, держа хвост в воздухе. «Мама, посмотри, как я еду без рук!» Зрелище было препотешное. Ингрид, я, младший дрессировщик и шестьсот туристов из Индианы так и покатились со смеху. Ингрид закрепила это движение, и Малия повторила его раз десять, причем каждый раз скользила по инерции все дальше и выглядела все забавнее.

Вечером я рассказала про это Грегори. Он пришел в неистовое волнение и пожелал увидеть все своими глазами. На другое утро он явился в Театр Океанической Науки к началу первого представления. Малия продемонстрировала скольжение с задранным хвостом. Когда же это ничего не дало, она испробовала еще несколько привычных номеров, а затем вдруг круто взвилась в воздух и описала красивую дугу брюхом вверх, войдя в воду почти без всплеска. Грегори был вне себя от восторга, Ингрид была вне себя от восторга и я тоже. Значит, я не ошиблась: Малия вновь доказала, что она способна изобретать совершенно новые движения.

И представление за представлением она продолжала демонстрировать новые и поразительные элементы поведения. Она вертелась в воздухе на манер вертунов. Она плавала брюхом вверх, прочерчивая спинным плавником линии в тонкой пленке ила на дне бассейна. Она вращалась под водой вокруг своей продольной оси, точно пробочник. Она по собственному почину проделывала такие штуки, какие нам никогда не пришли бы в голову, а если бы и пришли, то сформировать подобный элемент было бы очень трудно.

Грегори был заворожен. Малия словно бы усвоила критерий: «Поощрению подлежит только то, что до этого не поощрялось». Она сознательно предлагала что-нибудь новое – хотя и не на каждом представлении, но достаточно часто. Порой, увидев нас утром, она приходила в сильное возбуждение. И у меня, и у Ингрид крепло абсолютно антинаучное убеждение, что Малия во вспомогательном бассейне всю ночь напролет прикидывает новые номера и торопится начать первое представление, всем своим видом говоря: «Погодите, я вам сейчас такое покажу!»