Парацельс. Гений или шарлатан? - Александр Бениаминович Томчин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теофраст вертит письмо в руках, разглядывает конверт и не спешит его вскрывать, чтобы продлить удовольствие. Наконец открывает и узнает аккуратный почерк: «Дражайший сын, обращаюсь к тебе с чувствами отцовской нежности и наилучшими пожеланиями. Я о тебе много наслышан и не хочу отрывать тебя от твоих занятий. Но у меня есть основания думать, что моя жизнь продлится недолго, и я готов со спокойными мыслями и решимостью принять все, что пошлет мне Бог. Я скорблю лишь о том, что лишен твоего присутствия, и боюсь, что перед смертью не успею тебя увидеть.
Когда ты был у меня в Филлахе последний раз, я хотел, чтобы ты здесь остался работать со мной вместе. Но ты отказался и уехал искать счастье в Зальцбурге. Любой отец растит сына и надеется в будущем найти в нем своего помощника и преемника. У меня же не остается иной надежды, как препоручить свою судьбу всемогущему Богу.
О тебе ходят разные слухи. Некоторые тебя хвалят, но многие не любят. Говорят, ты бранишь всех немецких врачей, наших коллег. Ты одарен и трудолюбив, так почему же несчастлив? Почему тебя не привлекает спокойная, оседлая жизнь? Мне очень жаль, что с тобой так обошлись в Базеле.
Помню твой рассказ о других местах, где люди тебя не понимали. Эта история повторяется. Приезжаешь в новый город и добиваешься успеха. Вылечиваешь больных, с которыми врачи не знали, что делать. Находишь влиятельных друзей, достигаешь вершины славы! А потом вдруг всё летит кувырком, и все от тебя отворачиваются. Ты попадаешь в немилость и спасаешься бегством. Не заключена ли причина всех неприятностей в тебе самом?
Мы, старики, порой ворчим на молодых, но мы желаем вам лучшей судьбы. Не разучился ли ты уважать старших? Ты проповедуешь новую медицину, но сказано в послании Святого апостола Иакова: „Братия мои! Не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению“. Проявляй милосердие, благость, смиренномудрие, кротость и долготерпение, как учит нас Божье слово. Люди, облеченные властью, ниспосланы нам, дабы направлять нас. Я советую тебе со всеми хранить мир и посылаю последний поклон, моля Бога, чтобы он дал тебе счастье и долгую жизнь. Твой отец Вильгельм фон Гогенгейм».
«O Боже милостивый, за что мне все это? – сокрушается Теофраст. – С чего отец взял, что я презираю всех немецких врачей? Я ценю мастеров искусства медицины. У меня среди них есть друзья: Фриз из Кольмара, который приютил меня, Тальхаузер из Аугсбурга, который тоже учился в Ферраре, Магенбух в Нюрнберге…
Да, я виноват перед отцом. Тысячу раз виноват: не приезжаю, не пишу писем. Но почему я должен всю жизнь пресмыкаться, изменять самому себе?! Даже отец меня не понимает! Чего же тогда ждать от чужих? Неужели мне суждено до конца дней скитаться одиноким, как прокаженному с мешком на голове и колокольчиком? Отец больше не зовет меня! Видно, если я приеду, он еще больше расстроится».
C горьким чувством Теофраст откладывает письмо в сторону – он сохранит его и будет еще не раз перечитывать. Обязательно нужно ответить отцу, но только тогда, когда его будет чем порадовать.
* * *
В начале 1530 года Теофраст покидает Нюрнберг и переезжает в маленький городок Берацхаузен, поблизости от Регенсбурга. Его приглашает в свой замок барон Бернардин фон Штауфф – сторонник Реформации, владения которого стали первой абсолютно протестантской областью Германии.
Доктор беседует с хозяином в огромном зале, где на стенах развешаны ковры, щиты и копья, картины. Барон интересуется новыми направлениями в религии и философии. Он получает от гостя полезные советы. Для улучшения зрения Теофраст рекомендует ему раз в день принимать с едой добавки – смесь вытяжки из опавших желтых листьев с соединениями меди, цинка и другими веществами, взятыми в очень малых количествах. Эту смесь доктор готовит по собственному рецепту. Внимание к Теофрасту проявляет и сестра барона Аргула фон Грумбах. Эта женщина потеряла двух мужей и трех из четырех детей. Своим бесстрашием и стойкостью она поразила всю страну: разве может женщина вмешиваться в общественную жизнь, защищать права людей, переписываться с Лютером и вызывать на диспуты профессоров?
– Все думают, что женщины глупее мужчин, потому что Ева сотворена из ребра Адама! – возмущается Аргула. – Мужу позволено даже бить жену.
– Я так не думаю. Добрые женщины должны быть защищены от своего мужа, – замечает доктор.
Теофраст чувствует себя желанным гостем, и к нему возвращается душевное равновесие. Нет, жизнь не кончена! Он работает врачом и советником магистрата, пару раз выступает с религиозными проповедями. Но его главное и беспрерывное занятие – работа над медицинским трудом, начатым в Нюрнберге и названным «Парагранумом».
В то время для авторов книг обычным явлением было самовосхваление. Это проявляет и Теофраст в предисловии к «Парагрануму», тем более что он постоянно сталкивается с заниженной оценкой и оскорблениями. Противники ждут, что он признает свое поражение? Нет, не дождутся! Он с гордостью объявляет войну представителям академической медицины: «Вы должны следовать за мной с вашими Авиценной, Галеном и другими, а не я за вами! Все вы – за мной, и отовсюду: из Парижа, из Монпелье, из Салерно, из Вены, из Кёльна, из Виттенберга, абсолютно все, потому что в медицине я возглавляю монархию…»
Теофраст пробыл в Берацхаузене всего месяц, но за это время успел очень много. Отсюда он едет к больному в Амберг, а потом в Регенсбург. Там он наблюдает частичное солнечное затмение и описывает его в сочинении «De eclipsi solis». В апреле 1530 года доктор отправляется в обратно в Швейцарию.
Он знакомится с купцом Бартоломеусом Шовингером из Санкт-Галлена, и судьба на время привязывает его к этому городу. Небольшой Санкт-Галлен – важный торговый и ремесленный центр. Шовингер – преуспевающий и уважаемый 30-летний купец, сын лейб-медика аббата и зять бургомистра города. У Бартоломеуса обширные знания и интересы. Он интересуется алхимией, и это увлечение сближает его с Теофрастом.
Шовингер приглашает Парацельса поработать с ним вместе в лаборатории. У Бартоломеуса богатейшая частная библиотека – столько научных книг нет больше ни у кого в стране. Не надеется ли Шовингер
