Флигель-Адъютант - Евгений Адгурович Капба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И что остаётся одному несчастному Императору? Допустить, чтобы новую Великую войну Протекторат, сытый и заполненный горючим под самые крышки подземных хранилищ, развязал против Империи на сей раз с двух фронтов, имея на своей стороне отряды фанатиков-башибузуков, которым он кинет кость в виде Шемахани?
Императору остается только жениться, конечно. А что делать нам, его верным соратникам?..
— Ваше величество! — я щелкнул каблуками сапог. — Разрешите представиться — начальник этнографической экспедиции Императорского географического общества Сергей Бозкуртович Волков!
— Не очень-то вы похожи на ученого. Кажется, я вам это уже говорила... — тонкие черты лица царицы Ясмин приняли ироничное выражение. — Хотя вам понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, с кем вы имеете дело — достойная интеллигентного человека проницательность. Но к чему эта официальность? Вы спасли мне жизнь — вы и Ваня — и заслужили мою вечную признательность.
— Ваша проницательность тоже достойна уважения, — я позволил себе принять более расслабленную позу. — Помимо руководства экспедицией я имею честь являться полковником лейб-гвардии Его Императорского Величества!
— Вот как! — выдохнула она. — Отчего-то мне верится вам... Вы ведь прибыли с некой миссией, верно? Нынче сильные мира сего живо интересуются нашими захолустными делами...
На ней было традиционное шемаханское платье синего бархата в пол, красиво облегающее стройную фигуру и подчеркивающее изящную шею и чистую смуглую кожу. Я снова обратил внимание, что даже самый большой придворный льстец не смог бы назвать ее красоту классической или идеальной, но шарм... Природного магнетизма дочери Тиграна Благословенного было не занимать. Однако — я этому магнетизму был не подвержен. У меня была против него самая лучшая вакцина — разлюбезная Лизавета Петровна, письмо которой я, кстати, так и не дописал.
— И чего же хочет ваш суверен? — подняла бровь царица Ясмин. — Нашей нефти? Нашей земли под военную базу? Наших людей в свою армию? Ничего из этого я предложить не могу — в Шемахани царица царствует, но не правит. Правит Совет — а все они разбежались, как крысы, как только...
— Как только нелюди с острова Ахтамара заживо поджарились в своем логове? — уточнил я невозмутимо.
— Так вы знаете?.. Господи, какой позор... Мой отец проклял бы своих друзей и соратников, которые разменяли свою совесть на грязное золото! Они бежали, бежали все, как один! В Шемахани теперь нет Совета, и я не знаю.... — эта невероятная девушка, которая не дрогнула перед лицом смертельной опасности, теперь готова была сорваться. Но — взяла себя в руки. — Чего хочет Император?
— Император просит вашей руки и сердца! — сказал я.
— Что-о-о-о? И вы это говорите после всего, что видели здесь? — она была явно шокирована.
Эх, молодежь! Она наверняка поняла, что это именно Ваня слал ей радиограммы, но предположить, что он — Император не могла и в горячечном бреду. А потому, искренне наслаждаясь моментом, отступил в сторону от двери и провозгласил:
— Его Императорское величество, природный царь и государь Северных пределов, владетель и господин Аркаима и Мангазеи, Яшмы и Эвксины, Искоростеня и Китежа... — я всё продолжал сыпать титулами, когда в комнату вошел Царёв, широко улыбаясь и раскрыв объятий.
А Ясмин — эта стальная леди — она хлопнулась в обморок.
* * *
Я даже не удивился, когда спустя примерно час в калитку постучали, и смутно знакомый голос произнес:
— Открывайте, едрёна мать!
— Едрёна мать, — цыкнул зубом Стеценко. — Какие борзые нынче преторианцы пошли!
И принялся разбирать свою баррикаду. А я начал ему помогать. Наконец мы растащили хлам и во двор один за другим стали проникать хмурые крепкие мужчины в общевойсковом хаки и с огромными рюкзаками за плечами. Нашивки с черепом и костями на рукавах не оставляли сомнений — это были действительно преторианцы. Один, два, дюжина, три десятка человек!
— Кузьма! — неверяще воскликнул я.
Этот матёрый воин обзавелся свежим ожогом на лице, но в глазах его по-прежнему можно было прочитать дерзкий вызов всему миру и готовность сражаться за обожаемого Императора до последней капли крови. Всё-таки выжил при взрыве дворца! Ох, как я обрадовался! Мы обнялись. Преторианец оглядел критически сначала меня, потом Стеценку и сказал:
— А ну, ребята, нарядим этих господ по-нашенски! Что это на вас за басурманские одеяния? А вы, хозяева, гостей встречайте, где хлеб-соль-то?
— Так это, Кузьма, тут еда отравлена...
— Ну вот видите, какое дело, ребята? Харчи тоже достаем... — и преторианцы принялись осваиваться в саду.
— Ваших рук дело? — уточнил один из них, седой усач, уважительно цыкнув зубом на штабель из трупов у забора.
— Наших — и Его Величества, — кивнул я.
— А Сам где?
Я махнул в сторону дома.
— Решает династические вопросы.
— Это как это?
— Жениться вздумал.
— О как! — преторианцы оживились. — И что, и что? И кто она — будущая Императрица? Хороша ли?
— Шемаханская царица! — поднял указательный палец вверх я. — Весьма хороша!
— О-о-о-о! — восторженно отозвались преторианцы.
Через четверть часа в саду пахло кулешом, свиным салом, чесноком, табаком и порохом. Как выяснилось — специальный отряд имперских преторианцев провел в Шемахань Башир. Точнее — провел их человек Феликса, который работал на Башира, который в свою очередь иногда оказывал услуги нашей разведке. А в долину они прибыли на собственном Его Величества орденоносном именном бомбовозе "Гекатонхейр"!
Я узнал этого воздушного исполина по характерному вою падающих с неимоверной высоты бомб, начиненных ультралиддитом, и по рокочущим разрывам, которые доносились
